Наталья Морозова - На перепутье миров

Зор зашевелился рядом и сел, недоуменно оглядываясь.

– Что за… ты что-нибудь понимаешь?

– А тут и понимать нечего, – бесплотный, неживой голос звучит, кажется, вокруг нас и одновременно прямо в голове, – вы же хотели задать свои вопросы – спрашивайте!

Переглядываемся. Есть! Есть контакт! Хотя бы такой, непрямой!

Зор опережает меня:

– Зачем мы здесь? Кто вы? Почему напали на Землю? Что вам нужно от нас?

– Да, – поддерживаю я, – и что за тупое занятие для нас придумали? Нашли себе рабов!

Впервые чувствую, что мы с Зором похожи – ему тоже неведом страх, и головы не теряет. Стоит, выпрямившись во весь свой небольшой рост, и чеканит:

– Мы заявляем, что не согласны больше находиться здесь! Мы требуем вернуть нас на Землю и оставить в покое нашу планету!

– Да, – поддерживаю я, вставая рядом с ним, плечом к плечу, – мы требуем!…

Тяжёлый вздох, казалось, всколыхнувший туман, заставил нас замолчать. Уж больно он похож на человеческий.

– Вы всё не так понимаете, – голос звучит устало и обречённо, – мы не порабощаем вас. Мы пытаемся спасти планету, которую вы называете Землёй. Планету – и вас, её жителей. Точнее, тех, что остались в живых.

– …А потом бах! – прилетела эта хреновина. И выгружают обоих голубчиков прямо туда, откуда взяли, прикинь!

Оба бледные какие-то, встрёпанные. Но целые. И вроде как скорешились – один говорит, другой добавляет. Прямо сладкая парочка «Твикс».

Бежим, значит, прямо по полю к ним, орём. Потом я спохватился – а чего это никто нас больше не торкает? Раньше, хоть слово скажешь, хоть шепнёшь – сразу по мозгам торк! А тут разговариваем – и норм.

– Есть контакт! – это дрыщ, Зорг, – мы говорили с ними.

– С кем? Кто они? Чего хотят? – народ забурлил, вопросы один за другим. Только азиатка эта, Кван, стоит столбом. Кошку свою наглаживает. Будто знает что.

Короче, офонарели мы знатно. Да и было от чего.

Возвращаться нам некуда. Вот так. Не то, что нашей планетки голубой больше нет – на месте старушка. Но тот бада-бумс, который случился, разрушил всё. Пока мы здесь цветочки тыкали, процесс стал необратимым – Зорга слова. Откуда он такие слова только достаёт. Наверное, из своей напыщенной задницы.

Как наши учёные проморгали метеорит размером с Тунгусский – сказать теперь сложно. Теперь я думаю, научные задницы и правительство просто скрыли от нас это. «Когда ничего нельзя сделать, сиди на жопе ровно и жди», – как мой папаша говорил в таких случаях.

Как я понял, глыба эта упала очень неудачно. Чего-то там сорвала, а другое пробила до самого ядра. И атмосфера, воздух наш драгоценный, весь потихоньку в космос выходит, а на её место поступает газ из этой самой дыры. Как-то так. И сейчас воздух почти закончился. Ну и жизнь, понятное дело.

Пришельцы эти инопланетные просто мимо пролетали. Ага, как же. Увидели весь этот пиздец – конец цивилизации то есть. Стали оставшихся спасать. Вот уж спасибо, спасли, бл… С утра до ночи цветочки ковырять – лучше б я на Земле остался.

Короче, кого успели – вытащили. Другие корабли свои на помощь позвали. И сейчас всё оставшееся человечество болтается на нескольких скорлупках в космосе, прикинь.

Дети перехода не выдержали. Тут у меня горло перехватило, конечно. Там, на автостанции, забавный такой пацанчик бегал, конфетой меня угостил. Не выдержал, значит.

Нет, самих инопланетян не видели, говорит Зор. «Опосредованно разговаривали», как он выразился. Ух, блевать тянет от его словечек.

Короче, нашего дома больше нет. То есть жить там нельзя.

Тут я заорал:

– Да что вы их слушаете, пришельцев этих! Небось сами всю планету разбомбили, а нас на мясо! А теперь сами заселятся на наше место! Вот пидоры гнойные!

Но Мад быстро меня заткнул. Спасибо, что не кулаком. С него станется. Если б он тоже орал, я б не поверил ему ни на грош. А он тихо так, устало говорит:

– Заткнись, щенок. Думаешь, один такой умный? Я своими глазами видел, что дома творится. А тебе лучше не видеть – да и никому.

Оказывается, этот хрен космический, который на нашем кораблике главный, устроил им краткую экскурсию на Землю. Краткую – потому что дышать там уже нечем. А скафандры сляпали из чего придётся, плохо они защищали от радиации – да, ещё и эта хрень, прикинь.

Короче, атмосферу не починить. То, что осталось, отравлено. Нас еле успели вытащить. Нас – и ещё несколько тысяч человек.

– А почему же всё- таки это случилось, вам не сказали? – это Тельник. Вот тупой. Я и то понял. Вы б его не узнали – тощий стал, оборванный. Как все мы, впрочем. Только нога, что я прострелил, зажила. Мы все тут очнулись без единой царапинки.

– Говорят, техногенная катастрофа, спровоцированная падением метеорита, – пожал плечами Зорг. Надменная задница.

– Осколок метеорита попал в одну из атомных электростанций, а там пошла цепная реакция по всей планете. Плюс дыра в земной мантии.

Он помолчал и добавил:

– Прогноз плохой. Очень. Даже если планета не разлетится на несколько кусков, жить на ней будет невозможно.

Мы замолчали. Говорят – " тихий ангел пролетел». Вот так перед мысленным взором каждого вставал его дом, близкие. Огромные города и цветущие поля. Синее небо и бирюзовые океаны. Мы оплакивали наш погибший дом. И над нами летал тихий ангел.

– Ладно. Что ж. Значит, маманя моя тоже… того! – Тельник вытер глаза. Да что там – многие плакали, а девчонки ревели в голос.

– А я как раз к ней собирался. Автобуса ждал.

Я чувствую, что сейчас тоже разревусь, как мокрощёлка, поэтому нарочно грубо спрашиваю:

– А дальше-то что? Что с нами будет?

Теперь отвечает Мад. Обводит всех тяжёлым взглядом.

– Вся штука в том, что они не знают сами, что с нами делать. Мы им не нужны, совсем. До этого никогда с людьми дела не имели. Говорят, просто летели мимо по своим делам. Так-то это исследовательский корабль. Из несколько в этом секторе. Они не приспособлены для нашего содержания. И ничего они про нас не знают. Более того, и знать не хотят. Из соображений гуманности подобрали, как замерзающего щенка зимой – а он нафиг никому не нужен, щенок-то этот.

Короче, эти исследователи хреновы поместили нас в подходящие герметичные помещения. Накачали воздуха из атмосферы. Синтезировали на коленке воду и еду. А я-то думаю, почему вкус такой гадкий! Чем так спасать, дали бы сдохнуть!

– А почему мы этими их дурацкими цветочками занимаемся? – спрашиваю, – это что, часть психотерапии?

Ответ меня просто убивает.

– А это, – Зорг обводит широким жестом поле с чёртовыми светящимися цветочками, – это, вообще-то, сборщики информации. Они нас так изучают, наши хозяева.

Блин. Так я и знал, что всё это – неспроста.

Писатель