Эльма Троу - Хроники вечной многогранности. I. Книга порядка

Она рывком отдернулась от Корна. Нора на мгновение почувствовала, будто она когда-то знала Корна, но здравый смысл подсказывал, что она видела его впервые в жизни.

– Откуда ты взялся? – угрюмо проговорила она.

Нора не раздумывая вынула из сумки кусок пергамента и очень быстро что-то написала на нем чернилами. Потом она вытащила из кожаного чехла на боку маленькую стрелу.

Она была меньше обыкновенной, но, когда Нора сжала ее в руке, ее хвост засверкал ярким золотым светом, похожим больше на танец огня и искр.

Нора привязала кусочек пергамента к стреле. Ее глаза ярко засветились янтарным светом и она сделала руками движение, будто доставала невидимый лук и натягивала тетиву. Нора подалась немного назад и подвигала пальцами ног, чтобы лучше прочувствовать опору под собой. Стрела под действием этой магии взмыла в воздух и ровно легла на эту магическую тетиву. Затем Нора прикрыла один глаз и прицелилась в стену.

– Ниурин део Криано. – прошептала она над полыхающим хвостом стрелы.

Нора сделала вид, будто отпустила стрелу и та, выскочив из волшебной тетивы устремилась прямо в стену. Искры объяли ее наконечник и она, пронзив препятствие, прошла стену насквозь и улетела с почтой к получателю.

Нора вновь взглянула на Корна, но уже более обеспокоенно. Тот очень сильно дергался и не мог успокоиться. Холодный взгляд девушки внезапно обрел сочувствующий оттенок. Но это продолжалось не долго. Она вернулась на свое место и вновь погрузилась в свою мрачную задумчивость и чтение каких-то пергаментов, периодически поглядывая на Корна.

Он не видел отчетливых снов. Корн лишь слышал какие-то отдаленные слова, не то из его фантазий, не то из реальной жизни. Тело словно не слушалось, оно было приковано к постели в одной позе, которую сменить не было возможности.

«Быть свободным! Быть свободным!» – кричал Корн в своей голове.

Порою было ощущение такое, будто его душа находится вовсе не в теле, а лишь нависает над ним тенью и не может вернуться. Он начал видеть своего брата, его выражение лица с сияющими фиолетовым светом глазами, всех тех, кто пришел вместе с ним, форму, в которой они все были. Темные плащи с вышивкой горящих деревьев, словно флаги теперь развевались перед его глазами.

Он смог двинуть пальцами, а потом рукой. Ему стало беспокойно, и он захотел пробудиться как можно скорее. Но вдруг стало так хорошо, словно по чьему-то взмаху руки. Телом он ощутил нежную ткань его постели и его тут же одолела приятная слабость и мягкое тепло. Он стал спокойнее, дыхание стало ровнее.

Корн резко пробудился. Все так же плясал огонь в камине, и огненные человечки танцевали вокруг дров в веселом хороводе, крепко держась за руки и напевая веселые трескающиеся песенки. Корн сел, поставив ноги на теплый ковер. Он немного наклонил голову, чтобы размять шею. Серебристые волосы спали ему на глаза, невольно по привычке он громко сдул эту прядку.

– С пробуждением. – послышалось из-за угла.

Там, в полумраке сидела уже знакомая фигура. Шляпа лежала рядом с ней на полу. Она беззаботно протирала кинжал темной от крови тряпкой и все так же пускала ароматный коричный дым из трубки.

– Чего ты забеспокоился? Это не твоя кровь. – угрюмо сказала она и продолжила свое занятие. – Ты спрашивал о своем ноже. Он среди твоих вещей.

Корн решил не обращать внимания на кровь.

– Как долго я спал? Мне нужно уходить! – хриплым голосом спросил Корн, пробуя встать на ноги. Волосы потянулись вслед за ним и свесились вниз, касаясь щиколоток.

– Больше трех дней. Попытка кому-то помочь в твоем состоянии закончится твоей бессмысленной смертью. Хоть понимаешь, о чем говоришь, глупец! Из твоих бредней сразу понятно было, что ты имел честь быть знакомым с Темнейшими.

– Вы что-то знаете о них? – спросил Корн.

– Знаю. Забудь о них. И о сестрах можешь забыть. – холодно ответила она.

– Их убили. – Корн осторожно коснулся медальона. – Но они зачем-то забрали их тела.

Нависла пауза. Нора опустила голову и продолжила свое занятие. Корн нарушил молчание.

– И Вы… то есть… ты все это время здесь была?

– Нет. У меня и другие дела были. – ответила она, не поднимая глаз.

«М-да. Судя по крови на этом клинке и, правда была чем-то занята.» – подумал Корн.

Внезапно Нора подняла взгляд. Ее глаза вспыхнули, как два огонька, будто она услышала все его мысли.

– С тобой в мое отсутствие сидел Элеврим. – продолжила она, смирив его суровым взглядом. – Что ж. Раз уж ты проснулся, я позволю себе наконец уйти.

Нора пошла к выходу. Свет камина лучше осветил ее лицо и руки. На одной скуле красовалась жуткая ссадина, в части глаза полопались капилляры и залили глаз кровью, а на щеке были свежие царапины от ногтей. Бинты у костяшек были все в крови, а пальцы Норы невольно подрагивали.

– Что я могу для тебя сделать за помощь? – спросил он, отводя взгляд от ее рук.

Девушка не ответила, лишь оскалилась, обнажив клыки и тихо вышла, прикрыв за собой дверь. Из-за приоткрытой двери послышались песни, пляски и звуки волшебной игры на рояле, словно кто-то играл в четыре руки. Отчетливо слышался звонкий голос Карлини на фоне пьяных песен. Этот голос был мелодичнее всех. Его подхватывал другой, мягкий и бархатный.

Два голоса проливали волшебную песнь о мире. О каких-то Властителях, о славе Дора великой фамилии Троу, создавшего этот мир, о четырех сторонах света и о четырех главных гранях мира. Корн внезапно почувствовал, что то, что он слышал, было до боли в душе ему знакомо. Песня начала возвращать его к реальности, и ему безумно сильно захотелось спуститься в зал таверны и послушать ее поближе, а запахи, которые шли из кухни еще больше подогревали желание Корна сделать это.

Мужчина поспешно оделся, найдя свою белую рубашку и штаны у изголовья кровати на полочке. Кто-то бережно сложил все стопочкой, заранее постирав и отгладив. Под кроватью он обнаружил свои старые ботинки, начищенные чуть ли не до блеска, с новыми белыми шнурками. На тумбочке лежал темно-синий гребень с маленькими лазурными камушками, которым Корн стал расчесывать волосы. Он хотел было сделать косу, но не нашел своей ленты.

«Опять потерялась, зараза.» – подумал он с досадно держа в руке косу, которая могла вот-вот распуститься.

Тогда Корн смущенно подошел к занавеске. Он долго смотрел на нее в сомнении.

«Брать или не брать?»

После недолгих раздумий, он резким движением стянул бардовую бархатную ленту и быстро закрепил толстую длинную косу, доходящую ему почти до пят. Потом Корн надел на себя ремень и за спину повесил свой старый кинжал, спрятав его за косой, чтобы не вызывать ни у кого никаких подозрений. Закончив со сборами, он взглянул в зеркало.