Роман Корнеев - Боги Иторы

Тряхнув головой, бард жестом остановил раненого, бегло осмотрел его кое-как перетянутую рану, скривился, но пустил того догонять остальных. Везение их, похоже, заканчивалось. Через два пролёта слева показалась какая-то тёмная галерея, заметно забирающая кверху. Недолго думая Ксанд повернул свой маленький отряд туда. Спустя какую-то сотню локтей вокруг застыла кромешная тьма, однако бард поспешил шёпотом предупредить Тсорина не зажигать факелы.

– Двигаемся максимально тихо, если я прав, сейчас здесь станет светлее.

И действительно, вскоре впереди послышался шорох, замелькали тусклые пятна света. Бард быстро-быстро перебрался вперёд, его словно что толкало, что-то очень важное…

Свет падал сверху, где потолок галереи выходил вровень со следующим уровнем коммуникаций. Сквозь толстую литую решётку было плохо видно, там ходили и, кажется, разговаривали. И язык этот не был похож на имперский.

– Где мы?

– Вопросик… мы в толще Пика Тирен. В каком-то круглом зале…

– Не глупи, по дороге сюда чуть не погибли мои товарищи, а ты ещё шутишь?

– Я не знаю ответа на твой вопрос. Очень похоже на ловушку, но почему мы до сих пор живы… мне понятно одно – нам нельзя ждать, нужно спешить.

– Но куда же? Куда?

Ксанд вдруг узнал доносящиеся до них голоса. Один из них, что пониже, принадлежал лучшему бойцу Загорья, Коротышке-Миалу. Он был известен, почитай, на всю Средину своим умением здорово махать боевым топором. И слышать в его голосе нотки страха было непривычно. Тем более, что второй голос принадлежал не кому иному, как участнику последнего Совета Игроку Лисею Маркийцу, известному также под именем Проходной Тор. Из всех них он был почитай самым молодым из Игроков Средины, но уже прославился своим бесстрашием, которое и принесло ему в своё время столь богатую коллекцию. Из всех знакомых Ксанду лично Игроков только он не унаследовал от своего наставника ни единого камушка. Не было чего наследовать… И вот теперь этот боец, во всей своей силе, явно был на грани отчаяния. Что такое встретилось этим двоим и их неведомым погибшим товарищам на пути сюда? Самому Ксанду все встреченные препятствия пока казались…

Что-то сверху закапало сквозь решётку, тёмная густая жидкость потекла по забралу шлема, бард нетерпеливо сорвал железо с головы, оттереть мешающее обзору.

Откуда разделся топот, первые бранные окрики, Ксанд не заметил. Только сверкнул во тьме фонтанчиком искр обнажаемый Тсорином меч, только заметались над решёткой тревожные огни, да зазвенела упрямая однозвучная сталь. Ксанд успел лишь обнаружить, как в отблеске неверного мечущегося огня его перемазанная ладонь перестала быть чёрной, а стала тёмно-алой.

– Вперёд, наверх, там друзья!..

В полусотне локтей дальше пол галереи ещё круче забрал в гору, Ксанд без труда, даже не отдавая себе отчёта в том, следуют ли за ним Тсорин с воинами, отыскал нужную дверь. Крики и горячка боя ударили в лицо подобно жару пламени из-под кузнечных мехов. Одним движением разрядив в спины мечущихся у самой двери свой арбалет, Ксанд коротким взмахом посоха расчистил себе путь к самому кипению схватки. Острие его меча бабочкой принялось порхать по уязвимым сочленениям мятых вражеских доспехов, привычным ореолом смерти окружая его почти неподвижную фигуру. Когда то было необходимо, Игрок мог становиться настоящим блистающим злою смертию вихрем.

Вокруг кричали, шарахались, стонали, кашляли кровью, размахивали оружием люди. Свои ли друзья, враги ли… так ли это важно? Ксанд нашёл в толпе спину ещё державшегося Коротышки, ему достало с ним лишь перемигнуться, чтобы продолжить бой в этой тёплой компании. Собрата-Игрока видно не было, всё внимание привлекали к себе бесчисленные лезвия вражеских клинков, навершия их шлемов, вновь проснувшаяся острая боль в колене…

Всё замерло так же быстро, как и началось. Грянула липкая пронзительная тишина. В каменном кругу стояла группа израненных бойцов. Ксанд как мог быстро их пересчитал.

Граф Моно, ещё держится, хотя его смертельная бледность говорит о многом. Зачем он сунулся сюда раненый? Тсорин, кровь на его броне, кажется, всё-таки чужая. Через щёку тянется глубокая, до кости, резаная рана. Это как раз не страшно, зашьём. Коротышка-Миал, натужно дышит и, похоже, не очень ориентируется в происходящем, но кроме приличных вмятин сбоку шлема на нём не видно никаких следов драки. Наверное, просто оглушён, растерян. В небольшой нише скорчился с обнажённым кинжалом Тарнис. Этот заметно морщится – попытки зажать ладонями рваную рану на бедре никак не удаются, кровь бьёт толчками, стекая на каменный пол. Скверно. Гротт лежит на боку, из-под его левого наплечника явственно видны два навершия обломанных у основания страшных коротких копий, принятых в армиях Империи. Он умер почти сразу, кинувшись на врага в прямом смысле грудью. Плохо, Ксанд так на него полагался…

А где же Лисей? Ксанд никак не мог разглядеть лицо северянина среди тел, вповалку лежащих на голом камне. Неужели и он…

Груда мертвецов у дальней стены лишь немного подалась, но от Ксанда даже это слабое движение укрыться не смогло. Пусть другие умирают или приходят в себя, ему нужен был совет, совет! Пара шагов, мощный рывок руками, вот же он. Широкое лицо Лисея было вымазано в крови, но тонкие грубы заметно подрагивали. Смельчак был жив.

– Лисей, ты слышишь, Лисей? Это я, Ксанд…

– Кто… а, ты… плохие времена пошли, ой, плохие, Игроки начали сбиваться в стаи…

– О чём ты? Не рад, что я отбил тебя от этих… слуг Сильных?

Игрок разлепил запёкшиеся веки и поморщился.

– Ты не ведаешь, что творишь, брат… ты, верно, думаешь, что сами Боги Иторы боятся нас с тобой, лично, что они бросают нам навстречу силы слабых только затем, чтобы защитить свои интересы пред ликом Иторы… Ты не прав.

– Что ты такое говоришь, я тебя не понимаю. Игроки круги за кругами бились против алчности Богов, против их безудержной воли!

Ксанд невольно отступил от Лисея, или тот уже стоит на грани смерти и сам не понимает, что говорит?

– Есть вещи, сокрытые пред детьми Многоликой, которых стоит бояться не только Им… ты не понимаешь…

Ксанд нервно повернулся к не пришедшим ещё в себя товарищам.

– Быстро, нужно увести раненых, пока сюда снова не нагрянули. Двигаем!

Как бы в ответ на его возглас заметались по стенам разбуженные движением воздуха тени. Эхом пронёсся топот сотен и сотен кованых подошв о гулкий камень. Всё ещё достаточно далеко. Но уже скоро они будут топтать своих товарищей, лежащих на этом залитом кровью полу, словно и эти тела теперь стали хладным гранитом.

– Ну же!!!

Израненные воины зашевелились, снова взяли в руки рукояти мечей, забыли о терзающих острой болью ранах, об усталости, о собственном страхе. Голос Ксанда своим гневом заставил воздух звенеть, его воля, воля Игрока, выплеснулась сейчас наружу. Да, он не был Богом, но владеть помыслами других смертных во власти любого по-настоящему сильного человека.