Лев Соловьев - Выбор

Ей нравилось выводить его из себя, оставаясь безнаказанной. Клятва, вытребованная от Каницара князем Фаличи, делала этого воина ее рабом, и Будана в полной мере хотела насладиться своей властью.

– Ступай к себе и сделай вид, что хорошо выспался, пока твое отсутствие никто не заметил.

Будана подтолкнула Каницара к выходу. С таким же успехом можно было толкать скалу. Ладони уперлись в бугры мышц, которые чувствовались даже сквозь одежду.

Будане в глубине души нравился этот могучий воин, и оттого еще больше хотелось им помыкать, наслаждаясь сладким чувством власти.

– Мне не привыкать изображать бодрость после бессонной ночи, так что не волнуйся. – Каницар позволил себя подтолкнуть к двери.

– Да и правда, на твоем каменном лице, кроме тупости, больше ничего не прочитаешь. – Будана засмеялась, закрывая за Каницаром дверь и подпирая ее спиной, чтобы великан не смог войти обратно. Не хотелось смотреть на его обиженную физиономию.

Скоро загудит дворец от проснувшихся обитателей. В ее распоряжении было немного времени, за которое ей хотелось слегка успокоиться – перед встречей с княгиней – от волнения, вызванного полученной информацией.

Свенельд замер в нерешительности напротив двери в покои жены. Стремление увидеть Власту наткнулось на невидимый барьер. Аромат соблазна, обычно царивший в ее покоях, вызывал боязнь ненужного влечения. Темно-коричневый сучок, напоминавший глаз животного, выделялся на фоне светлой двери, с любопытством наблюдая за колебаниями воеводы. Свенельд отвел взгляд в сторону и, все еще сомневаясь в правильности решения, потянул на себя дверь. Влажная ладонь прилипла к прохладной медной ручке, контрастируя с нахлынувшим жаром.

Желание посоветоваться с женой победило болезненное смущение, заставляя сделать шаг на малознакомую территорию.

Запах, наполнявший покои, был густым и терпким. Свенельд сморщил нос, еле сдерживаясь, чтобы не чихнуть.

Нехитрые женские предметы, разложенные ровными линиями с маниакальной тщательностью, создавали впечатление комнаты, в которой никто не живет.

Воевода редко заходил сюда и никогда не ночевал. Непонятное отторжение жены произошло после того, как она родила ему мертвого сына.

Виноватый взгляд, синее тельце в луже крови и бесстрастный голос знахаря, объясняющий, что жена больше не сможет иметь детей.

Это событие сделало Власту в глазах Свенельда непривлекательной. Исчез невидимый аромат, пьянящий мужчину в присутствии женской красоты. Она была по-прежнему прекрасна, она была готова делить с ним любовное ложе, но Свенельд упрямо предпочитал видеть в своей постели шлюх, которых забывал, еще не успев расстаться.

Власта, стоящая к нему спиной, тут же повернулась, среагировав на слабый шорох открывающейся двери.

Уголки ярко-красных губ слегка приподнялись в еле заметном намеке улыбки.

Свенельд остановился у входа, досадуя на робость сделать следующий шаг.

– Я удивлена и рада, – ровным, спокойным тоном произнесла жена, направляясь к воеводе. Ее рука едва коснулась плеча Свенельда. – Проходи, присаживайся.

Воевода, наконец победивший неловкость, грузно опустился в кресло, обитое красной тканью. Хрупкое сиденье негромко скрипнуло, заполняя невольно возникшую тишину. Свенельд вновь почувствовал щекотание в носу и, не удержавшись, чихнул, далеко разбрызгивая слюни.

– Чем у тебя тут пахнет? – Воевода перебил попытку пожелать здоровья.

Власта пожала плечами, смущаясь от грозного тона мужа.

– Мне ничем не пахнет. Ты пришел поговорить о запахах? – Власта пристально посмотрела в глаза мужу: – Говори. Я вижу, что тебя что-то беспокоит.

Свенельд нахмурился, сдерживая нарастающий гнев, вызванный замечанием жены. Власта была права. Ему необходимо выговориться.

– Сегодня произошло интересное событие, которое у меня вызывает двойственные чувства. Я не могу понять, чего больше – злости или любопытства.

Свенельд сделал паузу, пытаясь разобраться в себе. Власта попыталась что-то сказать, но он остановил ее, подняв вверх руку. Власта покорно замолчала, и Свенельд продолжил:

– Сегодня молодая княгиня не ночевала во дворце…

– Почему это злит тебя? – Власта все же заговорила, выждав некоторое время.

– Потому что мне это непонятно. Какова причина ночной отлучки? Какие у нее мотивы? Ночью – значит, тайно. А тайно – значит, с недобрым умыслом.

– Теперь ясно твое любопытство. – Власта выглядела абсолютно равнодушной, и это вновь разозлило Свенельда.

– Ничего не ясно! – резко перебил он жену. – Любопытно мне по другому поводу. Мне очень хочется разобраться, как я могу использовать это происшествие.

– Ты послал за ней шпиона? – Власта тоже повысила голос.

Воевода невольно поморщился, но стерпел выпад жены.

– Конечно, послал, но его до сих пор нет. Ты можешь что-нибудь предположить о Марфе? Я скоро буду у княгини и еще не решил, докладывать ей об этом или нет.

– Мне мало что известно о Марфе. Мы с ней не подруги. Ты же знаешь, что я не в числе фавориток княгини и бываю во дворце лишь по необходимости. Как-то не с руки мне прислуживать Ольге. Мой род древней, и будь в мире больше справедливости, Ольгу не допустили бы мыть мне ноги. – В глазах Власты горел бесовский огонек, которого опасался даже Свенельд.

– И все же, как мне поступить?

– Ты слишком заботишься о княжеском роде и целомудрии членов их семьи. – Голос Власты был наполнен такой уверенностью, что Свенельд невольно почувствовал себя ее подчиненным. – Достаточно того, что ты обеспечиваешь их безопасность. Твой предок Аскольд правил этим городом, пока семейство Рюриковичей не захватило его. Ты больше Ольги достоин быть князем на этой земле.

Свенельд не возражал, когда Власта упрекала его в излишнем усердии, ради того, чтобы снова и снова слышать слова о своем исключительном происхождении и своих неизмеримых достоинствах. Перед глазами возник образ княжеского трона, далекого и недостижимого.

– Ты отлично знаешь, что дружина после смерти Игоря верна Ольге, народ ею доволен, да и прочие князья – на ее стороне. Любая моя попытка сменить власть в Киеве провалится.

– В твоих руках есть сильное оружие. У тебя на воспитании находится внук Ольги – Ярополк. Привлеки его на свою сторону. Отрави его душу ядом ненависти к родственникам, и он приведет тебя – а вслед за тобой и Люта – к власти.

Свенельд вернулся к действительности при упоминании имени сына.

– Только не про детей. – Воеводе не хотелось поднимать больную тему. Он видел, что вся нежность Власты после охлаждения их чувств обрушилась как лавина на детей. И если избалованная дочь его не волновала, то заласканный сын ему не нравился. Власта игнорировала замечания мужа, и он ничего не мог сделать. Эта женщина не подчинялась ему и в то же время была необходима как воздух.