Джерри Джерико - Голос Бога

Он опустил взгляд на плиту и, заметив, что кофейная пенка поднялась, аккуратно снял ковшик с огня.

Кухня, отражённая в панели, казалась ему отчего-то более уютной и аккуратной, сам себе он виделся более решительным и бойким, и лишь собаки, крутившиеся у ног хозяина, были всё те же. В той чёрной реальности по радио передают новости поинтереснее, – подумалось Гави, который не спешил радоваться успехам местных рабочих, равнодушно пропуская новостную тарабарщину мимо ушей. Хотя что именно он хотел услышать, он и сам не знал. Посему, продолжая рассеянно слушать программу, он отошёл от плиты и, прихлёбывая из чашки кофе, шагнул к окну.

Тотчас лохматый белый пёс вспрыгнул передними лапами на подоконник и ткнулся носом в оконное стекло, за которым уже вовсю начинался новый день. Гави широко улыбнулся.

– Я знаю, Кецаль, что ты весь день бы там носился, – обратился он к собаке, – впрочем, как и я. Однако взгляни на улицу – народу уже полно, да и солнце, как видишь, сигналит, что я непременно опоздаю, если не перестану болтать с тобой за завтраком.

Солнце и впрямь стремительно выкатывалось из-за домов, робко поблескивая лучами сквозь надменные тучи. Кецаль фыркнул и спрыгнул на пол, следуя за Гави, который быстро вымыл в раковине чашку и отправился к входной двери, хватая по пути куртку, сумку и ключи. Остальные собаки, виляя хвостами, также ходили за ним по пятам, тыкаясь косматыми губами в его колени и ладони. Присев у дивана, они с грустью в глазах следили, как хозяин отмыкает замок. Гави чуть помедлил, с притворным равнодушием оправляя ремень сумки, перекинутый через плечо, после чего прыснул со смеху и развернулся, чтобы заключить в объятия тотчас бросившихся к нему собак. Опершись лапами на грудь хозяина, те принялись щедро одаривать его поцелуями, не забывая при этом во все стороны лупить хвостами.

– Уици, дружище, полегче со слюнями, – Гави вытер губы, откинул назад промокшие волосы и хорошенько взъерошил косматую шерсть рыжего с чёрными подпалинами пса. – Теско, я скоро вернусь, нечего так убиваться.

Поджарый серый пёс, визгливо поскуливающий всё это время, звонко залаял в ответ. Гави присел, крепко обнял каждого пса, потрепал их лоснящиеся шкуры и протянул свою ладонь Кецалю, который с достоинством ждал в сторонке, когда наступит и его черёд прощаться с хозяином. Он торжественно вложил лапу в руку Гави и тот крепко пожал её.

– Кецаль как всегда за старшего, – объявил Гави, оглядывая своих домашних. – Не горюйте, завтра я обязательно возьму вас с собой, ребята. Но сегодня я разрываюсь от дел – одно другого важнее.

Он вышел в коридор и запер за собой дверь на ключ – владелец животного был обязан вешать на дверь замок, как и все прочие хозяева разнообразного домашнего зверья, столь любимого людьми. Гави немного постоял у двери, прислушиваясь к шорохам в квартире, и затем направился по коридору к лестнице. На ходу он застегнул куртку до самого горла и надел велосипедные перчатки. Стянув с себя свою широченную улыбку, которая простиралась на его лице упругими мимическими складками и обнажала дёсны, он плотно сомкнул губы как резные створки чугунных ворот. Теперь он смотрел по сторонам хмуро и подозрительно, как доберман, пряча пол-лица за высоким воротом.

Жил он на втором этаже, и быстро спуститься вниз, к велопарковке, не встретив никого из соседей, было проще простого. Но не успел он сойти с лестницы, как его окликнул чей-то голос – старческий, дребезжащий, с нотками любопытства.

– Гавесто́н! А, Гавестон?

Гави обернулся и глянул вверх – позади на площадке топталась пожилая соседка. Она закуталась в шаль и, шаркая по сизому бетону стоптанными домашними туфлями, принялась спускаться по лестнице вслед за ним.

– Здравствуй, Гавестон. Доброе утро, сынок.

«Пропади ты пропадом» – подумал Гави. – «Дерьмо собачье».

– Угу, здравствуйте, – пробормотал он, еле раскрывая рот. Соседка неумолимо приближалась, осторожно переставляя по ступеням ноги и крепко держась за перила.

– Ох и худой же! Худющий как фонарный столб. Непонятно чем питаешься. Ты вообще ешь что-нибудь? – причитала соседка, глядя на Гави с такой укоризной, словно тот намеренно решил извести себя голодом. – Мусор выносишь – одни упаковки от харчей собачьих. Вот наверняка одним кофем питаешься, наверняка.

«Она что, роется в моём мусоре?» – поразился Гави.

– Взглянуть страшно на тебя. Бледный, тощий, одно огорчение, – она добралась до Гави и ухватила его за руку обеими ладонями. – Вот была бы мать жива, что сказала бы?

Качая головой и вздыхая, пожилая соседка принялась похлопывать Гави по локтю, приговаривая:

– Кости одни. Смотри, сгрызут тебя собаки твои.

«Чтоб тебя волки драли!» – мысленно взревел Гави.

– Мне пора, опаздываю, – вслух пробормотал он, осторожно и настойчиво освобождая руку из непрошеных объятий.

– Погоди, погоди, я вот что хочу сказать, – соседка многозначительно и тревожно взглянула на Гави, словно собиралась поведать ему тайну о страшной угрозе человечеству, – у меня доктор есть знакомый. Он в таких делах понимает, даст пилюли какие надо – мигом жирочек нагуляешь. Ешь ты плохо, вид совсем больной, несчастный. Вот наверняка паразиты замучили, живёшь-то с собачьём. Я ясно вижу – аскариды, – по слогам отчеканила она. – Надо пить льняное маслице. Это самое верное средство! Столовую ложку с утра – и паразиты вмиг наружу полезут, сам увидишь. Доктор тот мне его и прописал. Ох, смотреть на тебя больно – аж тоска берет! Тоска! – прокричала она ему вслед.

«Да чтоб ты сдохла!» – Гави пятился к выходу.

– Спасибо, я пошёл.

– Я тебе сегодня домашненького занесу! Горячего, сытного! – донеслось до него из холла. – Мясного, жирненького. Ну для мышц чтобы, для мышц!

Гави запрыгнул на велосипед и быстро рванул прочь.

Он махом домчал до работы, поскольку остервенело крутил педали, словно за ним гнались лучшие доктора Фастара, вооружённые льняным маслом.

Ворота были распахнуты, во дворе перед двухэтажным зданием с широким крыльцом стоял автомобиль – крупный, продолговатый, с обширными окнами, высокой прямоугольной крышей и вытянутым, похожим на гроб капотом. На дверце цвета старого чая красовалась большая, слегка облупленная жёлтая эмблема – схематичное рукопожатие, вписанное в квадрат. Этот автомобиль был здесь частым гостем, и Гави, махнув рукой водителю, проехал мимо. Затем он обогнул здание и попал на задний двор, где в пристройке располагались вольеры. Там он оставил велосипед и вошёл в дом.

Служба социальной поддержки уже здесь, и, стало быть, надо поторопиться – куратор, конечно, уже начала беседу со слепым. И Гави был обязан на ней присутствовать.