Фортуна Геза - ВоинГангер. Славный путь

– Ты слишком подозрительная, Юнона.

– Я всё учитываю. А ты беспечно ко всему относишься. Оглянись! Невзрачные, одинаковые дома, стоят разрозненно. Может, в каждом сидит по такому Ворону? Может, тут какой-нибудь культ и они заманивают девственниц вроде тебя всякими побрякушками, а потом проводят кровавые обряды и жертвоприношения. Посмотри на дерево! Оно тебе ночью не снилось? Гвардейцы в Эдил не суются, здесь можно творить вообще всё.

– Ты меня называешь трусихой, а сама…

– Думай что хочешь, только пошли назад.

– Ну уж нет! Кажется, я что-то слышала.

Тени отошли от окна. Очки знали – девицы встали у двери, чтобы разобрать голоса, тихо звучавшие в доме.

– Опоздаешь, Кара. Я же дал Слово. Не бойся. Иди скорей к пациентам. Буду дома, испеку морковный пирог. Вы же любите с Яном?

– Любовь моя, я тебя так люблю. Спасибо. Ты лучший в Мире отец. Дай минутку пообнимать. Плевать на всех пациентов.

– Ян рано должен вернуться, – по средам у них посвободнее. Хотя, наверное, снова задержится в библиотеке. Как раз испечется к приходу.

– Библиотеке?.. О, нет!

– В чём дело?

– Вот чёрт! Очки! Вот дура! Как я забыла?!

– Очки?

– Отремонтировать! У Яна разбились очки!

Очки на прилавке обрадовались, что наконец про них вспомнили.

– Вот же дура! Куда положила?

– Как он так? Ян случайно разбил?

– Ведь в руках же держала, – дура!

– Кара, как Ян разбил очки?

– Я не знаю, сказал – так вышло. Ты их точно не видел?

– И ты даже не расспросила, как так вышло ? Я с тобой говорю!

Очкам стало не по себе – энергетика в доме портилась.

– Да, слышу. Кажется, женский. Твой Ворон там не один – с ним рядом ещё ворона . Похоже, они ругаются.

– Может быть, покупатель? Пришёл назад веер вернуть?

– Что он тогда с ней делает, раз заперся изнутри?

– И правда. Может, воровка?

– Что красть в этой вшивой дыре? Если только наркотики. Очевидно, они знакомы. Бытовой, похоже, конфликт.

Очки совсем растерялись, слушая голоса, то за внутренней дверью…

– Успокойся! Давай посуду начинай сейчас ещё бить.

– Помоги лучше! Я опаздываю!

– Я сказал же, что поищу. Уходи уже на работу!

– Их в ремонт надо сегодня отдать! Я бы их забрала уже вечером. Как он завтра пойдёт в Академию? Как он там без них будет писать? У него завтра три проверочные!

– Я найду и отремонтирую.

– Там не только сломались дужки, – линзы треснули – обе менять.

– И ты даже не удосужилась у ребёнка как так узнать?!

…то за входной.

– Про ребёнка что-то… Менять…

– Про ребёнка? Ох, неужели! Может, он заставляет прервать? Вот поддонок! Заставляет прервать беременность! Ох, Юнона! Он негодяй!

– Погоди ты! Зафантазировала. Поздновато уже прерывать. Он у них курсант Академии. Они, видимо, муж и жена. У них сын.

– Курсант Академии? Один из нас?

И снова из дома…

– Ну, скажи – я ужасная мать! Ты же так обо мне только думаешь? Что в Приюте росла с первых дней и что мать значит – я не знаю! Ну, давай! давай! поучай!

– Успокойся! Уйди! Замолчи! Я найду, отнесу в ремонт! Прекрати орать! Я всё сделаю!

– Ты в своём уме? Нет! Прости! Умоляю! Прости! Не вздумай!

– Уходи! Разговор окончен.

Хлопок двери на втором этаже и тихие всхлипы из кухни расстроили сильно очки, и если они бы могли, то тоже сейчас бы заплакали…

– Они разошлись.

