Александр Липатов - Истерлинги

– Смотрите! Там на берегу! – рука Берта указывала на мыс. У самого уреза воды, на песчаной отмели, неподвижно, точно каменное изваяние, стоял и глядел на реку, всадник в косматой шапке. Еще мгновение, темная фигура виднелась на фоне обрывистого берега, а затем скрылась за скалистым уступом.

– Вы тоже видели!? – вскрикнул Бренн.

– Я видела! Кто это?

– Тот, кого почувствовал Бренн на берегу. Наша погоня. Ну-ка нажмём на вёсла! Берт, держись середины реки.

Люди богини Дану

Полноводная Горынь, несла вперед четырёх спутников, неторопливо покачивая плот на своих волнах. Про всадника на берегу никто не вспоминал. Берт удил рыбу, Кайели и Бренн варили уху, а Голт правил широким кормовым веслом, стараясь держаться поближе к стремнине. Во второй половине дня высокие берега стали всё плотнее обступать реку.

– Ой! – вскрикнула девушка и с её ладони закапала алая кровь!

Не дочищенная рыба полетела за борт! Словно в оцепенении силурка опустилась на брёвна, сжавшись в клубок.

– Ох! – весло вдруг выгнулось дугой в руках Голта и полетело в воду.

Горынь вокруг них закипела и покрылась пузырями.

Кайели как в бреду шептала, что-то над поднимающимся вверх паром.

– Голт! Туата Де Даннан!!

Капли крови стекали по её ладони. Сильный водоворот подхватил плот и понёс по стремнине. Густой туман накрывал реку сумеречной мглой. Ритмичный гул барабанов разносился вокруг.

Молодая силурка неожиданно поднявшись чуть было не шагнула с настила. От падения её удержал Бренн, подхватил бесчувственное тело и оттащил от края. Берт едва справлялся с последним, оставшимся у них веслом.

– К берегу! Правь к берегу! – кричал Голт.

Грести становилось всё труднее. Клубы пара поднимались ввысь, обжигая кожу. Чайка влетев в это облако за одно мгновение обварилась. Доски настила раскалились под ногами. Кайели стонала, лёжа без сознания посреди плота. Ручеёк её крови тонкой струйкой стекал на брёвна. В тот момент, когда он достиг края, кипящая мгла взвились к небу со всех сторон. Девушка закричала, и Бренн бросился к ней. Стеклянные глаза невидяще смотрели на анта. Не осознавая, что делает, юноша рванул ворот своей рубахи. Сорвав с себя оберег Яровита, он надел его на шею силурки.

На миг показалось, что Солнце рухнуло на землю. Нестерпимо пронзительный гул заставил всех упасть на колени. Ревущий, ослепительно яркий шар, пронёсся вдоль реки, разрезая сгустившуюся тьму. Пролетев над водой, он вдруг поднялся в облака и, развернувшись, превратился в огненную, крылатую собаку. Взмах её огромных крыльев разгонял последние клочки тумана. Пролетев над их головами, пёс сделал ещё круг и взмыл в небо, за миг, превратившись в далёкую, невидимую точку.

– Симаргл (7)!!! – прошептал пораженный ант. Голт с Бертом удивлённо озирались по сторонам. Тем временем развеялись последние клубы пара. Река за бортом вернулась в своё прежнее состояние.

Осторожно, готовый в любую секунду отдернуть руку, старший силур зачерпнул воду ладонью.

– Нормальная! Что это было?

– Симаргл! Крылатый огненный пёс – вестник богов! Я надел на Кайели оберег Яровита и тот послал нам Симаргла на помощь! – отозвался Бренн.

– Первый раз такое вижу!

– И я!

– И я тоже! – подтвердил ант – Может всё случилось из-за того, что на оберег попала кипящая кровь Кайели!?

– А где барабаны? Я их больше не слышу!! – вскрикнула девушка.

Только щебет птиц и плеск воды раздавался над рекой.

– А что ты говорила, перед тем как это всё началось?

– Когда? – удивилась силурка

– Когда обрезалась!

– Я не помню! – испуганно проговорила она. Оглянувшись, словно ища у спутников поддержки, чуть не плача повторила – Не помню!

– Как это звучало?! Тананан Дурнанан…. Как-то так!? Это, что-то значит?

– Может Туата Де Даннан? – побледнев, проговорил Голт.

– Люди богини Дану!!! – в один голос вскричали силуры.

– Так вот кто гонится за нами!

– Как же так! Откуда они тут взялись!?

– Что же делать!?

Взволнованные спутники анта, казалось, ничего не замечали вокруг. Они принялись горячо обсуждать, что-то на своём языке. Бренн почувствовал себя лишним.

– Да что это такое!? Кто они?! – закричал он, не выдержав.

Разговор тут же стих, и силуры молча уставились на него, как будто впервые увидев.

– Кто они? – повторил юноша.

Осада Любши

Снова прохрипел тревожный рог. Со стен Любши ему ответил другой. Густой дым повалил в небо с сигнальной башни. В дали, в ответ ему, потянулся к облакам второй, за ним третий. Гнездово, Ретра, Старград – дулебская земля встречала врага закрытыми воротами своих городов и насупленным молчанием воинов, сжимающих копья на заборолах.

Первые конные разъезды вырвались из лесной чащи и бросились к воротам Любши. Поняв, что опоздали, кочевники с воем пронеслись вдоль городского вала. Звякнули тетивы быстрых луков. Пара неосторожных голов полетело с высоты в ров. С бойниц ответили самострелы. Конники, повернув враз, отпрянули от стены.

А лесная опушка тем временем, выплёскивала на городское предполье новые отряды. Чёрные Румцы – потомки степных богатуров, пришедших когда-то в то место, что сейчас зовётся Румом. Они не стали боилами и тарханами. Их удел был пасти стада и в перерывах между джутом и морами ходить в набеги за удачливыми предводителями. Некоторые сложили головы в тех набегах, некоторые возвращались домой с добычей. И потом, несколько сезонов, род удачливого, мог не бояться голода. Правда, проходило время и всё начиналось по новой. Вот и сейчас, эта «соль земли румийской», эта «чёрная кость», чёрная от извечного въевшегося в кожу дыма кизяка и пота пропахшей попоны, пошла за своим боилом в набег к северянам. По чести сказать, с большей радостью они отправились бы разорять кочевья торкетов или грабить купцов из Солдайи. Но их повелитель по приказу нового короля и его Белого мага вёл их в лесные земли дулебов.

Стремительная конная масса уже охватила со всех сторон Любшу! Тут и там стали собираться спешенные группы степняков. Появились наскоро сделанные лестницы. Но и на стенах всё больше прибывало воинов! Горожане, торговцы и ремесленники со всех концов города спешили занять свои места у бойниц!

Давыд бежал среди вооруженных жителей гончарного конца. Впервые сегодня он надел отцовский шлем, взял в руки копьё и тяжелый щит. Сколько раз он представлял себе, как будет красоваться в воинской справе. Сегодня впервые мать не гнала его от отцова наследства, а терпеливо ждала, пока он затянет ремешок шлема под подбородком. И всё-таки чувства были не такими, как он себе их представлял. Что-то тревожное сжималось вокруг сердца.