Елена Козенева - Выскочки

– Белый жнец, – глава Силы наконец-то посмотрел в сторону капитана своей команды. – У тебя есть, что сказать гильдии?

Вир глубоко вздохнул, с трудом наполняя легкие.

– Нет, – воздуха хватило лишь на одно единственное слово.

Роб молчал, пристально глядя на бывшего друга.

– Приговор, – после минутной паузы продолжил судья. – Лишить Вира, Белого жнеца, возможности призывать харум. Отказать Белому жнецу в заступничестве Гильдии Силы. Обнародовать все обстоятельства дела и приговор, дабы лишить его возможности обмануть или ввести в заблуждение представителей других гильдий. Запретить Белому жнецу пребывание на территории кварталов Гильдии Силы и на других объектах, принадлежащих гильдии. Приговор окончателен и обжалованию не подлежит.

Закончив заседание, Роб покинул Зал Совета, непреклонный и уверенный в своей правоте.

Каждое сказанное им слово было встречено публикой потрясёнными вздохами, но сам Белый жнец ни словом, ни жестом не показал страха, сковавшего его покрепче «Аркана судьбы».

***

Дальше все было словно в тумане: Вира провели сквозь гудящую толпу, не снимая «аркана» грубо затолкнули обратно в камеру, где он просидел то ли пару минут, то ли несколько часов. На этот раз охрану подстраховали еще и «Стальной паутинкой», растянутой на входе.

– Встать! – хриплый от ненависти голос Мелеха заставил Вира вспомнить о реальности.

Он медленно поднял взгляд на охранника. Тяжелый взгляд дикого зверя загнанного в угол.

Ветеран охоты лишь усмехнулся и призвал харум. Боль, пронзившая тело, заставила Белого зарычать.

– Встать!

Вир встал и шагнул вперед. Конвоир непроизвольно попятился.

Дверь камеры, темный коридор, мраморные ступени лестницы…

– Привести приговор в исполнение, – Роб стоял перед трибуной, на месте, где ещё недавно Белый слушал обвинения в свой адрес.

Сегодня в Зале Совета не было зрителей, не было глав Следа и Юстиции. Сегодня здесь были «перековщики» со своим кротовым аппаратом. Массивный, темный, чужой – аппарат внушал животный страх каждому Воплощающему. Мастера Гильдии Перековщиков утверждали, что сами изобрели его, но именно сейчас Белый понял – лгут. Это древние знания, знания жестокой безнорной эпохи.

Вира втолкнули в центр рисунка, выбитого на каменной платформе. Рисунок был примитивен, но отчего-то притягивал взгляд. На нем человек склонился над младенцем, лежащим на каменной плите, а за его спиной поднималось темное «нечто».

Под пристальными взглядами гильдийской верхушки, один из «перековщиков» влил в аппарат чистую энергию харум, приводя платформу в движение. Каменный круг стал вращаться в одну сторону, а железный прутья, свисающие над головой приговоренного, словно спицы зонта, в другую, создавая ощущение головокружительной скорости. Вир хотел закрыть глаза, поддавшись секундной панике, но передумал, иначе он не сможет устоять на ногах, и все станет только хуже. В какой-то момент к скорости прибавился звук – монотонное неживое жужжание, а еще через мгновение пришел и запах, – запах пыли и тлена. Именно тогда Белый не выдержал и начал призывать. Он звал харум и она отвечала, наполняя все его тело: сначала вены и артерии, потом кости и мышцы. Энергия накапливалась в нем, но, сдерживаемая «арканом», не могла ни во что воплотиться. Харум лилась широким потоком, пока не затопила разум Вира и не отключила его сознание.

Когда Белый пришел в себя, он обнаружил, что находится в собственной комнате, в своей же кровати.

– Очнулся? – безразлично спросил Роб, сидя в кресле у окна с дымящейся трубкой в зубах, пепел с которой он стряхивал прямо на пол.

Вир болезненно поморщился и потер виски. Огляделся. Комната вроде его, но при этом уже чужая. Вон там, на подоконнике стоит старый патефон. Роб подарил его, когда Вир стал капитаном охотничьей команды, еще он подарил кучу пластинок, которые разбились в тот же день. Все, кроме одной, на которой был записан шум моря. Сейчас была разбита и эта последняя пластинка. А на столе раньше всегда стояла пепельница. Вир не курил, но никогда не убирал ее, держа на случай визита друга. В последнее время Роб был слишком занят и очень редко заходил, но пепельницу Белый не убирал. Сейчас она валялась на полу, прямо на осколках пластинки.

– Если очнулся, бери свои вещи и проваливай, – все так же холодно сказал глава гильдии, сощурившись и выдохнув в комнату резко пахнущий дым. – И не возвращайся, Вир. Не возвращайся никогда. Ты отделался так легко, лишь потому, что был моим братом. Уходи, Белый, и не смей идти против меня или против моей гильдии. Тебе ясно?

Парень встал с кровати. Его мутило и покачивало из стороны в сторону.

– Ясно, – это все, что сказал бывший «силовик», бывший капитан охотников и бывший друг.

– Твои вещи в сумке, возьми, – мрачный кивок в сторону двери, где стояла старенькая, много лет пылившаяся в шкафу, спортивная сумка.

Вир подошел к ней, открыл, достал любимую куртку с алой нашивкой Гильдии Силы на плече. Подумал, сорвал нашивку, бросив ее назад в сумку, прямо на скомканные вещи, и не оглядываясь, вышел из комнаты.

Куда идти и что делать дальше Белый жнец не знал, да это было и не важно. Стало неважно, как только он попытался позвать харум. В этот раз энергия не ответила на зов.

***

Была уже глубокая ночь, но общественные строги, благодаря Гильдии Пути, ходили исправно. Вир стоял на пустой, продуваемой со всех сторон платформе, ежась от холода и кутаясь в куртку. Символично. Десять лет назад он вот так же ждал строгу, чтобы поехать на отбор охотников в Гильдию Силы. Отбор Белый жнец прошел, иначе и быть не могло с десятым-то потенциалом харум, в тот день началась его новая жизнь. Сегодня он покидает гильдию, навсегда расставаясь с прошлым и совершенно не веря в будущее.

Строга затормозила у платформы, и дверь распахнулась прямо перед носом Вира. Ну что ж, надо как-то жить. Неважно куда ведет этот маршрут, он просто сойдет на понравившейся станции и найдет где переночевать. Определившись с первой в своей новой жизни целью, Белый быстро перешагнул порог и сел у окна. Пассажиров в такой поздний час было немного, лишь двое на всю строгу: парень, прикорнувший на заднем сиденье, да пожилая дама, в шляпе с павлиньими перьями, подслеповато глядящая в окно. Строга тронулась, свет в кабине погас, а через пару минут загорелся город. Огромный мегаполис не спал ни днем, ни ночью. Его не волновали радости или проблемы жителей, он был выше них. Он был так высоко, что пронзал своими шпилями небо.

Строга мчалась вперед не останавливаясь. Никто не нажимал кнопки вызова на других платформах, поэтому вполне можно было проскочить весь город за час или два, так и не увидев новых пассажиров. Белый начал подумывать, что он уже достаточно далеко от прошлой жизни и пришла пора попросить об остановке, но его опередила старушка в экстравагантной шляпе, которая бодро спрыгнула с сиденья и нажала на кнопку.