Роман Корнеев - Рассветы Иторы

Покуда я вновь спешил напялить на своё распаренное тело харудские обноски, эти глаза не отпускали меня, словно пытаясь высверлить во мне две смертельные раны.

Ничего, ещё и не с таким справлялись.

Судя по ледяному блеску склизкого тела, это был водянник, былое вместилище Додта.

Точнее, водянница. Мне было не очень сподручно всматриваться за двести локтей, покуда глаза слепила весенняя Кзарра, но, кажется, я разглядел две посиневших голых груди, едва прикрытых коростой инея. Нелегко ей здесь на северах, в такой дали от Океана. Но снег, он чем вам не вода.

Впрочем, холода она наверняка даже не чувствует. Бледная статуя, подобная креветке в ледяном кляре, какими их возили торговцы морскими гадами от Монастырского архипелага до самых портов Нового Царства. Неподвижная, но отчётливо живая.

Сколько я таких не встречал, уж поди круг.

Как они только длят своё существование, после бесславной-то кончины гнилых богов? Бездушные и бесцельные гомункулы, несущие смерть и разрушение на своём пути, они убивали друг друга не хуже жаждущих мести Игроков. Да ко всему ещё и сёстры-охотницы за ними бегали.

Но вот, эта сумела ото всех скрыться и выжила. Ускользающая, как их звали Хранители Путей. Молчащая, как их называли в простоте остальные.

Ледышка пустоголовая.

Я снова услышал, как зашипел Лхот’Ша.

Ну да, чего приятного, но не будем так уж горячо реагировать. Ты, старик, поди с такими за свою жизнь ни разу не сталкивался, но рассказы старейшин же в детстве слушал?

Стараясь не упускать водянницу из виду, я отступил обратно внутрь круга и лишь тогда быстро бросил взгляд на алрих.

Тот таращился совсем не туда.

И вот тут меня начал прихватывать знакомый озноб опасности.

По правую сторону от водянницы в сотне шагов от неё показалась ещё одна замороженная фигура. На этот раз – точно мужская, вполне прилично одетая, в истрёпанном шерстяном платье морского покроя, водянник стоял, широко расставив ноги и опершись на трость, как будто не покидал палубы своего адмиральского галеона.

И как же это мы дошли до жизни такой, что молчащие начали явственно сбиваться в ватаги. Такого даже при живом Додте не было, что уж говорить про нынешние времена, когда на весь континент Средины поди только эти двое из всего мерзкого племени и осталось.

Да, незадача.

Я бы сказал, что надобно теперь, не дожидаясь встречной агрессии, бежать к лошадям и уходить, покуда дают.

Хвала Иторе, до сих пор они по какой-то особливой причине не нападали, так что не будем Её гневить, воспользуемся случаем спокойно унести отсюда ноги.

Хотя погодите.

– Лхот’Ша, дунно-тха, что-то не сходится.

Кочевен в ответ что-то нечленораздельное каркнул.

– Не это додтово отродье спалило северян.

Старик лишь коротко кивнул. Кривой его палец указывал куда-то налево, гораздо дальше, чем были от нас два водянника.

Ещё одна фигура. Чёрная, вся покрытая сажей. Но тоже отчётливо живая. В отличие от незадачливой пятёрки дикарей.

Огневица, рабыня Истраты-Вседержительницы, чтоб её трон морские черти на уде вертели.

Оно и логично. Будь тут одни водянники, откуда следы огня поверх ледяной лужи в круге погубленных северян.

Все трое продолжали пялиться.

– Больше никого не видишь?

Лхот’Ша нервно хмыкнул.

– Тебе мало, сынок?

Да уж куда там мало.

– Как мы отсюда будем выбираться?

– Я бы сказал, что на лошадях, но, в отличие от нас двоих, их даже палить не придётся, просто встанут со страха и край.

– По крайней мере, мы теперь знаем, что случилось с разведчиками.

Лхот’Ша вопросительно на меня покосился.

– Если здесь творится такое, пропажа пары дюжин харудов вместе с лошадьми и пожитками уже особых вопросов не вызывает.

Алрих в ответ снова грязно выругался, но потом взял себя в руки:

– Надо сообщить Конклаву.

И то правда. Уйти мы отсюда уже наверняка не уйдём, даже если я солью все свои два круга жизни на Песнь, но вот это невероятное зрелище, что мы сейчас наблюдали, явно стоило тех усилий.

– Отправим птицу?

– Где ты её тут возьмёшь.

Да уж, я повертел головой, весна, для перелётных рано, а для морских – слишком далеко от Океана. Да и что им тут делать.

Вот попали так попали.

И ведь сидят себе, не мигая, словно им всё равно, ну увидели их. Ни страха, ни ответной злобы.

Может, и не тронут, если аккуратненько отползти.

– Как думаешь, старик, чего они ждут?

Опять в ответ череда ругательств. Что-то про мою маму. Вот это ты зря, её лучше всуе не поминать, она у меня особа обидчивая. Может, при случае, за такое и по шея́м перепасть, будь ты хоть сто раз алрих.

Нужно срочно что-то решать, а то пауза неприятно затягивалась, скоро эти трое благополучно уйдут обратно в тень и поминай как звали. Причём в основном не их, а тебя, бородатого дитяти. Ну и ещё немножко старого ворчливого алрих.

И тут я придумал.

– Лхот’Ша, сколько ты их сможешь сдерживать?

Снова нервный смешок.

– Трёшку времени. Ну максимум две. А потом нас изжарят, утопят и заморозят. Причём разом. Далеко уйти ты всяко не успеешь.

Ха, он думает прикрыть меня, покуда я буду драпать. Такой вариант я, конечно, рассматривал, но всё равно же не успею, да и куда мне дальше без лошадей. А лошади, как говорится, быстро закончатся, это мы уже обсуждали.

– Две трёшки сойдёт.

И принялся снова нехотя раздеваться. Гнилые боги, как же холодно. А будет, говорят, ещё холоднее. И почему моей бабуле случилось быть дервишем воздуха, а не той же водянницей или каменницей? Горя бы не знал. Эти так не мёрзнут. Они вообще не мёрзнут.

– Ты умом тронулся?

– Почитай, что да. Как ты думаешь, что увидят харуды, когда придут по нашим следам?

– Очередное старое пепелище.

– То-то. Хочется оставить им следы зело позаметнее. И посущественнее.

Да полез в свою потайную суму, где у меня хранилось самое заветное барахло. Мы, адепты Истинного Пути, конечно, брезгуем осколками душ молчащих, что так ценились Игроками Средины в качестве магических артефактов. Но иногда они были весьма полезны. Особенно таким как я, мокроносым юнцам.

Как эта вещь вообще попала в мою скромную скромную коллекцию – отдельная история. Но сказывали, осталась она чуть не со времён самой Битвы Завета, когда почитай по всей Средине под ногами валялся безумный урожай совершенно жуткой силы артефактов, по незнанке тогда много народу поубивалось, хватая что ни попадя.

Эту штуку тоже как-то нечаянно привели в действие. А что, выглядит не броско, обычный самородок простого серого олова, разве что с какими-то едва заметными насечками по кругу и в целом излишне правильной формы.

Но вот стоило попробовать его растопить, как всё вокруг в полусотне шагов словно заливало в хрустальную сферу. Ксерова магия, чтоб его. Сказывали, спустя некоторое время наступал и обратный эффект, так что в итоге слиток оставался целёхонек, как бы становясь амальгамой самого времени в тот самый миг, когда его вот-вот должны были расплавить. Что случалось с тем, кто вознамерился бы совершить такое святотатство, осталось для меня загадкой.