Юлия Щербинина - Конрад. Дух ягуара

Скоро нам попалась винтовая лестница и я обнаружил себя в круглой башне. Здесь никого не было. Поднимаясь по ступеням, Гарина заговорила:

– Хозяйка недавно купила здесь замок. Уж больно беспокоят её здоровье шумы столицы. Она распорядилась лорду Демиару прибыть из Сант-Валлиса вместе с мисс Дионой, сразу после битвы под Эстелией. Да куда этому воеводе доверять чужую дочь! Сорвался красоваться перед боем, ещё и девочку с собой потащил, чтоб не возвращаться.

– Верховный рыцарь тоже из королевской семьи?

– Да уж постарался втереться. Охмурил вдовую маркизу Аделит, из кожи вон вылез, чтобы влюбить в себя, теперь и похваляется родством с королевой.

‒ Влюбить? ‒ не понял я, но Гарина моё непонимание поняла по-своему и заговорила чуть громче:

‒ Да, бегал всё за ней, ухаживал, хомутал, как только можно и нельзя, а после свадьбы… Ну, как и следует ожидать от таких проходимцев, ‒ стал самим собой. Держи с ним ухо востро. Наша хозяйка имеет власть над ним, но он пылкий как кремень и скользкий как змей. Будь осторожен.

Гадкая сущность лорда Демиара была понятна с самого начала. Пусть мозг щипало множество вопросов, ‒ что значить «влюбить» и зачем это делать, как с этим связано родство с королевой и многое другое ‒ больше всего не давал покоя один вопрос, и после длительных колебаний я наконец решился его озвучить:

– Скажите… получать «жалование» – это не опасно?

Гарина взялась за металлическое кольцо на деревянной двери, но так и не потянула на себя и поражённо уставилась на меня. Я понял, что сказал что-то не то и потупил взор.

– Простите меня, я, наверное…

– Нет-нет, что ты! Это… ох! – растерялась она, собралась с мыслями и заговорила более добрым тоном: – Жалование – это деньги, награда, которую ты получаешь за свою работу и можешь обменять на пищу, одежду, и всё, что захочешь приобрести. Тебе когда-нибудь давали награду?

– Да, – нехотя ответил я. – Иногда надзиратели жаловали сухарь или яблоко тому, кто почистит им обувь… Или вместо них изобьёт кнутом того, кто дал слабину на тренировках… Или если…

– Здесь награда будет получше яблока и сухаря! – Гарина стала так бледна, что её худое, всё в морщинах лицо засветилось в полумраке. – Ты теперь почти что свободный человек. Королева Розбель реформировала рабовладельческую систему, как только взошла на престол, девятнадцать лет тому назад. Сейчас за свою работу слуги получают вознаграждение, могут передвигаться по городу и в большинстве случаев сами решать свою судьбу.

– Почему… это не коснулось смертников Каларгона?

– Тебе лучше не заговаривать больше о том месте , – сказала Гарина так, будто боялась, что кто-то может нас услышать. – Забудь своё прошлое – это была совершенно другая жизнь, и теперь её сменила новая.

Однако выполнить требование замолчать я не смог. Впервые за свою жизнь.

– Но ведь мы не были преступниками, как другие заключённые, и никому не сделали плохого, – отчаянно произнёс я.

– Послушай меня, мальчик…

– Пожалуйста, объясните! Я всю жизнь готовился к смерти на войне, но вместо этого попал в замок королевской семьи! После всего этого я… я действительно не могу понять, почему… почему всё так! Что происходит в этой системе и как она работает?

Гарина, уставившись в одну точку, молчала, и я похолодел, испугавшись своей дерзости. Да как я посмел так осмелеть! Ещё вчера за это меня бы выпороли кнутом или заперли в тесной темнице без окон, воды, еды и нар. На сутки, если не на трое. Какие наказания ждут меня здесь?

И тут Гарина безжалостно заявила:

– Смертники стали исключением, потому что во благо королевства кем-то нужно было пожертвовать. Умереть одним, чтобы жили другие. Кому внушить правильность самопожертвования, если не беспомощным детям, за которых некому заступиться?

Я не смог сдержать непроизвольную реакцию. Гарина заметила, как дёрнулось моё плечо и на миг поджались губы, оценила растерянный её разоблачением взгляд и вдруг довольно улыбнулась. Я не успел сказать и слова, как женщина отвернулась и распахнула скрипучую деревянную дверь.

– Здесь ты можешь помыться и переодеться. Бытовой магией замок пока ещё не снабдили, так что сейчас я нагрею тебе воду и, пока будешь приводить себя в порядок, пойду поищу какие-нибудь вещи тебе на первое время. Заходи.

Выяснилось, что в большом котле над углями очага уже есть горячая вода. Гарина показала чугунное корыто для купания, ‒ оказывается, это «ванна», а всё вокруг ‒ «ванная комната»! ‒ все ёмкости с водой, кувшины и гигиенические приспособления, и сразу вышла. Первый раз в жизни мне приходилось мыться не в холодной воде, и к этому пришлось привыкнуть, хоть ощущения оказались просто неземными.

Я намылся до скрипа кожи, намотал вокруг пояса полотенце, уловил боковым зрением чьи-то движения и едва не сбил все ёмкости с водой, резко встав в оборонительную позу. Никого здесь не оказалось и быть не могло – движение улавливалось прямо в стене. Я начал понимать, чем это может быть, и пошёл вперёд, к новому невиданному чуду.

Сердце ритмично стучало по ушам, пока я подходил к стене напротив двери и отодвигал ширму, что загораживала треснутое в двух местах грязное зеркало в потемневшей раме. Очень долго я не мог оторвать глаз от того, что предстало передо мной.

Точнее, кто. Я смотрел на себя и пытался поверить, смириться с тем, что этот странный парень с вытаращенными глазами действительно я сам. Раньше я видел своё отражение лишь в воде купального корыта и реки, но всякий раз это был только мутный силуэт.

По своему телосложению я догадывался, что моё лицо такое же худощавое, с выпирающими скулами, грозящими кого-то уколоть. Помнил, что волосы, которые мне грубо обрезали надзиратели, когда те отрастали так, что лезли в глаза и мешали на тренировочных поединках, были глубокого чёрного цвета. Как же выглядят мои глаза, я мог только воображать, но то, какими они оказались на самом деле, разрушило все мои представления о себе.

Они были светло-карие, почти жёлтые, как у ягуара. Этого хищника я видел несколько лет назад. Тогда кто-то из надзирателей Каларгона наткнулся в лесу на чёрную пантеру и, недолго думая, направил на неё арбалет. Затем, дабы заработать на своём улове, привязал истекающее кровью животное к седлу и потащил к одному из богатых любителей звериных шкур.

По дороге он явился в лагерь, похвалиться своим подвигом перед коллегами. Будучи тогда малолетним смертником, я чистил ботинки одного из надзирателей, увидел полуживого ягуара и потом очень долго не мог оправиться от потрясения.

Несчастный зверь вызвал во мне не только жалость и ужас, но и необъяснимое чувство сродни духовной близости. Я ощущал себя таким же зверем, его братом или сыном с похожей судьбой и печальной участью. Глаза умирающего ягуара часто смотрели на меня во снах, будь то кошмары или мечты о новой жизни после смерти. Такие же глаза теперь глядели на меня с зеркала. Глаза ягуара, чёрные волосы и выпирающие скулы на бледном лице.