Роман Корнеев - Рассветы Иторы

Сайана сделала выворачивающее движение кистью, порождая в ладони язычок голубого пламени. Камера пустовала. Если не знать, что ты здесь ищешь.

Аккуратно прикрыв за собой тяжкую створку, Сайана смежила веки и задержала дыхание.

Только колотящиеся в груди сердца помогали Сайане отсчитывать время. Ну же.

Едва заметная рябь пошла по затхлому, мертвенному воздуху. Как бы не веря своему счастью, тончайшая кисея вуали настороженно коснулась лица Сайаны.

Она знала, что будет дальше. Вспыхнет свет, загромыхает канонада, с воплем понесётся в атаку конница, придут в движение рычаги осадных орудий, взметнутся тысячи огненных стрел.

Так выглядит история Иторы после Пришествия, так живут люди, что явились последними. Так выглядят все предзнаменования этой эпохи. Кровавые, жестокие сечи.

Скучное, однообразное зрелище. Оно не касалось дел Устья с момента Раскола, и Сайане не пришло в голову, отправляясь в погоню за Ксандом, воспользоваться вуалью, дабы узреть грядущее. Если бы она тогда не упустила случай. Может, и Лиерран остался бы с ней. Хотя, она твёрдо ведала, это так не работает.

Тем не менее, поселившись здесь, Сайана мин Триод обещала себе, что в следующий раз не станет мешкать. И вот, пришло время новых криков и новых смертей. Ты не просто видишь это, ты впитываешь каждую толику этой прижизненной боли и этой предсмертной ярости.

Именно это снедало Сайану, стоило ей бросить единый взгляд в вуаль. Именно потому проклятый артефакт был спрятан так глубоко.

Теперь она готова. Ей уже поздно бояться.

Сайана выдохнула и распахнула глаза.

Но огни не зажглись. И крики не разразились.

Сплошная чернота, неотличимая от казематного мрака.

Лишь из последних сил вглядевшись, Сайана различила в этой жирной, густой мгле тление пролетавших мимо неё искр.

Перед ней, насколько хватало глаз, простиралось гигантское пепелище. С небес валилась плотными хлопьями сажа, полностью скрывая не только звёзды, но и самую Кзарру. Где-то крошечными островками догорали самые величественные из древ, в остальном же лик Иторы на сотни локтей лежал слоем углей, прикрытых сплошным ковром жирного лежалого пепла.

Некому было кричать, некому было исходить яростью, страдать, умирать и молить о пощаде. Итора была черна, нема и безжизненна.

С коротким всхлипом Сайана повалилась на каменный пол каземата.

Его промозглая тьма теперь смотрелась теплотой домашнего очага в пучине долгого ненастья.

Только ненастье ещё не закончилось. Оно даже не начиналось.

С хрустом выламываемых от чрезмерного усилия суставов Сайана метнулась наверх, лишь грохнула запираемая темница, вновь отрезая вуаль от внешнего мира.

Сайана не пыталась осмыслить своё видение. Она неслась по узким винтовым лестницам, наверх, наверх, увидеть, убедиться, что по-прежнему горят в небе звёзды, темнеет поперёк созвездий лохматая пелена Перемычки и всё так же прочерчивает небесный меридиан призрачная нить Обруча.

Небеса были на месте.

Не сыпался сверху жирный пепел. Не горела земля.

Но и видение никак не отпускало. Ни разу вуаль не ошибалась, и то, что она показывала, было никаким не смутным аллегорическим символом, загадочным предвестником неведомых бед. То, что Сайана видела под вуалью, всегда оказывалось в итоге прямым слепком реальности, воспоминанием об истинном будущем Иторы.

Неизбежным в своей материальности. Скорее близким, нежели далёким.

Итора будет сожжена дотла. Быть может, уже завтра, уже этой ночью.

Не потому ли умирают древа?

Не те ли огненные болиды тому причиной?

Не та ли призрачная аврора тому знамением?

У Сайаны не было ответов на свои вопросы. Но таковые могут сыскаться у других.

Её ладонь скользнула под защитную пластину чёрного, как ночь, нагрудника. Стражи всегда готовы прийти собрату на помощь. Настала пора собирать немногих оставшихся в строю, быть может, откликнется и ещё кто-то из тех, кто за последние пять кругов покинул долину Нэир Лйет-та-Осин.

Кто-нибудь что-то да знает. И все они, собравшись, могут попробовать воззвать если не к самой Иторе Всеблагой, то хотя бы прибегнуть к зову Древних. Да, Итора-мать молчит с самого Раскола, даже Битва Завета не прервала этого затяжного молчания, да и Древние, знать, уж почили пред ликом Ея, застыв в своём круговечном созерцании маяка далёкой Вечности, в ожидании неведомых событий грядущего, не касающихся смертных душ.

Древние. «Древними» люди Средины называли даже самый её народ. Какой там. Стражи Устья пред ликом Иторы досель оставались молоды и беспечны в сравнении с иными существами этого мира. Но они попробуют, они должны, обязаны испытать судьбу. Угроза сожжения Иторы не может не привлечь их внимание.

А иначе всё напрасно.

Сайана принялась свивать в холодеющем воздухе серебряные нити вязи. Призрачный свет каплями сочился с кончиков пальцев, пронизывая само пространство, одновременно сжимая и растягивая его нутряные структуры в тугой кокон инобытия.

Каждая новая петля здесь вторила остальным, наматывая и наматывая гудящие извивы древних спящих сил в унисон.

Самая суть Иторы Многоликой пела в этих тонких извивах, своим слабым отсветом напоминая неверующим, что законы Иторы едины и многообразны, и пусть Она молчит, но не исчезла, не погибла, не покинула слабых детей Ея.

Настало время воспользоваться для спасительного призыва потайными складками пространства. Придите, Стражи, на зов Сайаны мин Триод.

И они явились.

Двумя яркими вспышками сверкнуло поодаль, чуть позже добрался и сопровождающий переходы громовой удар.

Сайана легко узнала обе распластавшиеся вдоль скал стремительные тени. Не лучший выбор судьбы, если у той вообще есть какой-то выбор. Сайана предпочла бы иных собеседников, но к чему сожаления, сейчас ей нужна была в первую очередь не приятная компания, а твёрдый ум, у обоих визитёров он наличествовал в достатке.

А вот приличий и такта – куда меньше.

Необходимо спуститься к вратам, встретить, не то же с них станется вломиться прямиком сюда, ничуть не усомнившись в собственной правоте. Зов Сайаны был весьма настойчивым и степень прозвучавшей угрозы звучала наивысшей.

Сайана машинально сплела левитирующий саван и так спустилась вдоль внешней стены, пренебрегая обычными лестницами.

Первым прибыл, едва её ноги коснулись камней у основания привратной башни, сам лорд-протектор союза родов Сейм лан Норен, старейший из Стражей, благородный хранитель Твердыни Тан. Разумеется, он не покинул собратьев своих даже после горьких вестей Битвы Завета.

Да и куда ему было деваться. Даже самые юные из его родичей уж сотни кругов назад ушли в перерожденье, ныне живущие потомки рода Норен разбрелись по всей Иторе, каждый в поисках своей собственной доли, да и сколько их осталось. Твердыня Тан давно пустовала.