Евгений Биктимиркин - Планы бытия. Рассказы

Поначалу, когда Софрон только вернулся домой, цвета объектов переливались и как будто излучали свет. Сейчас же он понял, что это место зловещее, и дело не только в видениях. Он ещё вспомнил, что здесь, помимо него, умер ещё какой-то родственник. Теперь он понял, что не всё так радужно, и ему стало страшнее жить. Казалось, будто здесь повсюду что-то копошится и норовит откуда-нибудь выползти.

Собака прекратила лаять, зато с чьего-то балкона оторвалась льдина и с грохотом ударилась обо что-то.

Софрон перестал мотать головой, спрашивать «что за чёрт, Господи?». Мышцы глаз и лица слегка расслабились, а дыхание успокаивалось. Ему довольно быстро удалось прийти в себя, учитывая обстоятельства.

Он забежал в маленькую комнату и увидел, что упала сушилка для одежды.

«Понятно, – конструкция-то неустойчивая», – объяснил он себе.

В этот момент зазвонил телефон, и Софрон поспешил ответить.

– Здравствуйте. Софрон Васильевич Ионов? – спросила женщина.

– Да.

– Меня зовут Ольга Фохишева, я репортёр телеканала «Спутник-1», прошу прощения, но мы узнали о Вашем случае и хотели бы рассказать о нём людям, если Вы не против. – Она протараторила это, словно боялась, что не успеет всё высказать прежде, чем повесят трубку.

– Да, конечно! – обрадовано ответил Софрон.

– Вы согласны дать интервью?

– Да. А где? Когда?

– Скажите, пожалуйста, Вас уже выписали из больницы?

– Да. Приходите ко мне домой, я угощу Вас чаем, – добродушно ответил Софрон.

Так они и договорились: на следующий день в десять часов утра он удостоит ребят с телевидения своей аудиенцией. Отчего-то Софрону не хотелось говорить брату об интервью. Но через несколько минут он понял, что это прекрасная новость, и о ней просто необходимо поведать.

Лёша его энтузиазм не оценил. Весь разговор голос у него звучал довольно холодно. Но Софрон был такой радостный, что Алексей подумал: «А, чёрт с ним! Если это сделает брата счастливее – почему нет».

Софрон предвкушал эту встречу, ходил из стороны в сторону и пытался угадать, какие вопросы ему будут задавать. Потом он отвлёкся, и до самой ночи смотрел фильмы. Он скопил их в большом количестве в надежде когда-нибудь посмотреть, но никогда не хватало ни времени, ни желания. Сейчас же он был до глубины души очарован «шедеврами кинематографа». Притом, что кое-что он уже видел и собирался удалить.

Едва Софрон прилёг на диван, что было против правил, он отрубился. Разницу от одеяла на полу можно было описать лишь космическими категориями. В этот раз страшные сны его не беспокоили. По всей видимости, ему удалось подкупить даже подсознание.

***

Утром Софрон встал по будильнику и первым делом заварил чай. Это занятие ему пришлось по душе, и захотелось заварить ещё что-нибудь, так что он сварил пельмени. Каждую минуту он вдыхал Божественный манящий аромат кипящего бульона, представляя, какую вкуснятину он творит вот этими самыми руками.

Каждое действие занимало у Софрона в разы больше времени, чем раньше. После трапезы он только успел надеть самую красивую, по его мнению, одежду, что у него была, и осталось всего десять минут до встречи.

Помимо Ольги Фохишевой, с которой он говорил по телефону, пришёл ещё оператор Андрей – рослый небритый мужик лет сорока. Про Ольгу следует рассказать подробнее. Она сразу понравилась Софрону, и на протяжении всей встречи он не переставал раздевать её взглядом и представлять, что бы и в каких подробностях с ней делал. Она была невелика и ростом Софрону до плеч. Бёдра с попкой, пусть и сокрытые тёмными брюками, выгодно выделялись на фоне такой комплекции. А вырез в джемпере явственно демонстрировал очертания приличного размера груди.

Когда гости разделись и разулись, Софрон указал, в какой комнате следует проводить интервью, и проводил попку Ольги взглядом. Походка у неё выглядела и кокетливо виляющей и хозяйской, как будто она пришла к себе домой.

Пока оператор раскладывал свои причиндалы, Софрон рассматривал лицо репортёрши, и с таинственной улыбкой представлял, как глубоко в глотку хочет запихнуть ей член. Пышные алые губы контрастировали на фоне остальных довольно утончённых черт лица, а чуточку властно-высокомерное его выражение лишь подбавляло желания поступить с ней агрессивнее. Так что, при всём желании Софрон не мог понять, куда следует смотреть, – хотелось истыкать её буквально всю.

Оператор кончил с наладкой оборудования и включил запись, а Ольга Фохишева положила перед собой список вопросов, улыбнулась и начала милым голосом:

– Софрон Васильевич, здравствуйте. Вам удобно такое обращение?

– Можно просто Софрон. Можно и на «ты» – я не гордый.

– Сразу хочу сказать: если на какие-то темы будет трудно говорить, мы можем сменить тему. Это не прямой эфир, а запись…

Софрон кивнул, и она продолжила:

– Вы пережили клиническую смерть, я правильно поняла?

– Вроде, так говорили врачи – им виднее, наверное. – Софрону хотелось её как-то поддержать, к тому же на неё было приятно смотреть, так что он постоянно улыбался.

– Знаете, очень немногие выживают после такого. Что Вы чувствуете по этому поводу?

– Чувствую себя изумительно. – Последнее слово он протянул, при этом шире улыбнулся и посмотрел в её серые глаза. Затем взгляд скользнул на тёмные волосы, на скулы, губы, опять грудь и опять руки. Ей было примерно столько же, сколько Софрону. Она тоже улыбнулась и продолжила, заглянув в вопросник.

– Из-за травмы Вы потеряли память. Вы совсем ничего не помните?

– Ну… сложно сказать… Я помню, что мне этот вопрос уже задавали. Помню, например, как готовить еду, как работать на компьютере. Некоторые вещи сами вспоминаются со временем, становятся знакомыми… – Софрон постоянно пытался прочесть мысли Ольги, но обстоятельства не сильно к этому располагали. – А вообще, может и не нужно всё помнить… – Софрон посмотрел на Ольгу так, словно ждал, что она сама всё поймёт.

– Почему? – немного удивлённо задала она довольно глупый вопрос.

По стене проплыла волна, словно от горячего воздуха. Оператор кашлянул и принялся что-то подкручивать у камеры.

– Ну, недаром же я решил повеситься. Я, оказывается, писал очень интересные произведения. Вчера я кое-что почитал и ещё наткнулся на свой дневник. Из записей становится понятно, почему я это сделал. – Произнося это, Софрон уже смотрел на Ольгу Фохишеву немного угрожающе.

– Скажите, Вы что-нибудь видели? Есть мнения, что в моменты клинической смерти люди видят своих близких или свет.

Софрон отвёл взгляд и попытался вспомнить.

– Да вроде ничего. Может быть только тьму, если глаза были закрыты.

– У Вас есть жена, девушка, или кто-нибудь, кто может поддержать Вас?