Андраш Салаи - Нет злых и добрых

Опасения подтвердились. Множество лавок на стороне Осшевских были уже закрыты или спешно заканчивали работу. Милош добрался до нужной двери, та была заперта. На его стук долго никто не отвечал, но, когда он, выругавшись, собрался уже уходить, открылось маленькое окошко. Там появилась пара глаз, их обладатель злобно спросил:

– Ты дурак? Закрыто. Непонятно что ли? Не работаем мы.

– Мне седло забрать нужно. – Обратился к нему Милош. – У меня заказ.

– Раньше надо было приходить. А теперь проваливай.

– Так седло мне отдай, я и пойду. Что-сложного-то?

– Что сложного, что сложного. – передразнил его голос из-за двери, – Ты знаешь вообще, что в городе происходит?

Милош даже обернулся. На улице за его спиной царили тишина и спокойствие.

– Знаю. Так это далеко отсюда, в Смрадном углу…

– Далеко, близко… – перебил его голос, – глазом моргнуть не успеешь, беда досюда доберётся. Проваливай, подобру-поздорову, кому говорю.

– Седло отдай, уйду, – Не сдавался Милош. – Никто в твою лавку не заскочит, если ты дверь на секунду приоткроешь.

– А я почём знаю, может ты и грабитель. – Тут, видимо с обладателем голоса заговорил кто-то внутри лавки. – Да пришёл тут какой-то непонятный тип, седло требует. Я ему и говорю, чтобы проваливал, не хочет. Не буду я перед ним извиняться, ещё чего. – Потом он снова обратил внимание на Милоша, – Ты ещё здесь? Проваливай, кому говорю. Вот, хозяин сверху спускается. Сейчас он тебе задаст. Ох, задаст. – Последнее было произнесено очень мечтательно.

– Никуда я без седла не пойду, – продолжал настаивать Милош.

Голос не успел ответить. За дверью раздалось какое-то шуршание, после чего глаза в окошке сменились.

– Здравствуйте. Ваш заказ готов, – узнал он спокойный, добрый голос хозяина лавки и мастерской. – Прошу простить моего привратника, он очень переживает, а потому не сдержан.

– Так может вы, в конце-то концов отдадите мне седло? Вы ж то знаете, что это я, а не какой-то разбойник! – Милош начинал терять терпение.

– Боюсь, что это невозможно. Лавка закрыта на время городских волнений. Приходите завтра.

– А если завтра они не успокоятся?

– В таком случае приходите тогда, когда всё уляжется.

– Что за ерунда, масте? – Милошу пришлось сделать над собой усилие, чтобы не выразиться грубее. – Беспорядки далеко, за рекой, вам и вашей собственности ничего не грозит. А я просто хочу забрать седло, заказанное здесь.

– Безопасность превыше всего. Бунтовщики могут в любой момент перебраться через реку….

Милош не дал ему договорить. Его терпение лопнуло.

– И тогда могут спалить вашу лавочку вместе с задатком, к Санаафу. А я не смогу забрать заказ. Ведь нет ничего проще. Вы откроете дверь, я отдам вам деньги, вы мне седло. И я уйду.

– Приходите позже! Не вынуждайте меня звать стражу! – Мастер продолжал настаивать на своём.

– Слушайте, вы лучший шорник в Каарманте. Но такое поведение ни в какие ворота не лезет. Я испорчу вам репутацию! Буду на каждом углу жаловаться на то, как вы относитесь к заказчикам.

– Грязные сплетни не смогут мне повредить.

Милош сдался. Конечно, он мог заявить мастеру, что звать стражу бесполезно, все они сейчас в Смрадном углу. А если ему не откроют, то он просто-напросто сам подожжёт лавку и, если повезёт, пожар спишут на бунтовщиков. Но с другой стороны он не мог осуждать шорника. Сам мастер был уже немолод, а кроме него и привратника в доме, где располагались мастерская и лавка, жила его семья: жена, две замужние дочери, их мужья, работавшие тут же, одна незамужняя дочь, совсем маленький сын и трое внуков.

