Ирина Тихолоз - Кремль спокойствия

Сату посмотрела на нас с воодушевленной собственными выводами улыбкой.

– В общем-то, я ничего нового не сказала, просто напомнила нам всем очевидные вещи, что иногда бывает даже полезней.

– Ну теперь-то можно есть торт? – безнадежно и немного обиженно спросила Аки, расставляя на столе чашки и заливая чай горячей водой.

Рузра смачно шлепнула правую ладонь о свой лоб со словами:

– Ох! Кто-нибудь изгоните уже из нее сахарного демона! Это невыносимо.

– Невыносима твоя тайная любовь к сорокалетним старпёрам! – убегая в другой конец комнаты и заливаясь язвительным смехом, прокричала Аки, после чего Рузра сразу же раскраснелась, решительно и гневно направляясь в сторону обидчицы. Еще около минуты Ру гонялась за сестричкой, а та, уворачиваясь, сквозь смех напевала песенку.

– Можно было не распинаться перед ними все это время, – сказала я, принимая у Сату тарелку с тортом, который она мне любезно отрезала, пока Ру и Аки устраивали свои дурацкие гонки.

– И не говори, – ответила она с невозмутимым, даже немного скучающим лицом, наблюдая за бесившимися девушками, и отправила кусочек торта в рот.

Через пару минут, когда ураган утих, взъерошенные и запыхавшиеся сестрички присоединились к нам, но Аки так и не попробовала долгожданную сладость. Как только она села за стол и сделала глоток чая, в ее задорном взгляде появилась частичка пустоты, которая разрасталась и постепенно стирала всю радость, наполнявшую ее зеленые искрящиеся минуту назад глаза. Спустя мгновение по левой щеке Аки потекла слезинка.

– Эй! Ты чего? Вот же твой торт!

Рузра подвинула ближе к сестричке тарелку, на которой лежал самый большой кусок.

– Я не хочу расставаться ни с кем из вас, – дрожащим голосом сказала Аки, после чего из ее обеих глаз тоненькими мерцающими на солнце ручейками потекли слезы.

Мы тут же принялись успокаивать Аки и обещать друг другу, что будем стараться поддерживать контакт любыми судьбами. Возможно, в тот момент каждая из нас действительно верила в это, но где-то глубоко за обещаниями все понимали ничтожную вероятность желаемого сценария. Когда Аки успокоилась, мы вчетвером легли на пол в виде креста так, что наши головы оказались в его центре, взялись за руки и закрыли глаза. То, что происходило с нами дальше, трудно будет понять непосвященному, но все же я попробую описать касание наших Святых Я.

Для начала стоит все-таки дать определение Святому Я. Как ни странно, у нас в монастыре этого определения просто не существует, оно и ни к чему. Привычка отяжелять тонкие образы безжизненными терминами с грубыми определениями по большей части свойственна существам без Святого Я. Они сотворялись искусственно, как дополнительные игровые персонажи, носителями Святого Я, которых, в свою очередь, как и Людей, создавал сам Абсолют. В отличие от нас и Людей, они, чувствуя свой предел на третьем уровне, часто страдают ментальным и материальным стяжательством, вознося в культ интеллектуальное и финансовое совершенство. По сути, это их наивысшая ступень и самая интересная игра, какую они только могут себе позволить. Для них Земля со своей астральной прослойкой – максимальный предел.

Нет смысла запихивать сложный образ в тесные слова, когда ты не просто отчетливо видишь и ощущаешь Святое Я, но и почти каждое мгновение с ним взаимодействуешь настолько близко, что буквально на продолжительные или короткие периоды становишься им, а оно – тобой. Точнее, никто никем не становится. Вы всегда были единым существом. Только, если сравнить Святое Я с гигантской медузой во вселенском океане, то я, как Рисихи, – самый край одного из ее многочисленных щупалец, уходящего до 3го уровня. По большому счету я ничем не отличаюсь от остальных людей. Разве что могу похвастаться сверхскоростным духовным интернетом с выделенным каналом и сверхавторитетной духовной крышей. Звучит круто, но все фрактально: что наверху, то и внизу. За любое покровительство приходится платить, например, небольшим процентом восходящего. Даже когда ты покрываешь сам себя. Исключение – Дэвы. Эти праведные черти никогда ни за что не платят и на любом уровне имеют полную свободу действий, не отягощенную кармой. Поэтому многие им ужасно завидуют. Если Люди на Земле как в элитном развивающе-игровом заведении, то мы в роли всех тех, кто это заведение всецело содержит и дорабатывает: от здания до развлекательной программы обучения. Здесь и далее я буду писать о Людях, как об отдельных единицах среди носителей Святого Я и искусственно созданных существ, с заглавной буквы и о людях – со строчной, как о всех, у кого имеется человеческое тело.

Как я уже говорила ранее, в 144-уровневой Вселенской Системе Координат, где 144 – это место, где обитает сам Абсолют, мое Святое Я находится на 124-м уровне. Если вкратце описать горизонтально бесконечное пространство 124-го уровня, то там в основном обитают Служебные сущности Абсолюта, которые отвечают за связь игроков материи с чистыми структурами Игры 125 плана. На 124-м находится бесчисленное количество хранилищ духовной энергии и Служебных, которые их формируют. Каждый реликварий наполнен лучшими бесплотными достижениями Творцов 125-го уровня. Проще говоря, мое Святое Я – кладовщик на бескрайнем и неиссякаемом складе отборных энергий производства соседнего, вышестоящего левела. Оно распределяет и реализует их на нижележащих планах, в том числе и на Земле через меня, что немного напоминает деятельность грузчика-мерчендайзера. На первый взгляд род деятельности моего Святого Я может показаться нудноватым, но это не так. Каждый раз, когда я провожу определенный из бесконечного количества сорт энергий, я испытываю чувство очень похожее на то, которое переживает фанатичный библиоман, когда наконец-то открывает невообразимо редкую, долгожданную книгу и, активируя дофаминовые вулканы, жадно поглощает абзац за абзацем, смакуя каждый смысл и образ. Наверно, нечто похожее испытывал бы какой-нибудь неистовый мерчендайзер, в деталях проживая историю бренда и отдельно каждой упаковки, а также ее содержимого от того момента, как создателю продукции пришла в голову первая мысль о своем детище, заканчивая заводскими этапами производства той конкретной единицы товара, которую он каждый раз с ощущением, близким к исступлению, ставит на магазинную полку, еле сдерживая уже немного выступившую слезу. Или, как наверняка пошутила бы Ру, что-то подобное испытывает Аки, когда дорывается до сладостей по праздникам после долгого воздержания.