Альте Гамино - Ложь в двенадцатой степени

– И все же я склонна верить, что асоциальное расстройство у него есть. Амберс до сих пор считает, что МС был создан кем-то ради эксперимента? – Хельга разглядывала графики на другой странице. – Доктор Амберс, – поправилась она.

– Он допускает такую вероятность. Но появление МС остается загадкой. Он сам, даже если и знает, умалчивает правду.

Мантисс слушала пояснения и вчитывалась в краткие отчеты о проделанной работе. Самым маленьким оказался раздел о физических свойствах объекта. Вблизи могло показаться, что Маска сделана из фарфора. Это из-за того, что наружный слой действительно был фарфоровым, но сразу же под ним обнаруживался сплав прочных металлов. Возле прорезей металлов не было, зато нашлись материалы, легко поддающиеся деформации. Разбивать поверхность на куски никто не пробовал, так как это, вероятно, привело бы к необратимым повреждениям или даже гибели МС. Однако доктора провели сканирование, которое показало, что внутри Маски проходила сеть, напоминавшая нейронные соединения в мозге, и содержалось подвижное вещество, отделенное от слоев металла тонкой пленкой. Образцы краски не показывали ничего необычного, а вот выделяемая МС густая жидкость обладала, судя по колонкам и схемам, какими-то любопытными свойствами. Но чтобы разобраться в писанине лаборантов и, вероятно, доктора Амберса, Хельге пришлось бы обращаться за разъяснениями.

МС не чувствовал боли. Это было экспериментально доказано и не подлежало оспариванию. Хельга нашла этот факт ироничным: учитывая, каким неприятным собеседником бывает МС, наверняка некоторые желали причинить ему вред. Сломать или согнуть Маску голыми руками не представлялось возможным, так что нахал обладал надежной защитой от посягательств на благополучие. И при этом сам был не в состоянии ничего противопоставить людям, кроме издевательств. Вероятно, физическая немощность в итоге и стала причиной развития психических способностей. А зависть к свободным и подвижным существам привела к рождению злобы и ухудшению характера.

Протоколам бесед и подробностям экспериментов отводилась масса страниц. Вчитываться во все у Хельги не было времени. Она сможет вернуться к ним позже, а сейчас стрелки часов подходили к одиннадцати – началу сеанса.

– Готова пройти дальше? – вывел ее из размышлений голос Уильяма.

– Да. – Она отложила папку и поднялась. – Скажите, за что вы цените эту работу? Чем она так захватила вас, что вы проработали здесь почти всю жизнь?

– Я… даже не знаю. – Доктор провел рукой по волосам. – Наверное, я просто привык к ней. Я прихожу сюда как во второй дом. Тут интересно, есть вызов талантам и перспектива саморазвития. Да и… я всегда был однолюбом.

– Поэтому у вас нет жены? Вы так больше никого и не полюбили после той единственной? – За смелый вопрос Хельга была награждена многозначительным хмыканьем. – Извините за то, что мое любопытство не знает границ.

– Ничего, меня такими вопросами не смутить.

– Ну да, – улыбнулась Мантисс. – Кстати, доктор! Сколько нужно карликов, чтобы сжечь население планеты?

– Это загадка доктора Вейлеса? Помню ее… Он и тебе ее задал? Наверное, тебе следует подумать над ней самостоятельно. Какой интерес, если я просто скажу ответ?

Они прошли в еще одну часть, которую Мантисс запомнила надолго: пустое темно-серое пространство между коридором и последними кабинетами – пятнадцатым, шестнадцатым и семнадцатым. Потолок высился над головами, сверкавшими пятнами-лампочками напоминая звездное небо. Стрелки на полу приглашали проследовать в одном из направлений. Слева и справа были пустые стены.

– Я помню людей, – произнесла Хельга. – Они стояли возле дверей.

– Мы решили, что это лишнее, и распустили охрану. Они заболевали раньше остальных, при этом пользы от их молчаливого бдения не было.

– Заболевали? – Мантисс проследила, как доктор покрутил у виска пальцем. – Ясно.

Каблуки гулко стучали по плитке. У Хельги бежали мурашки по коже – не то от предвкушения, не то от прохлады. Она подумала, что это безликое пространство можно было бы превратить в каток: большой зал с почти черным полом призывал сделать выпад и заскользить вперед. Если бы рядом с серьезным видом не шел ответственный исследователь, Мантисс так бы и сделала.

В конце зала, напротив входа в него, было две двери. Одна закрывала от посторонних кабинет, а вторая, что справа, вела, как помнила Хельга, в разделенную стеклянной перегородкой комнату.

– У нас есть расписание встреч с МС, но мы часто нарушаем строгий порядок, – с извинением в голосе произнес доктор Траумерих, пропуская Хельгу в правую дверь. – Волнуешься?

– Я уже перегорела.

Похоже, Уильям ей не поверил, да и сама Мантисс не купилась бы на столь фальшивое заверение. К некоторым явлениям попросту невозможно подготовиться, и отсутствие контроля выбивает почву из-под ног. Вот только бояться и демонстрировать это – не одно и то же, и Хельга собиралась обмануть доктора, чтобы обдурить себя. Если ей это удастся, то и с МС проблем не возникнет. Сложная система, но может сработать.

– Обязательный краткий инструктаж, – деловым тоном произнес доктор Траумерих. – Здесь, в пятнадцатом кабинете, проходит подготовка перед сеансами. В шестнадцатом кабинете проводятся сеансы с МС. Внутри есть дверь, которая ведет в семнадцатую комнату. Мы сделали из нее склад. Там лежат манекены, их части и стоит сейф, в который мы помещаем МС. Запрещено брать Маску голыми руками! Ни в коем случае, если жизнь тебе еще дорога. – При этих словах Хельга вспомнила плакат. – Касаться Маски можно только в специальных перчатках.

– В документах упоминалось что-то про сжигание.

– При самом драматичном исходе, если МС доберется до функционального живого тела, наша задача – загнать его в семнадцатую комнату и включить систему очистки. Огонь уничтожит все, кроме Маски. Вот, возьми этот список. – Уильям вынул из ящика папку. – Это обязательные контрольные вопросы, которые необходимо задавать МС каждый сеанс. Ты можешь говорить с ним на любые темы, но список должна прочитать обязательно.

Мантисс кивнула и пролистала страницы. Уильям по памяти провел инструктаж по технике безопасности во время сеансов. И тогда Хельге стало понятно: кое-что все же изменилось.

– Я буду говорить с ним не через стекло? – Мантисс уловила в собственном голосе нотки беспокойства.

– Нет. Стекло создает изоляцию, то есть разъединяет собеседников. Когда ты была маленькой, твой отец подстраховался, но сейчас в излишней предосторожности нет необходимости. МС занял тело манекена с одной ногой, лишенного подвижности. Считай, что будешь разговаривать с парализованным.