– Ладно, – со вздохом согласился Милош. – Но помните, мастер. Даже если ничего не успокоится, я приду за заказом послезавтра. И вам придётся мне его отдать.

– Хорошо. Спасибо за понимание.

Ругаясь про себя, он побрёл в обратном направлении, решая, куда отправится теперь. О том, чтобы вернуться в Смрадный угол не могло быть и речи. На выбор было два варианта сыграть в кости или пойти в бордель. От размышлений его оторвал грохот, будто что-то тяжёлое упало с высоты на брусчатку. Взглянув перед собой, он увидел распластавшегося на дороге человека. Милош сначала хотел броситься прочь, но потом направился к телу. Если волнения сюда не доберутся, то мертвеца не смогут списать на их результат. А шорник и его привратник видели Милоша.

Человек лежал на спине и был ещё жив. Когда Милош нагнулся к нему, тот пытался что-то сказать, но вытекавшая изо рта кровь, мешала ему это сделать.

– На помощь!!! – во всё горло завопил Милош, – На помощь!!! Человек умирает!!!

Двери, одна за другой, начали открываться. Люди несмело выглядывали на улицу и спешили на крик.

Милош узнал лежавшего у его ног человека. Это был Адам Осшевский.

Похороны погибших состоялись через три дня. Всё это время могильщики трудились не покладая рук. Слишком много ям им нужно было выкопать.

Членов семьи Лазаровых хоронили внутри Старого Оплота, среди правителей королевства и его героев. Многие вельможи отнеслись к такому решению Завиды Эрниз скептически. Поговаривали, что, возможно казначей отдал ключ без споров, а убили его из мести и для того, чтобы нагнать страх на сторонников законной королевы страха. Георги Лазаров не был храбрецом и не мог долго сопротивляться. Под этим мнением имелось крепкое основание. Когда Крум Эрниз покинул Оплот, казначей планировал отправиться за ним в Стриново. Каким-то образом Пламену Младову удалось убедить его остаться на стороне Завиды. Но к нему не относились как к надёжному стороннику. По мнению Росена, раз он остался в Оплоте и не был лишён места при дворе, то для этого были веские причины.

Гробы были закрыты, чтобы не шокировать собравшихся людей. Однако Росену, слышавшему рассказ боярина Пламена это не помогало. Он сквозь крышки видел обрубки рук казначея и лица его дочерей, обезображенные отсутствием глаз. Он отвёл взгляд от обитых бархатом прямоугольников, к горлу начала подкатывать тошнота. Кроме него из семьи Андроновых на церемонии присутствовал только отец. Сашко решил, что остальные дети ещё слишком юны, чтобы наблюдать за этим. А Емилия Андронова поссорилась с отцом после того, как тот вернулся от Пламена Младова. Мама категорически была не согласна с решением, принятым мужем без ее ведома. Теперь они старательно избегали друг друга. Благо, большой дом позволял беспрепятственно это делать. Росен невольно стал свидетелем их ссоры. Когда отец вернулся из Старого Оплота, то собрал всю семью в большой комнате первого этажа, где они обычно проводили время по вечерам, радостно сообщил о предложении королевы Завиды, переданном ему через боярина Младова. А предложение заключалось в следующем: ему, Сашко Андронову, была оказана честь занять место казначея в королевском совете. На логичный вопрос Камелии, одной из близняшек-дочерей, он ответил, что Георги Лазаров не сможет больше исполнять обязанности. «Конечно, не сможет», – подумал тогда Росен, а картины, нарисованные воображением и упорно отгоняемые им весь день, вернулись. Младшие дети восприняли эту новость с радостью, о чём поспешили дать знать. Особенно сиял от удовольствия Петер, предвкушавший возможность помогать отцу и там. Росен тоже испытывал радость, но он старался не показывать вида. Единственным недовольным человеком в помещении оставалась Емилия. Видя это, отец добавил: