Роман Корнеев - Боги Иторы

Причина или искатель? Источник или путеводитель?

Тсорин все эти седмицы пытался дать ответ на беспокоящие его вопросы. И не мог, ибо каждый новый день даровал ему всё новые факты, необъяснимые загадки, вызывая безответное недоумение и призывая безоглядную веру. Бард имел слишком много общего со страшным образом Игрока, что вдалбливали в голову легенды и сказки, он был полон богохульства и гордыни. Но зачем ему, Тсорину, нужны доказательства этого подобия?

Чтобы презреть приказы и оставить старика одного?

Чтобы устрашиться его непонятной силы и попытаться избавить от неё лик Иторы, на привале подмешав в пищу яд?

Чтобы увидеть в нём смелого, опытного, но всё же – просто человека, взявшегося в одиночку воевать со всеми Сильными сразу?

Тсорину, капитану гридей Пресветлого Князя Всея Тиссали, было достаточно своего собственного понятия, чтобы сделать и то, и другое, и уж точно – третье. Тогда почему же он никак не мог решить, на чьей он стороне?

Мешал странный, заполнивший сердце, терзающий душу зов, что поселился в нём ещё в Белой цитадели Милона. В тот самый момент, когда прозвучали слова приказа Пресветлого.

Зов мешал сосредоточиться, как следует всё обдумать, он сбивал с мысли, наполняя бездумным стремлением вперёд, в очередную драку. Немыслимое для солдата дело – желать драки.

– Тсорин!

– Что? – воитель словно только что очнулся. Вид у него был виноватый и сбитый с толку.

– Ты в порядке? Не ранен?

– Я? Н-нет… а нам не стоит ехать чуть быстрее?

Ксанд смерил его странным взглядом.

– Не стоит. Вон там, – бард указал куда-то вперёд, – рыбацкая пристань. Есть шанс купить у них лодку. Не могли же они всех рыбаков-то…

Последнюю фразу Ксанд пробормотал как бы сам себе, пришпоривая лошадь и вырываясь вперёд. Он же почти почувствовал… но снова сорвалось. Странное дело, ему, Игроку, обычно стоило только взглянуть на человека, он тут же ощутил бы отпечаток длани любого из ныне правящих Сильных. Любого! Значит, тут дело не в них. Тсорин ходит под каким-то странным знаком, уловить бы его.

Однако покуда это не удавалось.

Торг барда с плосколицыми и тщедушными здешними рыбаками предваряла прогулка по окрестностям. Ксанд словно принюхивался, и Тсорин почти явственно ощущал тот взгляд, что пронзал окружающее пространство подобно калёной стреле – кисейное одеяние. Не раз и не два спутники барда наблюдали эту картину. Не раз и не два им приходилось после тотчас срываться с места, повинуясь короткой фразе приказа. Скакать день и ночь, неведомо куда, неведомо от кого. Петлять по оврагам и чащобам, сбивая со следа того, Тсорину не нужно этого доказывать, кого не существовало вовсе.

Вот и сейчас – подойди ты и предложи нищим подневольным оборванцам пару серебряных монет, да отправляйся себе вниз по течению. Нет, всё ходим кругами, оглядываемся.

– Пошли.

Хвала Богам, на этот раз всё вроде в порядке. Пока Ксанд расплачивался с горе-рыбаками за их утлые лодчонки, они четверо топтались поодаль. Как же им везти лошадей на этих развалюхах? Оставлять нельзя… да они и сами здесь еле поместятся! Подошедший бард рассеял все сомнения.

– Тсорин, поплывешь на второй. Нужно переодеться, может, если ты в пути чуточку помолчишь, нам удастся изобразить двух непримечательных рыбаков. Ниже по течению я могу раздобыть замечательную прогулочную яхту. Она вообще принадлежит местному князьку, но мне отчего-то кажется, что он нам её с радостью уступит. Остальные осторожно двигаются с лошадьми вдоль берега вон к тому мысу и ждут нас. План ясен?

Две дырявые лодчонки резво бежали по волнам разлившейся Ли Цзы, в темя жарила Кзарра, Тсорин старался не отставать от барда.

– Ксанд, чего мы всё время боимся?

– Смею заметить, мы ничего не боимся. Или есть вещи страшнее смерти? Мы просто остерегаемся.

– Хорошо. Остерегаемся – чего?

– Хм, как бы это тебе объяснить, чтобы не вдаваться в излишнюю мистику.

Тсорина передёрнуло от внезапно подступившего озноба.

– Лик Иторы искорёжен множеством воль. Неважно, нужны ли они нам, нужны ли они самим себе. Важно, что без них Иторе бы жилось ой как спокойнее. А посему – в делах, не требующих суеты, делах истинно важных, я предпочитаю обходиться без лишних свидетелей, кем бы они ни были и как бы их не именовали простые смертные. Итора в них точно не нуждается, почему бы мне не следовать в этом Её воле.

Вот так. А чего можно было ждать? Покаяния?

– И вот что ещё. Можешь мне не верить, но все те преграды, что встают на нашем пути – их хромой ногой деланы. А живы мы с тобой, преспокойно плывём по речке, только благодаря моей осторожности.

– Мечи уже не в счёт?

– Мечи… многие переоценивают их силу. Меч может помочь там, где проще орудовать мечом. Но здравая осторожность способна пособить твоему клинку лучше всякого точила. Кто разит цель, когда отряд стрелков даёт залп? Смертоносный рой снарядов, или тот, кто вовремя даст поправку на ветер?

– Конечно…

– Вот и помолчи, подумай лучше, я же сказал – твой могучий рык выдаёт нас с головой.

Оставалось только заткнуться, Ксанд был редким человеком, способным сломить могучую волю Тсорина одной, походя произнесённой фразой. Чудеса продолжались.

Не успела бешеная здешняя Кзарра склониться к закату, как они впятером уже гладко скользили на дарёной яхте вниз по течению. Ветер обещал спорый путь до самого Мёртвого моря, случайный чиновник очередного небогатого прибрежного городка если и набирался смелости забираться на борт, то живо удовлетворялся какими-то бумагами, что лениво демонстрировал ему бард. Конных дружинников по обоим берегам Ли Цзы видно не было вовсе.

Сумасшедшая скачка прошлых седмиц, сменявшаяся лишь яростной рубкой с наседающим противником, казалась теперь чем-то безмерно далёким, даже не случавшимся вовсе. Тсорин вольно откинулся в местном раскладном плетёном кресле, помахивая небольшим веничком вместо опахала. Ему было жарко, он даже позволил себе распустить вросшую в тело шнуровку нагрудника, впервые с момента их отбытия из Милона. Что же такое происходит?

Бессловесные матросики муравьями носились по вантам, скрипел такелаж, все трое его сотоварищей, убоявшись духоты каюты, расположились тут же, в тени косого паруса. Расслабились всё же… или нет. Вот соломенноволосый уроженец Марки, отличный лучник Тарнис бросает на обрывистый восточный берег свой колючий, прицеливающийся взгляд. И лук его не валяется в рундуке, а лежит поблизости, со смазанной тетивой, рядом аккуратно перевязана ленточкой дюжина стрел. Да и Гротт из Загорья, могучий мечник, не зря играет желваками – верный признак опасности для любого, кто на него не так посмотрит. Разве что граф Моно дрыхнет в своём гамаке абсолютно беззаботно. Впрочем, последний способен урвать двушку времени для здорового сна где угодно, хоть посреди поля битвы.