Ванда Леваниди - Ангел с человеческим сердцем

Мне понравилась эта форма общения – не нужно было придумывать и подбирать слова, чтобы получилось то, что хочешь передать. После такого полета фантазии общение людей (и меня в их числе) – жалкая пародия на то, что мы с ним проделывали. «Словами не передашь ярких красок сознания и в точности не опишешь тех образов, что можешь видеть в своих мыслях. Наверно, поэтому каждый человек – загадка. Он живет со всеми и в то же время в одиночестве, не в силах объяснить то, как видит мир на самом деле, постепенно теряя способность думать насыщенно… Ощущения вставляются в рамки словесной речи, в попытках объять целый мир, с огромным количеством красок всего лишь несколькими словами, не передающими и доли реального значения ощущений… В поисках правильного и более объемного значения предмета, мы заменяем слова восторженными возгласами, отчего они становятся все короче, а значения обобщеннее, теряя свое истинное предназначение». Я забыла, что Дэвид следит за потоком моих мыслей и вопросительно посмотрела на него. Он кивнул в знак согласия с моими философскими выводами: «Все именно так. Потому данное место и называют «чистым» – здесь все намного проще, чем в человеческом мире» «А где мы находимся?» – У «чистого» места нет названия, здесь люди еще не бывали, – отозвался он. – Но кто-то же здесь живет!? – Природа, животные и ангелы. За той горой и есть наша земля, – он указал на высокий холм, – Это мир Хранителей и Ангелов. Все похолодело внутри – мы находились так близко к тем, кого я уже ненавидела, за то, что они еще не сделали, но обязательно сделают… – Но ведь мне запрещено здесь… Он не дал закончить: -Ты все забудешь, но сейчас я хочу, чтоб ты видела и знала все, что известно мне. Мне нечего терять, если тебя не будет рядом… – он прижал меня сильнее. Ветер развевал мои волосы, позволяя чувствовать себя пушинкой на краю земли. Кончиками пальцев коснулась его лица, провела пальцем по губам и шепнула: – Поцелуй меня, Дэвид. Он недолго смотрел мне в глаза, внимательно обдумывая каждое мое слово, потом прикусил нижнюю губу и произнес: – Милая, пойми меня правильно – я не знаю, что может быть… – я почувствовала его замешательство и мысли о том, как это отразится на мне и моем состоянии, сможет ли он проконтролировать энергию, но сейчас для меня все это было важно… Мои губы уже были в сантиметре от его: – Максимум закружится голова… – шепнула ему. Дэвид не выдержал близости желанного момента – мы слились в поцелуе. Я была только рада тому, что не умела целоваться, ведь первым меня поцеловал тот, кому я уже отдала свое сердце навеки, независимо от того, будем мы вместе или нет. Обвила руками его шею, и он тут же отозвался, страстно прижимая к себе. Его горячее дыхание сливалось с моим, а влажные и мягкие губы умело руководили процессом. Поцелуи становились настойчивее и в тоже время мягче и глубже, руки уже скользили по моей спине под одеждой, учащая сердцебиение. Усилием воли он оторвался от моих губ, прерывая свои жаркие мысли. Я видела все, о чем он думал. Картинки в его сознании мелькали одна за другой, позволяя читать все его желания. Первым порывом было отшатнуться, оторваться от него, но его фантазия завораживала, и ощущения естественности происходящего не давали мне этого сделать. Не отдаляясь и не переставая прикасаться к его губам своими, прошептала: – Тебе не нравится? Он словно очнулся ото сна и, взяв меня за руку, повел прочь от обрыва, все еще сбивчиво вдыхая воздух. – Наоборот, я был лишен этого, и не предполагалось, что когда-нибудь смогу испытать подобное. Внутри словно разожгли огонь – все горит и рвется. Самому за себя стыдно, что могу так думать о тебе… – Перестань, это нормально! Я понимаю, о чем ты… Ты же человек, поэтому хочешь… – сжала крепче его руку. Мы бродили по лужайке и вслушивались в щебетание птиц над головой. Природа и ощущения на их земле были такими, каким вошел в мою жизнь этот странный ангел с человеческим сердцем – неестественными и нереально красивыми. У ручья он постелил свою куртку на камни и сел, приглашая меня. Усаживаясь рядом, обратила внимание на то, что от его прикосновений земля больше не уходит из-под ног, словно энергия внутри нас выровнялась. Но по его версии – он научился наполнять меня только по надобности и контролировать энергию внутри себя. Сейчас мне хотелось только одного – наполниться им так, чтобы ничто не смогло заставить забыть его. Повернувшись, я стала целовать его настойчиво и страстно. Он отвечал тем же до тех пор, пока моя рука не скользнула под его свитер, и сознание не стало прокручивать те картинки, которые недавно видела в его мыслях. Но он оттолкнул