Мария Вислогузова - Глаз Дракона. Хранитель

– Тим, прости нас, Тим, тебе больно? – спросил его жалостливый, но насмехавшийся над мальчиком голос старичка.

Тима тошнило, чувство жа́ра, охватившего всё внутренности, заставляло руки невольно царапать грудь в порыве, наверное, вспороть её и достать разбушевавшийся огонь. Он вдруг почувствовал себя оборотнем в ту страшную ночь. Эти движения были до боли в душе знакомы. Думать об этом не удавалось: голоса не успокаивались.

– Отомсти им, Тим, мсти за свои мучения! Она знала, знала, что ты станешь таким! Что сущность твоя будет осквернена, и не попыталась предотвратить этого, – каждое слово заставляло мальчика биться в агонии: его захлёстывали новые волны, а всё, что ему оставалось, – тонуть в них.

Вскоре голоса слились, кто-то умолял, кто-то ругался, кто-то угрожал, обещал… А после Тим и вовсе перестал понимать их. Он не мог различить реальность, шум голосов звучал не в ушах, он путешествовал по всему телу. По венам и капиллярам, проходя в самые отдалённые его уголки, даже собственный мизинец осуждал его. Тело взбунтовалось против сознания. Не сознания сотен существ, вторгшихся без разрешения, а сознания Тима – его законного владельца.

– Тим, – выделился тихий голос из этого адского хора, причинявшего ему столько боли, повергшего мальчика в пучины отчаяния.

Ему показалось, что голос принадлежал ребёнку. Беззащитному мальчику, забытому кем-то здесь.

Тим узнавал в нём себя: одинокого, оставленного страдать, не в силах изменить хоть что-то. Он собрал всю свою оставшуюся, ещё не сломленную волю в кулак и попытался сосредоточиться, чтобы снова услышать его.

– Тим, – прозвучало чуть громче, – Тим, ты меня слышишь? – интонация удивления пронизывала вопрос. Голос пропитался усталостью и скорбью: они буквально сочились из него.

– Да, – ответил Тим и сам не понял, сказал это вслух или про себя. – Кто… Кто ты? – каждый звук, произносимый им, казался незначительным, настолько, что он не мог различить: подумал ли он вообще об этом или нет? О голосе и говорить было лишним.

– Меня зовут Лир и… и мне очень больно, Тим… – на последнем слове он всхлипнул. – Помоги мне, Тим, помоги мне…

– Ч-что я могу сделать?

– Мне больно, потому, что я… я защищаю тебя, и… и поэтому, ты ещё… ж… живой… – тихая, порождающая ощущение, что она совсем скоро угаснет вместе с хозяином, просьба ранила Тима.

Ему стало плохо, эта боль не шла ни в какое сравнение со всей предыдущей – ужаснее в тысячи раз. Он не сможет выдержать, если из-за него снова погибнет кто-нибудь. Сначала мама, потом отец, тот колдун и ещё семь не повинных ни в чём людей, оказавшихся не в то время не в том месте, магов, пытавшихся его спасти.

Тим не вынесет ещё одного потрясения. Он еле как сумел выкарабкаться из последнего, отказавшись от всего, что было у него хорошего и прижимая как можно сильнее к себе все шипы жизни. Он отказался не только от своего прошлого, себя самого, но и от любого будущего. У него его не будет. Тим решил разорвать связь со всем и не вязать новые нитки. Ему не хотелось иметь пути спасения. Мальчик ждал кары. Не хотел, когда она придёт, причинять неудобства хоть кому-то ещё. Он отвернулся от непонимания, непринятия, своей боли. А когда не осталось ничего…

Прошло несколько минут томительного молчания, Тим всё пытался дозваться того мальчика, у него ничего не выходило. Он слабел, угасал, растворялся во тьме. На время разговора боль и голоса немного утихли, а сейчас возвращались вновь. Голос самого Тима уже ничуть не выделялся из общего фона; и он сам не мог разобрать его, ни как звук, ни как мысли. Всё превратилось в ничто. Больше его не будет, вдруг подумалось мальчику. Собрав все силы, что остались, Тим крикнул в эту неясную пустоту:

– Что я могу сделать?! Я сделаю всё, что угодно, пожалуйста, скажи!

– Всё, ты готов на всё? – отозвался слабый мальчишечий голос.

– Да… – ответил Тим. Он погибал.

– Ответь полностью, – попросил мальчик.

– Нет!! Не смей! – перебил, начавшего говорить Тима, строгий мужской голос, новый голос. В этой фразе чувствовалось облегчение: он успел.

– Папа! Не мешай мне!! – закричал на него мальчик, голос его стал совсем иным и, если бы Тим тогда мог, он бы понял, что доверился настоящему монстру.

Вот только заметить этого мальчик не смог. Силы его были исчерпаны.

– Папа? – переспросил Тим.

– Тей, умоляю, помоги мне, скажи… – голос мальчика звучал отчаянно.

Тим даже не обратил внимания на имя, которым его назвал Лир – Тей, так называл его только отец.

– Я готов на всё, чтоб… – он запнулся, чтобы что? Чтобы помочь голосу у себя в голове? Тим понял, что не знает, на что идёт. Начала фразы хватило.

– Теперь ты под моим контролем! – голос мальчика менялся, становился всё более грубым и твёрдым, всё более взрослым. – А теперь, мстить, нужно им отомстить, УБИТЬ! – какая неописуемая радость звучала в этом призыве, какой восторг проходил по всему телу, будоража кровь, рвущуюся к мщению. Оборотень, что так долго спал, несмотря на весь яд, и все старания мисс Харингхтон, и все желания и упорства мальчика, проснулся и начал править. Как же отвратительно он торжествовал.

Отомстить, убить – эти идеи захватили весь разум Тима, он захотел этого всем своим существом, хотя в подсознании понимал – это не его желание. И в самый последний момент, перед тем, как его сопротивление было подавлено чужой волей, камнем сброшенной на него и придавившей к полу, Тим увидел, что в кабинете кто-то есть. Ужасная мысль окончательно добила мальчика.

Это была Лидия Владимировна…

***

– Мисс Харингхтон! – увидела Лидия Владимировна директрису Облачного замка, выйдя из пространственного коридора, или, как его привыкли называть люди – зеркала.

Мисс Харингхтон стояла совсем рядом, справа от неё, и обсуждала что-то с двумя участниками ВСМС, Великого Собрания Магического Совета.

По сути, название Совет носил несоответствующее действительности: он был далеко не магическим. Конечно, большинство заседателей являлись магами, но светлые маги, представлявшие интересы магии, составляли лишь половину от общего числа советников. Другую делили между собой представители колдовства и тёмной магии. Магия, особенно высшая, часто приравнивалась к свету, поэтому наличие тёмной стороны звучало сомнительно.

– Здравствуйте! – радостно выкрикнула Лидия Владимировна, смотря на директрису. Два мага почтительно поклонились мисс Харингхтон, с которой вели беседу, и ушли. – Я вас так давно не видела! Как дела в школе? Как новый набор? Вы совсем не изменились! – заговорила она, не успев и подойти к женщине.

Несколько последних месяцев Совет почти каждый раз собирался в своём неполном составе из главных и постоянных советников. А полный созывался во время их собраний, только если нужно было принимать значительные решения.