Катерина Яковлева - Лихолов

– Я – Странник, – представился полуправдиво Лихолов. – А это – Елисей, мой ученик. Я воин, иду в столицу – наниматься к королю. Издалека иду. Мы гнали дичь, да заплутали малость. Решили, что поднимемся немного в горы, там лучше видно будет, где оказались, а заодно и укроемся на ночь меж камней. Да вот, нарушили здешний покой. Просим простить нас! Низкий тебе поклон, девица, за помощь. – Поклонился Лихолов. А за ним и Елисей. – Скажи, как звать нашу спасительницу, и кто ты? Как смогла распугать озлобившихся духов гор?

Елисей обратил внимание, как ловко Лихолов умел играть словами, говорит полуправду, нагло не обманывая, но и не выдавая ничего лишнего. Девушка гордо смотрела на мужчин. С минуту раздумывала, а потом произнесла:

– Имя мое вам знать ни к чему. Считайте, что его поглотил огонь… впрочем… – она задумалась уже о своей полуправде. – Зовите меня Златой. Пусть будет так… Сама я здесь, в горах, живу недавно. И, надеюсь, долго не пробуду. Много знать вам, холопы, не пристало. Скажу только: не ведьма я, тьме не подчиняюсь. Хотя рядом со мной вам долго быть небезопасно… Но уж лучше, чем с духами гор. Я дремала здесь, а потом вдруг очнулась от крика. Поднялась на звук и увидела, как та нежить утаскивает людей в туман. Давненько мне их погонять хотелось, мерзость неприкаянную. Жалко тех птиц и зверей, из кого потрошат они души. Ворожат и забирают все себе. Богатства, что живой душе были даны: отведенное ей время, подаренная сила жить, дыхание ее – все забирают… Отнимают через жертвенный огонь Владычице Тьмы и делят меж собою, как грабители добычу. На те крохи и существуют. Ни живы, ни мертвы, злобные, туманные твари, морока облики. Но птица, то одно, а когда увидела я как человека живого тянут, уж решила, не бывать тому! Вот и вступилась. Меня они боятся. Потому что мой огонь силен, меня могильным холодом им не сковать. Хм, скорей, я сама их обожгу. А эти духи боятся света, боятся тепла и огня – то смерть для них. Их время – ночь. Мой же дух – суть день в теле….

Злата сделала на мгновение паузу, словно провалилась в какое-то размышление. Лихолов пристально вглядывался в ее свежее чистое лицо, насколько это было возможно при скудном свете звезд. Правильные черты, руки белые и тонкие, не испорченные трудом. Елисей же не умел быть столь внимателен, он просто видел перед собой редкую по красоте девушку, но очень гордую. Взгляд юного охотника так и тонул то в ее чувственных губах, то в ясных смелых глазах. Спасительница же продолжила:

– Отдохните, постерегу ваш сон, а на рассвете уйду. Как проснетесь – прочь ступайте. И никогда сюда больше не возвращайтесь. Горбатые холмы уже много веков стонут под гнетом призраков. Здесь чужакам не рады. Только, ох… Как бы вам не потянуть за собой сумрак… Злы на вас духи остались, воют они в туман от обиды. А туман слушает… Пойдет за вами следом. Берегитесь завтра днем. Но пока рядом со мной, никто вас не тронет.

Лихолов снова еще раз почтительно поклонился. А поднимая лицо, вдруг показал еле заметную хитрую прищуренную гримасу, и спросил:

– Вижу, что ты не ведьма, милая добрая Злата. Поступок твой смел. Нет черни бездонной в девичьих очах. И голос нежный звучит чисто, как ручеек. А еще вижу, что говоришь ты властно. Для такой юной девы необычно легко повелеваешь, так, будто с пеленок этим занималась. Мучает это все мое любопытство, скажу честно. Но откуда ты такая, допытываться не буду, раз не желаешь.

Девица от последних слов Странника еще выше вздернула напряженный подборок и нахмурила брови. Злате явно не понравилась проницательность малознакомого мужчины. И стал еще более заметен в ней очень резкий контраст нежности молодого тела и какой-то твердой внутренней стати. Она напоминала только-только выкованный меч: внешне металл кажется мягким, но уже чувствуется вся его сила и власть. Елисей уж точно, бродя меж деревнями по лесам, еще ни разу не видел, чтобы молодая девица держала спину так ровно, так смотрела сверху вниз, будто считала себя их повелительницей. А сейчас после дерзости последних услышанных фраз она вообще стала как горячее железо. И снова жар, исходивший от Златы, напряженно усилился. Девушка глубоко вдохнула, будто напряглась обуздать саму себя:

– Вам о моей судьбе ведать не положено. Хватит и того, что я выцарапала вас из рук мерзких детей мрака!

– Прости нашу дерзость, спасительница! – вдруг выпалил Елисей, сам не ожидая от себя. Но так он обомлел, разглядывая ее красивое лицо, что плохо соображал. Сердце его билось с непривычным грохотом, сладким огнем носилась кровь по венам. – Мы… мы слыхали, что в этих краях свирепствует дракон! Может и тебе нужна помощь наша? В уплату за спасение?

Лихолов еле заметно вздохнул и закатил глаза. «Вот королобый, – скажет он потом Елисею. – Слишком парень юн, зеленый как майская травка!». Рука нервно нащупала под рубахой амулет. А Злата же вздрогнула от этого вопроса, и в глазах ее впервые на малую долю мгновения показались трещинки испуга. Но девушка быстро спрятала эти чувства. Зато в голосе ее зазвенела оскорбленная гордость:

– Помощь мне ничья не нужна! Я сама всем вам помощь! Не вам меня спасать!

Затем развернулась, шагнула в свою пещерку, села на камни и бросила последнюю фразу, после которой до конца ночи уже молчала:

– Вам надо прилечь поспать. А утром убирайтесь из гор!!!

Лихолов укоризненно посмотрел на Елисея. Но юноша и не заметил. Тоска и гадкое чувство предательства заполнила его от пяток до макушки. Елисей чувствовал, что должен был предложить помощь. Как он надеялся, что Злата сейчас, подобно любой другой девице в сложном положении, вдруг всхлипнет, пустит слезу. Расскажет о своей беде, о том, как ее сделали ужасным чудовищем и попросит о помощи. Ну и тогда уж Лихолов точно не захочет убивать несчастную страдалицу. Но последовавший резкий грубый отказ ножом порезал душу. Раз так она довольна тем, что с ней приключилось, то может и правда дело нечисто? Может ли такая прекрасная внешне, такая смелая и сильная девушка, не побоявшаяся отвоевать двух незнакомцев у самих духов гор, одновременно быть и ужасным убийцей – драконом? Гадко. Гадкие горы. Гадкое небо. Гадкий ветер. Весь мир казался Елисею гадким, наверное, впервые в жизни. Он грустно отступил, небрежно выбрал место для отдыха. Тяжким грузом сел на землю, словно держал внутри себя булыжник. Свернулся в клубок около одного из камней, завернулся плащом и постарался поспать. Шла уже последняя треть, до рассвета осталось не так долго, дорога утром предстоит снова дальняя и пешая. Лихолов тоже улегся рядом со своим спутником, также завернулся в плащ и приготовился ко сну.

Оба странника быстро провались в дрему, словно упали в темную холодную реку, без сновидений, без облегчения, с какой-то мучительной пустотой. Злата же, как и обещала, разместилась в своей пещере меж камней и не спала.