– Разводятся?

– Ингрид, ну ты даёшь! Разошлись, в смысле, в разные комнаты. У тебя фантазия – космос. Тебе книжки надо писать.

– Книжки? Ты меня же дурёхой считаешь.

– Я с иронией это сказала. Понимаешь, что это такое?

– Конечно знаю! Я не дура…

– Тихо! Слушай!.. Кажется… Да! Идёт!

– Что? Кто? Что случилось, Юнона?

– Идёт! идёт! Она сюда идёт!

Дверь за прилавком распахнулась, ударила ручкой о стену, – один веер слетел на пол. В треснутых линзах очков промелькнуло худое тело, – его топот передался прилавку – абажур в тот же миг задрожал. От стремительного рывка закачались везде веера. Лампа нервно тряслась. Тени о́жили: в каждом стёклышке, в каждой монетке – зарябил и замерцал свет.

Очки цельно ничто не улавливали: всё вокруг мельтешило, болталось, из осколка в осколок переливалось. Лишь единственный яркий штрих различался в линзах отчётливо – огненно-рыжий цвет недлинных лохматых волос.

Кара прислонилась плечом к входной двери.

– Не смей возвращаться, Гангер! – прошептала она и сквозь слёзы добавила: – Я убью тебя, я убью тебя… – Маска сверкала глазницами, на неё задирая клюв. – Чёртов демон! Ты! – чёртова! – Кара пнула корзину – с глухим стуком маска упала, что-то посыпалось и покатилось по полу. Кара щёлкнула замком, нервно открыла дверь и исчезла, громко её захлопнув.

Минута, две или три – очки точно не понимали, сколько ещё всё тряслось. Только осознавали, что так и лежат на прилавке.

– Уж поверь, это Шакко Кара. Она личный доктор Авроры. О здоровье АрКонга моей маме отчитывается. Я сама ей дверь открывала. Приходила к нам один раз. Мама в дом её не пустила – разговаривали на улице. Бли-и-ин! Голова у неё всё такая же грязная. Она волосы, что ли, вообще не моет? Я тогда ещё удивилась – зачуханка и лечит Аврору.

– Тиши! Она же услышит.

– Уже далеко. У неё близорукость к тому же. Ходит в дешёвых очках.

Девичьи голоса снова звучали снаружи, но значительно тише. Очки догадались – они отбежали за дерево.

– А ты про неё много знаешь. Чем привлекла? Не красавица, вся помятая.

– Ничем. Практика часто в больнице. С ней не встречалась, но её все врачи презирают. Не ясно за что. Сначала думала – зависть, может, она красивая. Ведь знаешь, бывает так в коллективах…

– Ой, нет, прости, я ж не красотка. Это ты у нас суперзвезда. Довольна? Значит, в больнице она белая ворона?

– Белая воро… Так это поэтому магазин…

– Ворон и ворона – разные птицы. Не знала, будущий врач?

– Может, хватит? Надоела! Если я такая дурочка, что со мной дружишь?

– Я просто шучу. Ты же знаешь, как я тебя люблю.

– А может, потому дружишь, что я дочка Секретаря Авроры?

– Ну, даёшь! Ещё скажи – потому что красавица. Кто тебе это брякнул? Не сама придумала точно. Кто? Я ему нос разобью.

– Это Бори-толстяк. Разбей ему нос. Он меня просто бесит!

– Бори Соф? Этот придурок приютский? Получит у меня завтра.

– Неделю с соплями прогуливал. Из-за этого урода Староста отправил в Приют. Старосте тоже разбей.

– Не пытайся подначить. Старосту не боюсь. Мне плевать, что он сын Советника. Но ты сама виновата.

– Я только сказала правду!

– Проехали. Значит, эта рыжая тётка – суперврач? А с виду не скажешь.

– Мама рассказывала – она ученица Авроры. А Аврора – лучший в Мире врач. Ну, была, раньше.

– Ого! Почему? У неё талант?

– Не знаю. Она приютская.