Ванда Леваниди - Ангел с человеческим сердцем

Здание нашего университета было построено еще до Гражданской войны, поэтому большинство кабинетов на цокольном этаже не использовались из-за сырости и аварийности. Они служили архивами. В одном из таких кабинетов студенты сорвали старый замок и поставили свой, имеющий вид нормального замка, на самом деле открывающийся даже без ключа. Я ни разу там не была, но знала, где находится этот кабинет и что он заставлен старыми партами, картами и прочим хламом. Не хотелось думать, кем и в каких целях использовалось это место, просто было необходимо срочно увидеть Дэвида и поговорить с ним наедине. Пока бежала туда по лестнице, голова раскалывалась от его допросов: «В чем дело, Элизабет?! Куда ты? Остановись». Я его не игнорировала, просто не могла ответить вслух. Разговаривать «с собой», когда вокруг столько людей – не очень правильно. Поэтому я перепрыгивала через ступени, чтобы скорее оказаться на месте и не слышать его переживаний. Свернула в пустынный темный коридор, по которому пробираться можно было едва ли не на ощупь, по причине отсутствия электричества, не затрачиваемого на этот этаж попусту, поскольку сюда спускались редко – только за архивными материалами. Дэвид возник рядом, словно из ниоткуда и молча, прошел за мной до нужной двери. Он выглядел просто великолепно: густые черные волосы зачесаны назад, одет во все черное. Поверх черной водолазки, облегающей его тело и выступающие мышцы, была надета толстовка с широким капюшоном и на змейке, застегнутой до середины грудной клетки. Черные джинсы и черные кроссовки завершали без того сводящий с ума образ. Так бы и стояла, нагло разглядывая и восхищаясь, если бы не вопрос, вернувший меня к жизни: – Может, объяснишь? Развернувшись к замку, стала его судорожно дергать, понимая, что ни разу не интересовалась, как он открывается. Осознав, что мне его не открыть, прошипела: – Нужно поговорить, но не здесь… Дэвид правой рукой притянул меня к себе, заставив вспыхнуть от такой неожиданной близости, и в следующий момент мы оказались внутри кабинета. На какое-то время я потеряла дар речи и уж точно не собираясь его отталкивать, а он держал меня, на тот случай, если не смогу устоять с непривычки. Вспомнила, как он исчезал у меня на глазах с той женщиной на руках и произнесла: – Вот это класс… Ощущения были сродни тем, что испытываешь на аттракционах, которые высоко забрасывают тебя вверх и заставляют сердце замирать от страха и восторга. – Элизабет, зачем мы здесь? Ты снова видела Эрика? Я пришла в себя, и от воспоминаний об Эрике по спине поползли мурашки. – Нет-нет! Это не то! Я просто… не знаю, как сказать… Черные глаза не выражали нетерпения, только обеспокоенность. – В общем, я знаю, кто был моим Хранителем до тебя. Это Роб, ведь так? Он расслабился, и его широкие плечи опустились вниз, отпуская напряжение, в котором он находился все это время. – Но как? Я быстро объяснила: – Догадалась. Он всю перемену в столовой пялился в окно. Я не сразу поняла, что на тебя смотрит, но потом сопоставила твои рассказы о том, что ты охраняешь меня месяц и тому подобное и все сошлось… – На самом деле он ушел от тебя не от усталости, это глупое оправдание… – помолчав, добавил, – Просто ничего умнее я не придумал… Когда умерла мама Сони, эта девушка нуждалась в опытном Хранителе, но к ней отправили меня. Я был с ней со дня смерти ее мамы, и понял, что не справляюсь. Мы с Робом попросили разрешения у Старейшин, а затем обменялись подопечными. – А почему он на тебя так смотрел в столовой? – Мы способны читать мысли друг друга. Он взволнован тем, что ты знаешь все, и боится за нас обоих. Я искренне удивилась: – А за меня-то почему? – Я говорил тебе, что Роб – Хранитель трижды дольше меня и знал Эрика лично. Он слышал, что Старейшины скоро появятся, желая убедиться, что мы справляемся с новыми подопечными, и когда прочтут наши с тобой мысли – он ничем не сможет помочь… По его словам, я повторяю ошибку Эрика. Он переживает. – Я слишком много знаю, да? – Не паникуй, Элизабет. Тебе нечего