Алексар Осмин - Клинок вора

Ты тоже…

К великому сожалению моего обладателя, у маленьких лесных жителей не оказалось ни денег, ни каких-либо других ценностей. Ловкие пальцы быстро осмотрели все тела, не чураясь касаться уже остывающей крови.

Парень ругнулся пару раз, и мы продолжили путь.

Впредь я никогда больше не чувствовал презрительного взгляда этого молодого человека, и никогда больше он не морщился, смотря на меня. Так и должно было быть – оружие, как и воин, все заслуживает в бою. И славу, и позор. Я все ещё не знал имени завладевшего мной, не имея возможности спросить напрямую, и поэтому про себя называл его хозяином или человеком. В том, чтобы называть кого-то хозяином не было ничего зазорного, так я именую каждого, кто сжимает мой эфес, но вот чтобы получить звание господина…Придётся постараться.

К вечеру человеку захотелось есть. Ох уж эти слабости плоти. Он затаился в густых кустах, пригнувшись к самой земле и, зажав меня в руке, принялся ждать подходящую жертву. Мимо прошёл олень, настороженно шевеля ушами, но он был слишком большим, и хозяин не стал его убивать. Затем мы увидели зайца. Лесной зверёк выискивал маленькие красные ягодки в опавшей жёлтой листве, его пушистый хвостик то и дело нервно подрагивал. Человек прицелился, взял меня за кончик лезвия и метнул. Великолепная меткость! Но надо же, промахнулся…Точно так же я поступил и во второй и в третий раз – убивать животных мне не хотелось. Их кровь гадкая и солёная на вкус…Самая сладкая кровь всегда течёт в жилах самых опасных врагов.

– Видимо, как метательный нож ты ни на что не годишься.

Я рад, что ты это понял. И вообще, неужели у тебя с собой нет даже самого дешёвого охотничьего лука?

Человек предпринял другую тактику – он выпрыгнул прямо на добычу и с необычайной ловкостью схватил её за большие задние лапы. Ловкость паренька поражала, это же надо – зайца в лесу руками поймать. Зверёк изогнулся и укусил обидчика за палец, тут же появилась струйка алой крови, но охотник не выпустил пойманного из рук. Он чётким движением воткнул меня в затылок зверьку и тот обмяк.

А потом начался настоящий кошмар. Мне не хотелось видеть и знать, что моё древнее лезвие маленькими рывками разрезает пушистую шкурку, снимает её с окровавленного тела, срезает все жилы, которые крепят её к плоти. Я кинжал, я могу использоваться вором, убивать безоружных и детей…но я не мясницкий нож и не нож палача. Чувствовать это было невыносимо, я сдерживался как мог, пытался унять всю ярость, кипевшую в моей искусственно созданной душе, но вскоре не выдержал. Рукоять мгновенно накалилась, ненависть ошпарила душу молодого паренька через кончики пальцев и человек, вскрикнув от неожиданности, отбросил меня в сторону. Я тут же утонул в мягкой листве, сизый дым поднимался от обуглившихся веток. Подобное проявление эмоций было моей ошибкой – слишком рано, теперь это создаст проблемы и хорошо если не разлучит с только что приобретённым средством передвижения. По опыту я знал – едва стоило проявить волю не как оружие, которое даёт боевые навыки и позволяет не промахиваться, а как нечто иное – как существо, способное к субъективным ощущениям… Едва люди понимали это, они старались от меня избавиться.

Хозяин аккуратно раздвинул листья руками и внимательно посмотрел на меня. Если он глуп, то подумает, что ему показалось. Но человек не был таким, он сразу начал догадываться, что к чему.

– Тебе не нравиться? – шёпотом спросил он, осторожно беря меня в руки. – Или может это просто особое заклинание?

Его голос был тих и мелодичен, походил на шелест листьев в долине. Я молчал, не подавал никаких признаков жизни. Смотря в тёмно-зелёные глаза этого юноши, я не видел в нем господина, достойного меня, но его понимание моих проблем поражало. Он будто чувствовал, что именно меня разозлило.

– Меня зовут Неатрис. Я слышал раньше о магическом оружии, имеющим свой разум, но никогда не видел его собственными глазами. Такие клинки чрезвычайно редки, и обычно у них есть имена…

Я смолчал на немой вопрос.

– Это ты направлял мою руку во время боя?

Он горько усмехнулся, ожидая реакции с моей стороны, каких-то эмоций, изменений, но я снова смолчал. Его слова не сочились лестью, в его голосе не было почтения. Только интерес, живой интерес мной, не мной-кинжалом, а мной-личностью, и это пугало меня. Я не очень любил непривычные вещи.

Шкуру с зайца Неатрис все же снял, так как уже успел надрезать её в области шеи. Он насадил тушку на вертел, развёл костёр и устроился возле большого дерева. В движениях парня явно чувствовалась усталость. Как он оказался здесь без должного снаряжения? Впоследствии я узнал и его рассказа другу, что человек сбежал из тюрьмы и с собой у него был только один кинжал, да пара медяков, что удалось стащить у стражи. Кто-то из заключённых рассказал мальчишке о старой гробнице где-то в песках. Её бы уже давно разграбили, если бы она не была засыпана почти полностью так, что вход пришлось откапывать. Паренёк решил проверить информацию от сокамерника по пути в столицу, где так легко было затеряться беглому преступнику среди таких же голодранцев и попрошаек.

Дальнейшая дорога была приятнее, чем до этого. Я хорошо чувствовал себя в новых, пусть не совсем по моей форме ножнах, и много размышлял по пути. А что же ещё остаётся делать клинку, умение убивать которого сейчас не нужно? Тихий шёпот листвы нарушали лишь осторожные шаги человека, было видно, что он здесь не в первый раз и что свежий воздух ему явно нравиться. Я никогда не имел возможности дышать, никогда не знал, что собственно означает это выражение, но обычно в лесу воздух всегда был именно такой, чистый, свежий, и так далее. Почему все мои хозяева любили им наслаждаться, оставалось для меня загадкой.

Я чуть повернулся, удобнее устраиваясь ножнах, и тут же осёкся, наблюдая за реакцией юноши. Он лишь слегка скосил глаза и ничего не сказал, будто это случается каждый день и с каждым оружием. На самом деле если меня бросить где-нибудь на голом холодном камне, я ничего не смогу сделать. Силу я получаю лишь когда меня держит рука разумного существа, которое пусть и является отчасти подчиненным мне, все равно движется к своей цели. Так прошло много сотен лет, так пройдёт ещё больше. Когда висишь на бедре эффект не такой значительный, но человеческого тепла хватает на самые примитивные действия и движения.

Ярко-жёлтый лист мельтеша опустился на песочные волосы Неатриса и он небрежным движением смахнул его с головы. Над нами в чернеющих ветвях копошились мелкие птицы, лес оживал, проглатывая ночную прохладу. Я заметил, что с едой в желудке человек шёл гораздо бодрее. Ах да, это происходит каждый раз. Есть им нужно регулярно, следует помнить это при дальнейшем управлении тельцем.