Наташа Корсак - Народ Трибукану. Океанский дневник Шторма

– Если только не пробил его новый час «спаси» на Тотмирье, – заметил Чопс.

– Всё возможно! Но лишь древность знает наверняка. Помнишь ли ты, как его звали? – спросил я.

– Шутки со мной шутите? – сказал Дарио-дедушка.

– Хм, какой серьёзный! Вы, люди, много чего не видите! А мните себя всевидящими! – хихикнул Чопс, – Умирая на вашей земле, мы возвращаемся на Трибукану в огромном озёрном пузыре мамзель Глоточки, – сказал щенок, – Как бы и не умираем вовсе. Такая правда.

– Это забавно! Выходит, что сидя здесь на острове, вы сами выбираете себе человека? И «вуаля» несетесь к нему на землю? – ещё сильнее удивился Дарио-дедушка.

– Уже ближе, – затряс ушами Чопс Литтл, – Мы вроде спасателей от всяких напастей: вооруженного ограбления, дурного настроения, ночных кошмаров, от обжорства, наконец! Всегда приятно спасти человека от обжорства. Особенно, если тот решил… обожраться… вкусненьким мясцом!

– Ох, хлебнуть бы сейчас рому. И пожалуй целую бочку, – расхохотался Дарио, – А эта госпожа с собачьей или волчьей головой и крыльями – это кто? Злая ведьма или ещё одна загадка Мона Лизы?

– Это фея! – смешливо отозвался я, – Анемона Бланда – последняя фея народа Трибукану. Она хранит наши законы и направляет нас в Тотмирье в час «спаси» (в то самое время, когда человек маленький или большой нуждается в нашей помощи) . Оберегает остров от штормов и чудесно готовит клювы жирных альбатросов на синем пламени!

– Если фея последняя, значит, были и ещё? – спросил разговорившийся не на шутку Дарио.

– Верно были… но мы о них ничего не знаем, разве что однажды я слышал о фее Клацклык, старшей сестрице нашей Анемоны. Говорили, будто и та правила островом не один век. Но саму Клацклык я никогда не видел.

– И я не видел, – почесал за ухом Чопс Литтл, – Псы-полтысячники говорили, что между Анемоной и старшей сестрой случилась ссора. А после Клацклык взяла да и смылась в объятия бури! Но об этом здесь не принято сплетничать.

– Мартин тоже очень любит ссориться, а я нет. Я ему говорю, что мириться куда интереснее, – призналась Палома, – Ох, а где же сейчас Мартин? Милый, Шторм, что же будет с папой и мамой и с нашим Мартином?

– Сейчас будет ночь… а там увидим, – сказал я, – На Трибукану ничего дурного не может случиться. Во всяком случае, так было раньше. До того, как мы нарушили правила и привели сюда человека. Ни один человек не должен был знать о существовании острова… Такое дело!

– Почему же? – не удержалась Палома.

– Никто точно не скажет, – потягиваясь, пролепетал Чопс Литтл, – Наверно, если бы человек узнал о Трибукану, ему бы захотелось вернуть своего друга. Или старые ботинки, заброшенные на Бутсфол…

– Или завладеть сокровищами острова. Ах, длинный мой язык-лопата! В общем, если ты человек, то на Трибукану лучше тебе быть слепым, глухим, или немым, чтобы ничего лишнего не разнюхивать, – заключил я, будучи уверенным, что в этой компании мне скрывать нечего. Если только…

– Тоже мне «Остров сокровищ»! Стивенсону и не снилось, – рассмеялся Дарио-дедушка и приобнял Палому, – Вот, Палома, твой дед уж помирать собрался, а тут чудеса привалили! Как жить теперь будем с чудесами? Или нам не жить? Всех до одного съедите? Ах, мы слишком много знаем, мы слишком много знаем! – как-то нелепо расшутился он.

– Что это там мелькает? Прошу меня отпустить, – вскочил я, – Анемона Бланда на Сонхолме. В такой час… Ночь не её конёк. Обычно фея несёт вести с рассветом. Или разговор и впрямь серьёзный? Поглядите, как сверкают в лунных лучах её крылья. Мы спасли вас – это похвально, но чтобы спасти вас снова и вернуть в Тотмирье (и лучше бы живыми) нужно ещё кое-что.

