Лев Соловьев - Выбор

Адальберт не смог скрыть гримасу, характерную для учителя, недовольного ответом ученика.

– Конечно, вы сами во всем прекрасно разбираетесь, но позвольте поделиться кое-какой информацией, накопленной за годы общения, сбора и систематизации…

Недоверие не сходило с лица монаха.

– Да, да, поверьте, империя знает все и обо всем. Я сам иногда бываю в шоке от этого. Например, я вовсе не уверен, что вы не византийский шпион. Шучу, конечно, – поспешил добавить Феофил, – но каждая шутка может превратиться в правду.

– Уж не планируете ли вы меня завербовать? – Адальберт гордо вскинул голову.

– Неплохая мысль. – Епископ усмехнулся: – Но боюсь, нереализуемая. Я хорошо знаком с вашей биографией, и в ней нет даже намека на то, что из вас можно сделать агента империи. Я уже сказал и повторюсь снова. Мне кажется… Скорее, я уверен, что в данной ситуации мы гораздо более союзники, чем соперники.

В лице Адальберта пропало напряжение.

«Хороший момент для восприятия нужной информации», – подумал Феофил, торопясь сказать, что хотел.

– В Киеве не так все идеально, как кажется. Существует масса скрытых противоречий, в которых вы сможете найти для себя поддержку… Княгиня – это плохой вариант. – Повысив голос, епископ перебил готовое сорваться с губ монаха возражение: – Обратите внимание на Све-нель-да. – Имя, произнесенное по слогам и полушепотом, должно было звучать, по мнению Феофила, многозначительно.

– Что такого в этом воеводе, привечающем в своем доме языческих колдунов?

– Ну, у каждого человека может быть увлечение. Простим ему эту слабость. Суть в другом. Свенельд – потомок Аскольда!

– Ну, и?.. – не понял Адальберт.

– Аскольд правил Киевом до Олега, Игоря и Ольги. Воевода втайне считает себя более достойным занимать великокняжеский трон. Кроме того, как вы знаете, я живу в доме Ольмы – крещеного купца. Улавливаете мысль?

– Если честно, нет. И мне бы хотелось без загадок. У меня и так голова болит от избытка проблем.

– Хорошо. Кратко: Ольма построил и содержит на свои средства церковь Николая Угодника. Не всем известно, но церковь построена на месте захоронения Аскольда. Улавливаете мысль? – вновь не удержался от загадки Феофил, но, поняв, что монах не намерен участвовать в игре, торопливо продолжил, пытаясь замять свою неловкость: – Аскольд был крещеным. Совместите ненависть Свенельда к роду Рюрика с крещением его отца, и вы сможете заполучить могущественного союзника, продвигающего ваши интересы при дворе княгини.

Феофил облегченно вздохнул, видя, как изложенная им мысль плодотворно приживается на подготовленной почве.

Святослав смотрел на мать исподлобья и вызывающе улыбался. Ольга хорошо знала этот взгляд. Он всегда принимал вид колючего ежа, скрывая смущение за дерзостью. Вот и сейчас, слушая наставления матери, Святослав глубоко упаковал стыд под маску равнодушия.

– Как ты можешь? – У Ольги не получалось сдерживать бешенство. – Опоздать на совет, где ты являешься главным. Тебе двадцать пять лет, и ты князь. Пора править страной, а не развлекаться со своими дружками.

Гнев Ольги делал ее голос визгливым, похожим на причитания рыночной торговки. Она понимала это, но не могла справиться с эмоциями. Картина будущего Святослава, тщательно выстроенная в голове сразу после его рождения, распадалась на части. Опоздание сына, измена Марфы – всего было слишком много. Нервное напряжение достигло точки кипения.

– Матушка, ты успешно справляешься со всеми государственными делами, и мне остается только с удовольствием наблюдать, как благодаря тебе процветают наши земли, – Святослав демонстративно льстил княгине. Ольга еще сопротивлялась, но первый эмоциональный накал спадал, уступая место доводам.

– Если ты считаешь, что это правильно, когда государством управляет мать при взрослом сыне, то заблуждаешься. У нас множество врагов, как внутри княжества, так и за его пределами. Слабая женщина не может справляться с непомерным грузом ответственности.

– Матушка, не называй себя слабой женщиной. Семнадцать лет ты успешно командуешь. Русь достигла небывалого процветания. Люди счастливы видеть тебя на княжеском троне. – Искренность светилась в лице Святослава. – Как бы я ни старался, ты гораздо лучше управляешься с делами. Я не пойму, где мое место? Я не знаю, что бы мог решать без тебя? Если ты думаешь, мне это нравится, то ошибаешься. Посмотри вокруг. Везде ты. Меня нет!

– Я не успеваю все, что хотелось бы. Иногда требуется мужской характер и решимость. Я мечтаю быть просто помощницей тебе, а не мудрой правительницей. – Ольга старалась говорить уверенно, хотя сама сомневалась в том, что способна отказаться от власти. Управление княжеством доставляло ей удовольствие, наполняя жизнь ощущением значимости. Новые доводы всплыли в голове: – Наше государство слишком раздроблено и раздираемо противоречиями. Общины враждуют с князьями, князья разоряют народ. Нет единой, связующей всю страну идеи, которая заставит народ уважать своих правителей, а правителей поставит на место.

– Я точно такой идеей не являюсь, – усмехнулся Святослав.

– Христианская вера. – Ольга говорила эти слова вкрадчиво, наблюдая за реакцией Святослава. – Вера в единого бога, в единого правителя, наместника этого бога на земле, сплотила бы народ и укрепила власть.

– Мама, ты снова об этом Христе. Когда ты поймешь, что меня это не интересует. – Святослав начал ходить по комнате, вынуждая Ольгу крутить головой.

– Никогда! Твоя задача как князя – сплотить людей. Что может быть для этого лучше христианства?

– Христиане сильны единством, это правда. Единством стада овец, где каждый слаб поодиночке. Любой из моих воинов не боится умереть, для него счастье попасть в цветущую, наполненную удовольствиями вырию после смерти. Перун покровительствует дружине и ведет ее к победам. Христианин боится смерти. Боится попасть в свой ад. Христианин вечно виноватый, погрязший в грехе, как ни старается быть праведником. Ему один путь после смерти – вечные муки. – Святослав скривился, словно лично их испытывал.

– Все не так. – Ольга не раз слышала этот довод, но никогда не могла понять страха людей перед адом. – Праведная жизнь гарантирует вечное блаженство после смерти. Живи, соблюдая законы божьи, и обеспечишь себе достойное загробное существование.

– Как можно быть праведником воину? Все, что ему любо в этой жизни, все, для чего он живет, – это грех. Любить женщин – грех. Выпить хмельных напитков и пожрать от пуза – грех. Убить противника – грех. Забрать добычу у поверженного врага – грех. Даже просто хотеть всего этого грех. Так где же будет воин после смерти? Гореть вечным пламенем в христианском аду. Вот почему христиане боятся смерти и бегут с поля боя при первой возможности. Если я окрещу свою дружину, я не смогу воевать.