Анна Аравина - Страна мечты

Герцог улыбнулся. У девушки от этой лучезарной улыбки ещё сильнее закружилась голова, и она чуть не потеряла сознание, когда красавец подошёл к ней и, легко подхватив на руки, усадил на мягкие подушки сиденья внутри кареты напротив Аники. Сам он не сел, а, закрыв дверцу снаружи, крикнул: «Трогай!», и экипаж дёрнулся и покатился в ночь.

– Ольва, когда Вас представляют кому-нибудь, нужно, по крайней мере, поклониться, – удостоила замечанием царица свою новую фрейлину.

***

Карета подкатила к подъезду большого дома, из окон которого струился яркий свет. Герцог, обогнавший экипаж, скача верхом на лошади, встретил дам на пороге. Поднявшись по широкой лестнице, все разбрелись по отведённым им богатым покоям. Только сейчас, когда одна из служанок провела Ольву в предназначенную ей спальню и, осведомившись, ничего ли госпоже графине больше не нужно, оставила её одну, девушка начала приходить в себя. Уставшая, она плохо соображала, но, оглядываясь вокруг, видела белые стены с карнизами, отделанными позолотой, высокие потолки, украшенные лепниной, тлеющие угли в огромном камине, широкую кровать с богатым бельём… Предметы кричали о роскоши и довольстве. Она будто пребывала во сне, и боялась, что, проснувшись, всё опять окажется плохо. Ольва разулась, и чтобы хоть как-то ощутить реальность кажущегося таким обманчивым нового мира, прошлась по пушистому ковру, расстеленному на полу, утопив голые ступни в его мягком ворсе, потом прикоснулась руками к гладкому шёлку постели, и, внезапно решившись, перестала мучить себя вопросами и, раздевшись, окунулась в пушистую перину и забылась долгим сном.

***

Девушка спала так, как, бывало, спала дома после продолжительной болезни, и поэтому, когда проснулась, некоторое время не могла сообразить, где она. Наконец, вспомнив, что она теперь – графиня, слегка занервничала. Однако теперь её волнение было, скорее, приятным – она предвкушала новую жизнь, хотя побаивалась, что не сумеет вписаться в неё. Ольва дала себе установку, что сделает всё, чтобы этот мир её принял.

Ещё лёжа в постели, она рассмотрела комнату. Через большие окна в спальню струился яркий свет солнца, и прекрасно освещал обстановку. Всё находилось на прежних местах, как и вечером. Изменилась лишь пара деталей: на резном деревянном стуле с бархатной мягкой обивкой, куда вчера девушка бросила свою одежду, ни плаща, ни спортивного костюма уже не было, а висело серое платье. А на туалетном столике, изысканно отделанном самоцветами, в фарфоровой вазе стоял свежий букет роз. Ольва встала, кружилась голова. Сделав несколько шагов, девушка потихоньку восстановила равновесие. В комнате было прохладно, камин, по всей видимости, уже давно потух. Юная фрейлина подумала примерить платье, но заметила в углу комнаты нишу с умывальником и сооружением, напоминавшем унитаз. Девушка по достоинству оценила данные удобства, так как на корабле приходилось пользоваться примитивным набором из кувшина, тазика и простого ночного горшка. Закончив туалетные процедуры, Ольва надела платье. Оно было длиной до пола и немного широковато в талии, а спереди – от шеи до пояса – застёгивалось на десяток мелких пуговиц: девушка несколько раз смачно выругалась, прежде чем продела их в соответствующие петельки. Поглядев в зеркало, висевшее над туалетным столиком, ей стало грустно: в таком унылом простом наряде хозяин дома вряд ли сможет оценить её красоту, да и кто-либо другой тоже. Она прошлась по комнате в поисках туфель, но вот незадача: кроссовок уже не было, но и взамен ничего не появилось. Не босиком же ходить? Сев на край кровати, новоиспечённая графиня собралась обдумать создавшееся положение, но в дверь тихонько постучали, и пока кто-то медленно и тихо открывал её с той стороны, сердце Ольвы успело ойкнуть в груди и убежать в пятки.

В комнату, тихо ступая, вошла та же женщина средних лет, которая вечером проводила девушку в эти покои. Из-за тёмно-коричневого длинного платья и белого передника она напомнила девушке великовозрастную школьницу. Служанка боязливо взглянула на Ольву, быстро опустила глаза и, сделав реверанс, спросила: не угодно ли её сиятельству сделать причёску? Графине было угодно, и она ограничилась простым словом «да», памятуя о наставлениях Аники поменьше разговаривать с неизвестными. Горничная придвинула кресло к зеркалу и, девушка быстро села в него.

Когда через два часа, после тщательного мытья, просушки несколькими полотенцами, расчесывания, завивки, выравнивания концов и прочих подобных процедур, причёска, наконец, была готова, графиня ахнула: её голова никогда прежде не выглядела столь изящно, несмотря на осунувшееся и похудевшее лицо. Впрочем, его тоже попробовали привести в порядок, смазав каким-то кремом и попудрив, но усталость не так-то легко скрыть.

– Ваше сиятельство довольны? – поинтересовалась служанка.

– Да, спасибо, – поблагодарила Ольва, а потом спохватилась – уместно ли говорить прислуге «спасибо» – и покосилась на женщину. Удивления со стороны той она не почувствовала. Тогда новоявленная графиня успокоилась и продемонстрировала служанке свои обнажённые ступни, слегка приподняв подол платья.

– О, ваше сиятельство, – взволновано произнесла горничная. – Ваши туфли вот-вот будут готовы. Я принесу их буквально через минуту. А пока не желает ли госпожа графиня позавтракать?

«Ещё как желает!!! Ещё со вчерашнего обеда на корабле», – подумала Ольва и утвердительно кивнула. Женщина, поклонившись, быстренько выскользнула за дверь, и графиня вновь осталась наедине со своими мыслями. Она подошла к окну и отодвинула полупрозрачную занавеску. Вздох восторга вырвался у неё из груди: она увидела подёрнутый лёгкой зелёной дымкой весенний сад с заботливо подстриженными деревьями и кустарником, множеством свежих разбитых клумб, заманчивыми дорожками, вымощенными камнем; вдали, на горизонте, красовались густо покрытые хвойным лесом склоны гор – и надо всем этим великолепием простиралось удивительной голубизны необъятное небо. Ольве очень захотелось попасть на улицу, она решила выйти сразу, как только позавтракает, и будет, во что обуться. Радость, наконец, разлилась по её телу, заставив сердце трепетать, а кровь бежать быстрее.

Герцог не стал сразу ложиться. Он решил подождать, не захочет ли Аника выплеснуть свои впечатления прямо с порога, но прошёл уже почти час, а она не появилась. «Значит, сильно устала, – решил он. – Похоже, разговоры будут утром». Он даже не предполагал избежать сцен, понимая её отчаяние от впустую прошедшего путешествия, и их оттягивание слегка раздражало его. «Как это всё нудно… – поморщившись, размышлял он, укладываясь-таки в постель. – Жалко её. И на что она надеялась? Завтра, наверняка, будут слёзы. Он, безусловно, – бог, но и в его руках, по-моему, чудеса существенно ограничены… Что это за девчушка, которую он ей навязал?» Кэн усмехнулся, вспомнив взволнованный нелепый вид Ольвы и растерянный и наивный взгляд её серых глаз. «Впрочем, мы, наверное, выглядели не лучше, – решил он, засыпая. – Неоперившийся птенец. Интересно, какая из неё получится птичка?»