Меркат Зиман - Обнаружители Магии. Змеиная гора

– Таверна прямо, налево через двести метров, а потом через еще триста направо через дорогу, – спасла его от блужданий охотница, – но мне все равно туда же, могу сопроводить!

Август молча пошел в указанном направлении. Агарвейн беспрекословно следовала за рыцарем, своим молчанием выказывая уважение к личному пространству, но когда Август чуть не прошел нужный поворот, то ей пришлось предостеречь его воскликом «а-а!». Он остановился.

– Почему же вы не остались на «культурную программу»? – спросил он, продолжая путь после того, как она оказалась рядом с ним.

– Не для меня такое, – приподняла краешки губ лучница, предполагая, что теперь ее принимают за равную, – мне, сэр Август, знаете ли, важно… как это сказать… какое-то духовное общное, что ли.

– Единение?

– Во, точно. Не могу я с кем-то, кого первый раз вижу. Надо получить общие воспоминания, что-то пережить этакое вместе, а не взглянуть друг на друга и в койку. Ну или хотя б знать друг друга хорошо.

Август многозначительно промолчал, никак не оценив ответ. Он на ходу начал забивать трубку листьями. Один из пьяных прохожих попросил у него «махорки», и рыцарь щедро отсыпал ему в ладошку сыпучей массы.

– Я думала, что знатные любят куртизанок, – решила поддержать разговор Агарвейн, – а вы с таким отвращением на них смотрели, будто г… извините, тухлятиной от них воняло.

– Не имею никаких предубеждений против продажных женщин, – поморщился Август, – но неприятно удивлен, что Иоахим, называющим меня своим «другом», повел меня в подобное место.

– Подобное – это…?

– С этими дьявольскими… – рыцарь шумно выдохнул от возмущения, – впрочем, большим бы разочарованием было встретить в таком безвкусном месте эльфийскую даму. То значило бы, что она предала всю эстетику и многовековое величие своего народа.

Настал черед Агарвейн многозначительно молчать.

– И это после того, как я считал его одним из не-эльфов, наиболее близким к моему пониманию эльфийскости, – продолжил, к ее удивлению, Август.

– Вы считаете его другом? – аккуратно поинтересовалась лучница.

– Я же сказал, кем я его считаю… считал, – раздраженно отозвался рыцарь, – но для обывателей вроде вас могу упростить и сказать, что он мог считаться моим другом.

Он сделал затяжку, когда они уже стояли на пороге «У усталого хозяина». Хаир хотел запротестовать против курения внутри таверны, ища глазами посетителей, которым могла бы помешать трубка Августа. Таковых в зале не было, и доля секунды ушла на то, чтобы владелец таверны вспомнил причину.

– Сэр Август, – залебезил он, – вы только аккуратнее, тут все деревянное, полыхнуть может! Пепел старайтесь не сбрасывать, а так курите, сколько душенька ваша пожелает!

– Деревянное это правильно, – кивнул Август, – лучше каменного. Только придется под курильщиков твою вотчину приспособить.

В глазах Хаира застыло полнейшее непонимание, которое рыцарь развеял протянутой трубкой.

– Держи, попробуй, – деловито предложил он, – видится мне, что пора бы цивилизацию приучать к правильным вещам.

Хозяин таверны неловко взял трубку и сделал глубокую затяжку, рассчитывая на обычный табак. Эффект листьев Священного Дуба подействовал моментально: Хаир осел на небольшой табурет позади себя, сползая по стойке и сбивая с нее пустые кружки.

– Ого, – выдавил он через силу спустя пару минут наблюдений за невидимой точкой на стене, – ого.

– Как думаешь, возможно ли в твоей таверне, добрый хозяин, общественную курильню соорудить?

– Да, – кивнул Хаир вбок, – для такого-то… ого.

Август ссыпал немного листьев в небольшой поясной мешок, а большую часть поставил перед Хаиром. Тавернщик еще не был способен в полной мере осознать, чего от него хочет рыцарь, поэтому сэр Бивербрук оставил владельца таверны наедине с мыслями, навеянными листовым табаком.

Как ни крути, даже в таком «захудалом городишке» было слишком много людей, которые могли воспротивиться при возможном силовом захвате. Внутри города не было пока ни одного человека, который бы знал о Священном Дубе, чего уж говорить о лояльности Ордену.

Пока не было.

Заспанный Раскус с неприязнью наблюдал, как разлегшийся на диване Иоахим довольно потягивается. В «Девяти кругах Рая» всегда было одно и то же время суток из-за отсутствия окон в холле, но на улице уже стукнуло девять часов утра.

– Ты либо в свою комнату бреди, либо вали отсюда вообще, – рявкнул на волшебника тифлинг, когда тот в очередной раз заразил его своим зевком, – чего ты здесь забыл? Ты за Дейдру вчера еще рассчитался.

– Я жду Октавию, – снова зевнул Иоахим, – ту огромную девчонку с бицепсами, вчера здесь тоже сидела.

– Тоже из этих, что ли? – сморщил нос Раскус.

– Из каких?

– Из шлюх твоих.

– Раскус, давай логически помыслим, – менторским тоном пробубнил волшебник, – зачем шлюхе идти к другой шлюхе? В этом нет никакого смысла.

– Мне насрать. Я не разбираюсь в шлюхах.

– Очень плохо для работника борделя, – покачал головой Иоахим, – Октавия не шлюха, она мой друг.

Раскус вперил взгляд блеклых желтоватых глаз в нежеланного собеседника, а затем по-конски заржал.

– Че ты пургу гонишь-то, сказочник, – сквозь слезы и смех сказал он, – друзья у него, а как же. Я от девок слышал, что ты здесь шесть лет живешь, и никаких друзей ты ни разу сюда не водил.

– А теперь вожу, – возразил волшебник, подгребая под себя подушку, – чего ты такой злой, Раскус? Я тебе что-то плохое сделал?

– Ты существуешь, и этого достаточно, – фыркнул тифлинг.

– Малоинформативный, но приемлемый ответ. Вопросов больше не имею.

– Зато у меня есть вопросы, – негромко, но властно произнесла фигура, вышедшая из широкого арочного проема.

Раскус, плевавший на платок и пытавшийся оттереть им липкую грязь с бокала, резко выпрямился по струнке за стойкой при виде седовласой тифлингши с идеальной осанкой в темном платье с высоким горлом и юбкой до пола. Иоахим испуганно замер на диване в наивной надежде, что его не заметят, однако вскоре над ним нависла знакомая голова с седым пучком без единой торчащей волосинки.

– Зальц, – проговорила она, – сколько лет, сколько зим. Сорок восемь дней, если быть точной.

– Мадам Элизабет, – уважительно отозвался Иоахим, аккуратно поднимаясь с подушки, – рад, что вы в добром здравии.

– Твоими молитвами, – металлические нотки в голосе мадам не скрывали ноток сарказма, – вижу, ты тоже цел.

Волшебник сел и выпрямился под тяжелым взглядом госпожи Элизабет Вайн. Одновременно с этим он заметил, как с балкона и из-за некоторых дверей на первом этаже выглядывают любопытные зрители, с предвкушением ожидающие публичной порки.