Анна Аравина - Страна мечты

Она думала и думала, думала и думала… Вопрос был один, ответов – только два, но как же сложно решить такую простую задачу! Одно воспоминание, как назло, вставало перед её мысленным взором с настойчивостью следователя, пытающего обвиняемого. Она, девочка, стоит в лесу, среди деревьев, рядом человек – обычный мужчина, одетый в чёрное, но со странным золотым обручем на голове. «Веришь ли ты мне?» – задаёт он вопрос. Она видит его тёмные, как глухая безлунная ночь, глаза, устремлённые прямо в её сознание, и слышит собственный тонкий голос: «Верю!»

Аника металась по постели, будто в бреду. Да и не безумие ли это – всё, что с ней произошло? Она исщипала себе всю кожу на руках, но каждый раз было больно. Ей ничего не оставалось, как решать, правду или ложь сказал Пак. Разум её всеми силами сопротивлялся верить. Потому что, если он не солгал… Она почувствовала в самой глубине сердца иссохшееся затерявшееся зерно, которое считала давно истлевшим, рассыпавшимся в прах. Внезапно, оно оказалось целым. Слова Пака словно оросили семя водой, и женщина ощутила его невероятную тяжесть. И подневольно она следила, как сквозь сухую, истрескавшуюся почву её души пробивается маленький, но мощный зелёный росток надежды. Она отказывалась, отказывалась верить. Ей хотелось вырвать этот зародыш, раздавить его, если б она могла… Царице стало жарко, она сбросила с себя все одеяла, взметнулась с постели, бросилась к окну, вновь растворила его и встала перед ним на колени, молитвенно сложив руки на подоконнике. Мысли её кричали, а губы прошептали: «Ответь мне! Я прошу, ты же можешь, ответь!!!» И всем своим существом, натянутым как струна в одну мысль, явственно, так, что ей показалось – сдвинулись стены, услышала Его голос: «Приходи!» Аника содрогнулась, комната исказила свои очертания, и женщина впала в темноту бесчувственности.

***

Очнувшейся Анике на мгновение представилось, будто она – ещё ребёнок, и лежит на своей кровати рядом со стенкой с ободранными и истёртыми обоями, в которых она и сама, порой, украдкой любила перед сном выковыривать дырочки; в окна стандартной городской квартиры льётся тихий пасмурный свет, а где-то рядом есть мама, с присущими только ей, исходящими волнами ласки, тепла и заботы. Женщине внезапно так захотелось вернуться в детство, что, когда она открыла глаза и увидела склонившиеся над ней испуганные лица горничной и доктора, а над ними роскошную ткань балдахина, на минуту резко возненавидела своих подданных, но, опомнившись, взяла себя в руки и сделала попытку улыбнуться.

Горничная облегчённо глубоко вздохнула, а врач спросил:

– Как Вы себя чувствуете, ваше величество?

– Всё хорошо, Грэд, – ответила царица.

– Как же Вы нас напугали, ваше величество! – заохала приближённая служанка, и слёзы пережитого волнения потекли из её глаз. – Я осмелилась зайти к Вам, когда стало уже совсем поздно, а Вы меня не позвали, и увидела Вас лежащую на полу, без чувств, у открытого окна, а постель была вся разбросана по комнате. Как же так, ваше величество? Вам сделалось дурно? Что случилось?

– Да, было слегка душно, я упала в обморок. Ничего страшного, Милси, я же сказала.

Государыня слегка приподнялась, и камеристка тут же услужливо подбила ей под голову подушку. Теперь Аника увидела стоявших чуть в стороне от кровати, встревоженных Свэга и фрейлину – баронессу Лору.

– Спасибо, Милси! – поблагодарила царица, а служанка прильнула к её руке, которую правительница позволила поцеловать.

– И Вас благодарим за заботу, Грэд, – обратилась государыня к доктору. – Я чувствую себя хорошо, Вы можете больше не волноваться. Ступайте к себе!

– Ваше величество, – вежливо возразил Грэд, – я, всё же, осмелюсь предложить Вам более глубокий осмотр. Иногда обморок является признаком серьёзного заболевания, с моей стороны было бы преступно игнорировать данный факт.

Царица понимала, что отказ вызовет слишком много тревоги в её окружении, поэтому неохотно, но согласилась.

После осмотра, на котором врач отметил лишь учащённый пульс и рекомендовал усиленный отдых, государыня соизволила остаться в комнате наедине с Милси.

Она встала с постели, умылась, горничная помогла царице одеться и причесала её.

– Милси, – обратилась Аника к служанке после. – Мне нужно уехать. Соберите некоторые мои вещи: я скажу, какие, и позовите сюда канцлера, но, пожалуйста, позаботьтесь о том, чтобы никто не знал о моих приготовлениях.

– Как же так, ваше величество?! – ахнула служанка. – Вы же только что оправились от обморока! Куда же Вы?

Она кинулась перед царицей на колени, умоляя одуматься, но Аника ответила:

– Мне было видение, Милси. Нельзя перечить воле богов. Мне необходимо уехать.

Горничная с сомнением посмотрела на царицу, но тут же изумлённо воскликнула:

– Ваше величество! Ваш сапфировый перстень! Он светится!

Милси всегда была убеждена в особом, связанном с божественными силами, могуществе своей госпожи, но такое проявление чуда видела впервые. Государыня посмотрела на камень – тот словно полыхал синим огнём, но её это не удивило.

– Значит, я попаду туда, куда мне нужно.

Как долго продолжался кошмар, Ольва не помнила: она перестала различать времена суток. Лодку бросало из стороны в сторону, волны не утихали ни на минуту; ледяной ветер пронизывал тело; небо монотонно меняло цвета: свинцовый, кровавый, чёрный, а потом – в обратном порядке. Брызги холодной солёной воды жгли кожу. Кости и застывшие мышцы ломило, желудок вывернулся наизнанку, голова раскалывалась. Тошнота поселилась в каждой клеточке тела и везде вокруг. Желание теперь было лишь одно – выключить все органы чувств, забыться. Иногда это получалось: сон приходил неожиданно, проваливая её в вязкую темноту, но тем ужасней каждый раз бывало пробуждение, когда сильная волна бесцеремонно окатывала девушку, возвращая к действительности.

Когда Ольва открывала глаза, она иногда видела свою проводницу. Эта женщина с невыразительным бледным лицом, смешивающимся с фоном неба, сидела позади и с невероятным упорством грызла солёные галеты, вытаскивая их из жестяной банки. Пару раз она предложила их страдалице, но та отказалась. Никаких иных проявлений участия к себе девушка не заметила, поэтому спутница представлялась Ольве скорее деталью тусклого пейзажа, нежели человеком.

В какой-то момент девушка, находящаяся в беспокойном полузабытьи, всё же, ощутила, что судёнышко под ней пошло ровнее, ветер слегка стих, и она, наконец, погрузилась в спокойный сон, показавшийся ей минутным.

Проснувшись, Ольва испугалась. Прямо над ней возвышалась огромная скала коричневого камня. Девушка, преодолевая боль, пошевелила затёкшей шеей и попробовала поднять голову, чтобы оглядеться. Нависшая над лодкой скала находилась по левому борту и представлялась бесконечной, справа она омывалась лентой серо-голубого неба и моря. Аника, её проводница, уже не полагалась на волю провидения, а взяла в руки вёсла и гребла вдоль скалы. Видно, её движения и разбудили измученную Ольву.