Анна Аравина - Страна мечты

– Теперь я понимаю, почему Властитель препоручил Вас мне. Ещё одна игрушка… Вы получите то, о чём мечтали. Будут и красивые люди, и вещи, и природа, и архитектура… Вот, только замечать или не замечать в них красивые черты будет зависеть только от Вас: сможете разглядеть – так увидите, а нет – … -Аника развела руками, как бы говоря: «на нет – и спроса нет». – Грязи и страданий везде предостаточно. Впрочем, не пугайтесь, Ваша дальнейшая жизнь будет достаточно приукрашена дорогими безделушками.

Аника поднялась с кресла, отмечая тем самым конец разговора, но перед порогом остановилась.

– Если Вы обещаете мне быть благоразумной и не выходить на палубу, я не стану Вас запирать, – обернулась она к Ольве.

Девушка подумала, что у неё, в любом случае, нет выбора, и вопрос глуп. Она согласно кивнула, и её проводница вышла из каюты, просто прикрыв дверь.

***

Обещание, данное своей спутнице, Ольве оказалось выполнить легко: к вечеру того же дня у неё начался жар со всеми признаками простуды. И хотя она не жаловалась, Дирс, заметивший, как к ужину покраснели щёки девушки и нездорово заблестели её глаза, сообщил о своём наблюдении Анике, и та зашла к больной. Женщина бесцеремонно пощупала лоб Ольвы, приказала показать язык и горло, потом принесла несколько склянок и дала указания, сколько, когда и как применять находящиеся в них лекарства. Одно из них она заставила выпить девушку сразу. Оно было столь горьким, что Ольву чуть, было, не стошнило, но лекарша так резко прикрикнула на свою пациентку, что у той от испуга пропали всякие позывы к рвоте. Убедившись, что Дирс всё понял, Аника покинула каюту.

Время на корабле Ольва провела на границе яви и бреда: перед её мысленным взором то вставали картинки из прошлого, то бушевал океан, то потолок каюты, мелькали лица Дирса и Аники. Больная полностью отдалась в руки последних: глотала, что они подносили к её рту, давала себя щупать, прослушивать ритм сердца. Стыд отступает перед болезнью. Ей казалось, что она вот-вот умрёт: а раз так, то какая разница?

Тем не менее, однажды, после неожиданно долгого и глубокого сна, Ольве стало настолько легче, что она попросила Дирса дать ей что-нибудь поесть. Её неустанный сторож сразу принёс тарелку обычной каши, которую изголодавшаяся больная съела с большим аппетитом. После данного нехитрого обеда, девушка снова уснула и, проснувшись, почувствовала себя настолько бодрой, что одарила этот мир улыбкой. Охранник увидел и улыбнулся в ответ.

Вскоре явилась и Аника.

– Вижу, что Вам значительно лучше, – вместо приветствия произнесла она. – Это кстати. Мы скоро сойдём на берег. Там Вы увидите других людей, но общаться Вам следует пока только со мной, Дирсом, Вансетом и Кэном, которому я Вас представлю тут же по прибытии. Кэн Вас поймёт, а Дирс и Вансет предупреждены, что Вы – несколько необычный человек, плохо воспитаны и тому подобное…

В довершение фразы женщина неопределённо махнула рукой.

«Плохо воспитаны!» – Ольва чуть не поперхнулась сухарем, который в тот момент грызла. «На себя бы посмотрела», – подумала девушка про Анику. Ещё ей хотелось заметить, что «общаться» с Вансетом и Дирсом немного затруднительно: обратная связь существует лишь в виде невнятных кивков головы, но не стала, так как последний в это время принёс ей воды. Даже если у неё «плохо с воспитанием», Ольва решила, что нетактично при немом упоминать о его изъяне.

– Вам надо привести себя в порядок: Вы плохо выглядите, – продолжила Аника. – Платья нам сейчас взять негде, Вы просто получше закутаетесь в плащ, но надо хотя бы причесаться.

«Неплохо бы на этот случай иметь хотя бы зеркало и расчёску», – подумала Ольва, что и высказала вслух.

– Да, конечно… – неожиданно задумчиво и рассеянно ответила Аника. – И вот ещё что: Вам следует именовать меня «ваше величество».

На сей раз Ольва, действительно, поперхнулась, а точнее – захлебнулась водой, которую пила. Она мучительно закашлялась. Аника объяснила:

– Я – царица маленького государства на юге, а всех монархов именуют «ваше величество». Вы же, с этих пор, – моя фрейлина, графиня, и Вас будут именовать «ваше сиятельство».

– Ой, – ойкнула Ольва.

– Да, привыкайте. Уверена, Ваша прекрасная родословная уже отражена во всех скрижалях этого мира.

***

Причёска, в просторечии именуемая «хвост», которую сделала себе Ольва, Анику не устроила.

– Не годится, – категорично заявила она. – Нужно переделать.

– Единственное, что ещё можно сделать с моими волосами, – не менее уверенно ответила Ольва, – заплести косу, но кос я не люблю.

– Хорошо, – вздохнула Аника. – На время возьму на себя обязанности Вашей горничной. И не забывайте всё время договаривать «ваше величество»!

Она закрыла дверь изнутри на ключ и подошла к новоявленной графине, которая сидела в кресле перед зеркалом, установленном на столе, и «любовалась» своим измождённым отражением. Ольва всегда была сухощавого телосложения, а сейчас похудела ещё больше: щёки впали до неприличия, лицо было бледным, осунувшимся, под глазами синели круги. Сил что-то переделывать на голове у неё не было, она и так с трудом расчесала свою длинную, спутавшуюся после долгого лежания, шевелюру. И всё же, царица запросто снова распустила Ольве волосы и провела по ним рукой, видимо, задумавшись, что с ними можно сделать. От этого лёгкого движения у девушки по спине пробежали мурашки, непроизвольно она чуть отшатнулась в сторону.

– Не бойся, – удивлённо подняв брови, сказала Аника. – Я аккуратно.

Женщина мягко, но уверенно взяла одной рукой волосы Ольвы в охапку, а другой начала их расчесывать, пытаясь сообразить, как их уложить. Девушка не ответила: она отшатнулась не от страха, наоборот – она не ожидала почувствовать приятное. У неё внутри всё съёжилось от удовольствия: она уже и забыла, как это здорово, когда кто-нибудь ласково трогает волосы, гладит по голове. Особенно странным это казалось здесь: в столь неуютном и чужом мире. Ольва закрыла глаза.

Аника вошла в азарт, ей стало интересно, что же у неё получится. Несколько раз она пыталась свернуть волосы жгутом, но светлые и прямые они вновь рассыпались веером. В конце концов, Аника победила, захватив их большой заколкой на макушке. Вставив несколько шпилек, она закрепила конструкцию и скомандовала:

– Открывайте глаза!

Ольва послушно посмотрелась в зеркало. «Ничего так, скромненько, но со вкусом», – подумала она, разглядывая простой, собственно говоря, пучок, идущий от затылка к макушке. Заколка, правда, была красивая. «Под золото», – подумала Ольва, о чём тут же и сказала Анике: после нескольких приятных минут захотелось пообщаться, сказать что-то доброе.