меня и грубо сказал: – Я не сделаю этого с тобой!!! – Дэвид… – я возмутилась и немедленно покраснела, настолько захотелось провалиться сквозь землю. – Ты не представляешь, как сильно я этого хочу… Это все так глубоко было спрятано внутри меня, что сейчас хочет вырваться наружу, разрывая меня на части. Чего мне стоит сдерживать это!!! – Не сдерживай. Если я рожу ребенка, у них не будет выхода, – еле слышно произнесла ему. – Нет! Это невозможно, Элизабет! Ребенок их не остановит – будет хуже, если ты его родишь! В три – четыре года они отнимут его у тебя, как когда-то лишили моей матери меня, и сделают таким же роботом – лишенным всего и работающим на них… Ты останешься одна! – Помнишь как тебя забирали у матери? – Да. Я представил тебя с ребенком на руках и отчетливо вспомнил маму, у которой отбирают меня, только потому, что я – дитя Хранителя. Не хочу повторить судьбу отца, не зная ни его, ни его жизни! – чуть смягчившись, он добавил, – Не надо, Элизабет… Не порть свою жизнь! Когда увижу, что рядом с тобой достойный, и ты действительно его любишь – позволю тебе быть счастливой и исчезну, чтоб прекратились боли. – Не надо, Дэвид! – долго удерживаемые слезы хлынули по щекам. – Нам пора! – сказал он и притянул меня к себе, – Не плачь, милая! Я счастлив, что ты видела мой мир, и это мой тебе подарок… Больше ничего не могу для тебя сделать, но буду помнить все, обещаю! И он снова поцеловал меня. Этот поцелуй не был похож на предыдущие, практически выбивающие искры. Он был полон нежности и тепла. Дэвид наполнил меня незаметно, и спустя несколько минут мое настроение значительно улучшилось. – Мама уже дома, наверно… – Еще нет… – со знанием ответил он, и на мой вопросительный взгляд пояснил, – Всегда чувствую, что творится в твоем доме, когда вынужденно прихожу сюда… «Вынужденно? Что это значит?» «Я здесь живу, и здесь у меня есть дом. Прихожу сюда каждую ночь, пока ты спишь, чтобы переодеться и привести себя в порядок». Он снова поцеловал меня, и в который раз теряя под ногами твердую поверхность, совершенно не заметила, что оказались дома. Мамы до сих пор не было, как он и утверждал. Взглянула на часы и не поверила своим глазам: – Сколько времени прошло??? – По вашему часовому поясу – всего пятнадцать минут, по нашему – три часа… – улыбнулся он. Верилось с трудом – эти пятнадцать минут показались целым месяцем в его мире. – Кажется, что прошел месяц… – все еще под впечатлением произнесла и улыбнулась в ответ, – Так непривычно, что не слышу твои мысли… – Это так же как со словами – не зная мысленного языка, люди теряют драгоценные секунды жизни. Мысль ведь быстрее слова… За одну минуту можно подумать о множестве вещей, окрашенных фантазией в разноцветные краски. А по факту большую часть жизни, люди теряют на пустые и ненужные слова… – Скажи, а вы бессмертны? – Нет. Но мы мудрее вас, потому что правильно используем время, не пользуясь словами. В наши двадцать, мы мыслим как шестидесятилетние, по вашим меркам. Мы не знаем о болезнях и не боимся их, потому и не умираем от них. – А от чего вы умираете? – От чувства вины за смерть подопечного, которого не удалось спасти. Мы просто сгораем. Но я уже умер как Хранитель… Я – без пяти минут вампиррррр! – он стал приближаться, злобно рыча и сделав страшное лицо с оскаленными зубами. Очень не к месту стало смешно. – Что, не страшный? – ничуть не расстроившись, спросил, а в черных глазах заискрился смех. – К сожалению… – обняла его, и взъерошила волосы рукой. Оставшееся время до прихода мамы мы целовались и рассматривали фотографии. Рассказывала ему о своих школьных годах, отношениях с Робертом, его красоте, за которой охотилась половина учениц школы и охотится большая часть студенток университета. Его интересовала жизнь Роберта в облике человека, ведь Роб был его учителем и другом уже больше года. Естественно, увлеченные друг другом, мы не заметили, когда пришла мама. Сколько она простояла возле двери в мою комнату, я не знала, поэтому обвинять ее в подслушивании не посмела. Мы разговаривали на отвлеченную тему и смеялись, когда раздался ее голос из-за двери… Как хорошо, что у нее есть привычка стучаться! -Элизабет, я войду? Дэвид быстро подошел к столу и, схватив мой телефон, кинул его мне: – Это сработает, она меня все равно не слышит. – Конечно, мам, – крикнула ей, приложив трубку к уху. Мама вошла, а я сделала вид, что заканчиваю телефонный разговор, и поднялась с кровати: – Пойдем ужинать? – спросила, с трудом удерживая рвущийся наружу смех. Она с подозрением оглядела комнату, разумеется, не заметив стоящего рядом Дэвида. – Конечно, – расслабившись и расправив плечи, натянуто улыбнулась она. Глава 19. Неизбежность