Когда я вернулся в хижину, огненные саламандры уже свернули свои трепетные хвосты шипящей рулеткой. И пламя в каменной чаше угасло, оставив в её звёздчатых трещинах робкий треск жёлтых искр. Дарио и Палома, укрывшись ворсистыми крыльями белоснежного шелкопряда, устроились на гигантских листьях триасского папоротника-лиловика, и крепко спали. Я обнюхал их, как можно тише, и лёг рядом. Ого, а что это здесь такое мягкое! Чопс-негодник, раф-тяф-тьфу!

– Чопс Литтл! Ты все ещё здесь? – пропыхтел я.

– Не смог оставить Палому… – открыв один глаз, промямлил щенок, – Шторм, можно я тоже у тебя останусь?

– Так ты уже остался. Ну-ка уходи домой. Там твоё место, – сказал я и сделал вид, что сплю самым крепким сном.

– Мы с тобой хоть и дальние, а всё же родственники, а ты рычишь, как старая такса. Гадкий ты, Шторм. Злюка! – обиделся Чопс, но с места не сдвинулся.

– Укушу! – пригрозил я, – А впрочем… Ночуй ночь. А как солнце взойдёт – домой отправляйся. Не стоит тебе во взрослые дела лезть.

– Как солнце взойдет… – повторил Чопс, и повернувшись на другой бок громко засопел.

Как же эти щенки быстро засыпают, подумал я. Едят быстро, бегают быстро, живут быстро эти щенки… У Чопса в Тотмирье был всего-то один человек. Ему, бедняге, мало воспоминаний выпало. Но меньше мыслей – глубже сон! Не так ли?

Мне же в эту ночь было не до «летающих косточек». Я думал о словах Анемоны Бланды. Из хорошего: семейство Ортисов всё-таки можно вернуть в Тотмирье. Из плохого: этот путь станет смертельно опасным… Если того раньше половину из них не сожрёт наша уважаемая Глоточка. А если сожрет, то что? Пока я боролся с мыслями о завтрашнем дне и надеялся, что Ана, Оскар и Мартин всё же перестанут ругаться и подумают о хорошем, Чопс Литтл беззвучно встал и крадучись устремился к выходу. Развязал на двери замковые шнурки, щёлкнул задвижным каблуком и вышел. Неужели домой? Одумался все же! Правильно, нечего привязываться к человеку, которого вскоре придётся отпустить.

Но вдруг что-то заставило и меня подняться, и также беззвучно последовать за щенком. Прослежу-ка, не заблудится ли он среди ночи. Где уж там! Хитрый щен, да миска с лыткой! Вы только поглядите, что он задумал!

Скатившись кубарем с Сонхолма, Чопс Литтл припустил к берегу. Океан дремал. Звёзды припали к хлопчатой макушке тумана и давай высматривать в воде всех, кто так и не решился этой ночью уснуть. Столетняя зелёная черепаха к своему счастью наконец-то подползла под их лучи, и разобрав корзинку с кудрявыми водорослями, принялась вязать купальные костюмы своим внукам. А тех у старушки было штук восемь, а то и десять. О, как же она испугалась, когда обезумивший Чопс Литтл, ворвался в воду, и ухватив зубами длинную ленту лунной дорожки, потянул её на себя. И чем усерднее он тянул, тем скорее луна, подобно громадному мельничному колесу, скрипя и упираясь, поворачивалась против часовой стрелки, всё отдаляя час рассвета. О, рыбы-рогатые! Он перегрыз ленту луны, и проглотил её лёгкие молочные кусочки в один присест. Даже не ойкнул. Я хотел было остановить его, наказать за коварное хулиганство! Укусить, взлохматить пух на его бесстыжем вертлявом заду, но передумал. Если рассвет придёт позднее обычного, значит и у семейства Ортисов будет лишнее время, там над озером Плакко. Значит, я смогу хоть минутку вздремнуть, и придумать, как исполнить волю Анемоны Бланды наилучшим образом.