бояться. Тебе ничего не сделают… – Я не о себе волнуюсь! Сотри мне память на время, пока они не уйдут! – Это не поможет, – его голос стал тише. – Но почему??? – Потому что даже если ты не будешь помнить меня, я буду постоянно думать о тебе, не как о подопечной! Я молчала и пыталась понять смысл его слов. Было трудно поверить в то, что он говорит. Его глубокие большие глаза с густыми пышными ресницами смотрели мне прямо в душу, не давая пошевелиться. Дэвид облокотился на стену и продолжил: – Они все равно накажут меня и заставят корректировать твою память. Так подари мне хотя бы эти несколько дней до их прихода, дай побыть с тобой, милая, не проси меня стереть тебе память! «Я сплю? Неужели это он ко мне обращается?» После его слов чувствовала себя так, словно на меня ведро холодной воды вылили. Будучи слепа мыслью о своей безответной любви к нему, не замечала той нежности, с которой парень прикасался ко мне, и которая наполняла этот старый кабинет. Искренне прошептала, отпустив ситуацию: – Я люблю тебя. Он застыл статуей на некоторое время, а потом последовал удар кулаком о стену: – Не думал, что ты тоже… Ты даже не представляешь, во что я втянул тебя! Ты не знаешь, что делает любовь к Хранителю! Когда тебе сотрут память, ты еще долго не сможешь никого любить! – он чеканил слова, – При каждой влюбленности тебе будет рвать грудную клетку от боли, и ни один врач не сможет назвать причину. Это будет продолжаться до тех пор, пока я буду рядом. А я в свою очередь не смогу тебя покинуть, ближайшие лет тридцать, пока за тобой не перестанут охотиться! Другого Хранителя тебе не дадут, и ты постоянно будешь в опасности! – он почти сорвался в крик. Я притихла, прошептав: – Лорен… – и вспомнила суматоху вокруг нее в кафе, когда она от боли не могла дышать. – Знаю, что ты помнишь это… У тебя будет так же… – успокоившись, добавил, – А я не смогу уйти, зная, что ты в опасности… Перебила его движением руки: – Все, Дэвид, хватит! Мне все равно, что у меня будет болеть, и кто будет за мной охотиться! То, что я чувствую сейчас к тебе – вот что важно, и ответное чувство с твоей стороны для меня меняет все! – не привыкла произносить такие слова, точнее ни разу и никому не говорила их. Он подошел ко мне уверенным шагом и снова прижал к себе. Перед глазами все поплыло: то ли от энергии, которая заполнила все мое существо, то ли от близости и аромата его тела. Через секунду мы оказались в коридоре, и он отпустил меня, убедившись, что твердо стою на ногах. – Тебя нет уже двадцать минут – скажи, что тебе было плохо, но с пары не отпрашивайся, увидимся вечером, милая… И он исчез. Опустошенная и в тоже время наполненная, послушно направилась в кабинет. Не в состоянии о чем-либо думать, с трудом удерживала себя на месте до конца пары. Во мне боролись два чувства: безумная радость, что он любит меня, и боль, что у нас с ним совсем не остается времени. Требовалось немало усилий, чтоб стараться выглядеть обычной и делать вид, что все нормально. – Где ты была, Элизабет, что случилось? Ты вылетела из кабинета, как ошпаренная! – улучив момент, спросил Ник. – Мне стало нехорошо, – шепотом ответила ему. Друг недоверчиво посмотрел на меня, но его любопытство прервала мисс Морган, задав вопрос по теме, которую проходили на прошлом занятии. Ник нашелся с ответом, и больше уже ко мне не приставал до конца пары. Со звонком я сразу вскочила и собралась, только и успев чмокнуть Ника в щечку, сославшись на неотложные дела. – До завтра, – кинула, выбегая из кабинета. – Хорошо, но я был прав, говоря, что ты не в себе! – крикнул он вслед. Чтоб хоть как-то ему возразить, показала язык. Всю дорогу до машины, шептала: – Знаю, ты слышишь меня! Неважно, что сейчас только два часа дня – как только буду дома, ТЫ сделаешь что угодно, чтоб смогла тебя увидеть! Затем запрыгнула в машину, и завела мотор: – У нас и так немного времени, и я не могу сидеть и ждать, пока тебя у меня отберут!!! Непрошеные слезы хлынули из глаз, и я выжала газ. Незваная тишина стояла между нами, она и послужила мне ответом. Глава 16. Биение сердца