Марк Рабинович - Времена

Очнулся я в детинце, когда Улада бинтовала мне голень чистой тряпкой. Я повернул голову и успел увидеть, как в безумные глаза моей любимой возвращается разум. Мой взгляд отметил, как на серии моментальных фотографий: струйку крови из закушенной губы, побелевшие костяшки пальцев на судорожно сжатых руках, мертвенную бледность лица.

– Ну что ты, родная – шепнул я – Что мне, твоему мужу, какая-то жаба.

И с радостью увидел, как румянец возвращается на ее прекрасное лицо. Улада закончила бинтовать мне ногу и я увидел, что из-под серой тряпки торчат какие-то листья. Я попытался встать и заорал от боли и радости: оказывается, у меня все еще оставалась левая нога и я даже мог стоять, хотя боль была адской.

Я попытался добраться до стены, опираясь на Аню и Уладу и мне это удалось. За рекой снова прозвучал сигнал, потом другой. Там носились всадники, снова выстраиваясь в линию и я увидел белого коня и всадника на нем, проносящегося вдоль строя. Мадьяры готовились к новой атаке. За воротами Неждан строил своих ратников, выталкивая вперед тех, у кого были хорошие копья на ясеневых древках. Он увидел меня на стене, оставил своих людей на Муромца и подошел.

– Жить буду – сказал я на его немой вопрос – Где мое оружие?

– Куда ты с такой ногой? – проворчал Неждан – Ты уже сделал свое дело, Арье-Лёв. Теперь мы будем делать свое. Жаль, что давно не было дождей.

Я вопросительно посмотрел на него.

– Если попробуем отсидеться в детинце, то они сожгут Заворичи. Придется биться в поле. Ну ничего, не впервой!

И он невольно дотронулся до шрама поперек лица. Я никогда еще не слышал, чтобы немногословный сотник произносил так много фраз подряд. А теперь он явно хотел сказать еще что-то и не решался. Потом он сделал шаг вперед и положил мне тяжелую руку на плечо.

– Ты еще не знаешь, как хорошо быть отцом дочери… – голос его звучал необыкновенно мягко и даже шрамы на лице, казалось, разгладились и побелели.

Пристально взглянув мне в глаза, он закончил:

– … А теперь у меня есть еще и сын!

Повернувшись, сотник пошел к воротам тяжелой походкой, более не оборачиваясь. А ведь у меня никогда раньше не было отца… Ходить я мог с большим трудом и приходилось наблюдать за битвой со стены, вместе с женщинами и детьми. Мне оставалось только смотреть и я смотрел.

Неждан привел свою неполную сотню на пригорок над бродом, туда, куда неизбежно ударят колонны всадников. Венгры уже начали снова переходить реку, все теми-же пятерками, как и во время первой, змеиной, атаки. Сейчас они выстроятся внизу и, по команде Тархоша, начнут разгонять коней. Вот и он сам, на своем белом скакуне, снова проносится перед строем и снова выстраивает их, как и на том берегу. Здесь у них меньше места для маневра, но ему удается поставить всадников по два десятка в ряд. Как плотно они стоят, задевая друг-друга стременами и как нам это на руку. Нежданово построение наверху, казалось бы, дает ему преимущества, но это преимущество обманчиво, ведь копья ратников, при отражении конной атаки будут смотреть вниз и их не удастся упереть в землю. Тархош это наверняка понимает, но понимает и Неждан. Мы ждем совсем другого.

Вот всадники начали движение, сначала медленно, потом все быстрее и быстрее. Их еще не так много на нашем берегу, рядов пять по двадцать в ряд – сотня. Остальные продолжают рвать копытами воду Трубежа. Быстрее, быстрее… Длинные пики опущены, головы в островерхих шлемах пригнулись к шеям коней, над головами некоторых развеваются конские хвосты как у роханских всадников из «Властелина Колец». Это красиво и жаль разрушать такую красоту, но придется. Цепочка «ежей» выползает незаметно, я ее не вижу, лишь знаю, чувствую ее невидимое движение, направляемое рукой Куэрчи.

Ряды всадников ломаются так резко, как будто по ним ударили огромной невидимой дубиной. Снова ржут кони, падая и подминая под себя мадьяр и падает белый жеребец Тархоша. Передний ряд венгерской кавалерии повержен, а остальные рассеяны и всадники с трудом удерживают коней. И вот уже на них с холма медленно, чтобы не потерять строй, движутся ратники Неждана, ощетинившись копьями. Быстрее, быстрее, пока мадьяры не опомнились. Дождя давно не было и пыль окутывает поле битвы, мне ничего не видно. Зато хорошо видно то, что происходит за рекой. Венгры в смятении, их ряды снова смешались, всадники беспорядочно носятся вдоль реки. Сейчас бы по ним ударить!

Я заметил, что в последнее время слишком многие из моих желаний исполняются. Надо бы быть поосторожней, но сейчас нам необходима эта моя, вряд ли существующая магия. И она срабатывает. Едва слышно надрывно зудят дудки и из леса выходят ратники Зосимы. Малый воевода молод, но опытен и хладнокровен, в нем явно проснулся полководец, каким-то шестым чувством слышащий и понимающий симфонию битвы. Он знает – надо ударить в правильный момент, не минутой раньше и не минутой позже. Сейчас именно тот момент и зосимовцы строятся на опушке.

Но и мадьяры опытные воины и Тархош тоже слышит музыку боя. Он вырывается из схватки у брода и, на чужом гнедом коне, перебирается на левый берег Трубежа. Вот он уже на том берегу и снова скачет вдоль строя, выравнивая всадников. Сейчас он построит новую линию атаки, фронтом к лесу. Через несколько минут венгры выстроились на прибрежном лугу и вновь стали медленно разгонять своих коней. Рядом со мной дружно ахнули женщины. Я обернулся и встретил ждущий взгляд Анюты.

– Безумцы – с уверенностью, которой не ощущал, сказал я – Им не пробить «стену щитов».

Наверное, я обладаю магией слова, подумалось мне, потому что события начали развиваться именно так, как я сказал. У Зосимы было слишком мало людей, чтобы выстроить каре, о котором он, скорее всего, не имел представления. Не доставало их и для того, чтобы выставить полноценную македонскую фалангу в восемь рядов, потому что ему нужно было охватить большой фронт и защититься от атак с флангов. Поэтому он поставил своих ратников в два ряда, причем только первый был плотным, второй отстоял от него на несколько шагов и был вооружен не копьями, а неизвестно откуда взявшимися гизармами и бердышами. Еще два десятка бойцов остались в резерве. Сам Зосима наблюдал за боем с правого фланга, встав за второй линией: несостоявшийся анин жених был хладнокровным полководцем, несмотря на свою молодость. Тархош смог бросить на них две сотни всадников, все остальные были заняты в атаке на детинец.

Я видел, как конная лава постепенно разогналась, длинные пики опустились и ударились о щиты первого ряда ратников с выставленными вперед и упертыми в землю копьями. Полетели наземь кони и всадники, взлетели в воздух разбитые щиты зосимовцев. Полностью разбить «стену щитов» мадьярам не удалось: ратники Зосимы выстояли, но несколько всадников провались сквозь строй, тут же сомкнувшийся за ними. На них навалились бойцы второй линии, подрезая коням сухожилия своим оружием и стаскивая всадников с коней. Вскоре стена пыли заволокла заречье и я уже ничего не мог разглядеть, но почему-то мне было спокойно за зосимовский отряд. Тархош явно допустил ошибку пустив в дело кавалерию – его воины имели бы больше шансов спешившись.