Борис Ковальков - Прогулки по Каэнглум. Книга вторая. Два лева для Дори

– Чудо вещь самостоятельная, как ты определил, Стивен, и не дается в собственность.

– Как… как грифон, – засмеялся Стивен.

– Да. Чудо разрушает наше кое-как слепленное своё, оттого мы оправдываем страх потери, объясняя чудо рационально. Чудо не перестает быть чудом и в таком виде, и мы его отторгаем. Нормальность отношений многих настораживает, но я трезвый реалист, и мне приходиться принимать это. Например, Бориса подвезти мог только Иво, а Иво не сказал об этом. Почему? Он совершенно уверен в том, что Борис не мог этого сделать. Он прокурор сам себе, но не прокурор Борису, а если бы был уверен, что тот стрелял, все равно бы не выдал «Не мое дело судить и наказывать». Каждый здесь самостоятелен, состоятелен и сам себе судья, но не другому. В конечном счете, это и помогает больше всего.

– Наверно молчанием? – задумчиво спросил Стивен.

– Невмешательством, – ответил Коста.

– А почему ты догадался, что Борис как-то к этому причастен? – спросил Александер.

– А Калоян?

– Советник Калоян, комиссар знал? – Стивен надел очки, мельком взглянул на Косту и тут же снял.

– А как же. Хъ. Он приходил к Борису, как обычно сватать за него свою сестру, а заодно и выяснить, причастен Борис или нет. И выяснил. Он не мог не выяснить, кто что знает. Он на то и комиссар магистрата. И на месте побывал первым. А не сказал? Как можно сказать на будущего родственника? Тем более зная, что Борис не виноват. Главное, Калоян теперь знает то, что ему нужно было знать. Быть в курсе. Здесь легко. Здесь всё естественно.

Итак, я не догадался, а увидел. Никто, кроме Иво, не ехал оттуда в такую рань. Борис испачкался в глине на Беличьем Ручье. В том месте ручей падает водопадом в овраг. Хъ. Глина – вечная спутница следопыта. Там он выбирался, и там его подобрал Иво. По времени подходит. Оно мне и показало. Наверно так бывает, когда выбрал правильное направление. Борис о этом догадался, он чуток.

Увидел грязные сапоги. Борис никогда не ходит в грязных сапогах, даже когда работает в грязи. Значит ехал в непонятном настроении, не заботясь о своем виде, а он аккуратен.

– Но почему он не доехал до лазарета?

– Иво высадил его у лавки, не хотел впутывать, а Борис не хотел усложнять ситуацию. Иво старше, а Борис послушлив. Кто-то заменил Бориса в телеге у раненого, и я думаю, фонарщик Снайге, фонари не были погашены вовремя. Вспомнил сам, без подсказок.

– А Калоян? Он нашел шерсть и перья в темноте!

– Вы плохо знаете Калояна, так как мало видите его днем. А ночью вы спите чаще всего. Он ночной человек. Ночь и Калоян – друзья.

Александер и Стивен переглянулись. Стивен опять одел очки и глянул на Косту. Коста закурил и продолжил,

– Прекрасные здесь люди, они говорят: – «Пусть себе разбираются, а мы делаем свое дело». Я бы тоже не говорил вам. Простите. Чтобы Стивен не включил свое агрессивное воображение. Теперь ясно, грифон в Овраге. Жив и здоров. Велет, медведь и прочие ни при чем. В Овраге никого. Значит «нечто» слетел с Ели в поле. Никто не видел больше того, что мы сами знаем. Борис ни при чем…

Александер помолчав, подтвердил:

– По природе у грифона нет совести, но естественное чувство долга осталось. Придет время, и он расскажет все. Но когда? «Через сто лет»… Даже если Еловый Народ разберется сам. Коста, а чем же помогает реализм?

– Не играю фантазиями с приходящими догадками в салочки, – Коста посмотрел на веселого Стивена, – выбираю ответы из того, что в Каэнглуме носится в воздухе, как… как летающие корабли. Как перо, за которым нужно идти, – Коста засмеялся, – похоже на ваше чутье Каэнглума, Александер. Например. Борису грифон говорил о украшенном камнями и золотом переплете, который летел вместе с ним, и при виде которого сорока чуть не упала. Сказал не без умысла. Ему надо было сказать правду хотя бы об этом. Врать он не может. Может о чем-то умолчать. Переплеты сами по себе не летают. Мне симпатично и я принял – тот переплет был не у грифона в лапах, он был у седока; которого грифон высадил на ель. Стрелявший и был тем седоком грифона.

– Переплет… Они позовут ратмусов. Где книги, там и ратмусы, – поддержал Косту Александер.

– Не успеваю за вами. Так быстро согласились с подсказкой, – улыбнулся Косте Стивен. – Может, все-таки подождем?

– Стивен! – укорил Александер.

– Немного, – не сдавался Стивен. – Я не хочу искать книги! Тем более в камнях и золоте.

– Поиски книг занимательны, что почти закон природы, – к удивлению Стивена, пошутил Александер.

– Рутина. Тем более, если книга пропала, значит она не интересна. Особенно в камнях и золоте. За исключением Одной, но Та, сама тебя находит, и вообще в золоте не нуждается. Книги не пропадают, они изымаются. По выражению отца Никласа.

– А если пострадает кто-нибудь ещё? Ратмусы не будут обращать внимание на людей. Они пойдут по следу до конца. Люди будут им мешать, сами того не понимая, – убеждал Александер.

– А если все же гвал?

– Сомневаюсь, что он. Нет признаков. Ратмусы спокойны. Спокойны паворимаги.

Коста спросил между прочим:

– Откуда пошел обычай, делать Праздничные венки из бронзовых листьев? Лисья словно разбросаны по городу. Дори иногда приносит домой. Дети играют «в листики».

– Связано с Антсом, – ответил Александер, – в свое время он сделал древо, которое спасло город. Венки после Праздника бросают на лед – «показывают скварам». Не помню подробностей этой истории. Листья иногда вымывает весной на берег.

Книга. Александер терялся, когда ему напоминали о постоянной занозе. Теперь Овит ищет неизвестную книгу из шкафа Переплетенных Рукописей XVIII века. Полка фенологов-любителей, на которую никто не заглядывает… кроме… Нет, не может быть он! Но почему я уверен, что это связано? на той полке скромные переплеты, этот в камнях и золоте.

Они смотрели в окно. Налетел ветер. Он был виден в листьях и ветвях падуба. Неспокойное дерево представилось вселенской катастрофой. Внутри кроны, среди хлещущих ветвей, как в зеленых струях, играли сороки. Они выглядели огромными рыбами. Как они не путаются в ветвях?

– Хутор «Антса», это где? – спросил Коста.

Стивен одел очки и посмотрел сначала на Косту, потом на Александера, снял очки и сказал:

– Хутор, на котором живет Андерс.

1

В тот же день вечером ратмусы, Пусти и Лору сидели на берегу Оврага спиной к полям. Издалека они выглядели, как два одинаковых пенька. Только у Лору уши были развешаны в стороны, у Пусти стояли торчком.

Рядом прыгала крупная сорока, лапы её были унизаны блестящими кольцами, чуть поодаль сидели трое паворимагов, один из которых отличался размерами и древней желтизной игл.

К ним снизу, по покрытому снегом крутому склону поднимался очень большой человек. Было странно видеть его – гигантский валун катился вверх, словно земля опрокинулась.