Вадим Фельдман - Как не обидеть дракона

Уже у пункта назначения случился курьёз. Этчеверрия вбил себе в хмельную голову намерение поразить попутчиков резким торможением. Неизвестно на что он возлагал надежды, отправляя по ветру соответствующий импульс, но Маира, всеми четырьмя копытами выполняя команду «стой», не стала рассчитывать массу и инерцию.

Под визг, крики и торжественные взмахивания магическими руками, которые на этот раз не смогли победить законы физики, экипаж занесло. Лошадь превратилась из движущей субстанции в движимую и увенчала собой место кучера.

– Живы? – раздался глухой голос Этчеверрии, вдавленного в дверцу кареты.

– Да вроде!

– Цел!

– Вот это класс! – кто как отозвались по очереди пассажиры.

Отчётливо слышались и недовольные высказывания кобылы.

– Тогда прошу, – прокаркал Этчеверрия и, ударив что-то локтем наугад, буквально вывалился наружу.

За ним на свободу выползали остальные.

Поверхностный осмотр показал, что никто серьёзно не пострадал. Эйтр отделался ушибами, Инвварсен озадаченно поглаживал здоровенную шишку, обозначившуюся в районе затылка. Сам же маг излучал здоровье и бодрость.

Лиас смахивал с правой щеки капли крови – след конфликта с острым углом кареты. Что касается Каха, то Этчеверрия предпочитал его не замечать.

Впрочем, мастера нельзя упрекнуть – разве что в излишней эмоциональности: он настолько увлёкся предстоящим разоблачением подопечного, что не мог думать ни о чём другом.

– Ну что, опять лечиться? – Белый заговорщицки подмигнул и сделал движение, напоминающее недавние манипуляции с кинжалом. Ученик отвернулся и, нахмурившись, отрывисто бросил:

– Не-а. Ерунда, пройдёт.

– Ну, хозяин – барин своего барства. А вы, ребята?

– Всё в порядке, не о чем беспокоиться. Правда, сын? – спросил Инвварсен и, хлопнув Эйтра по плечу, добавил: – Ну, пошли, что ли…

– Погодите, – неожиданно вставил Ках, – а мы… это… зачем туда?

Участники эксперимента остановились, глядя на Этчеверрию. Тот и сам толком не понимал, каким методом будет разоблачать суеверия семьи Ильсоров, но нашёл наконец повод пристально взглянуть на загадочного крестьянского подростка.

– Надо разобраться, кто тут маг.

Он властно вытянул руку в сторону холма, и все пошли к возвышенности, одиноко застывшей посреди неменяющегося пространства.

Эйтру шагалось тяжело: он ещё не окончательно избавился от хромоты. Впереди уверенно протаривал тропу подвыпивший Белый, за ним, как кузнечик, почти прыгал Лиас.

– Я ночевал у дяди и почувствовал, что должен быть в этой карете, зов какой-то услышал, – почему-то шёпотом доложил Ках, стоявший рядом с Эйтром. – Как всё совпало… Эти маги…

Он не договорил.

Низкородный (Эйтр с трудом узнавал в нём того самого странного парня: Каха сразу после «освобождения» отправили в его родную деревню, с глаз долой) внимательно смотрел в землю и молчал.

Чуть отставая, замыкал шествие глава рода. Он глубоко вздохнул. Холодный ночной воздух манил к высотам и обещал хороший сон одновременно – он освежал, бодрил и пьянил. Мятлик, лапчатка и лютики цеплялись за ноги, предупреждая путника о грозящей ему опасности. Или нет?

Инвварсен вздрогнул. Старик о чём-то вещал, похоже, его никто не слушал. Лиас тщательно вглядывался в сумрак – уже не единожды он хотел обогнать мага, но постоянно сдерживал себя. Осталось недолго. Ещё пара минут подъема, и вот они уже на вершине холма.

Все словно воды в рот набрали. Эйтр заложил руки за спину и, подойдя к краю площадки, изучал глазами невыразительную линию востока. Глава рода Ильсоров присел у обрыва рядом со своим первенцем – Эйтром, нашарил сочный стебелёк лапчатки и принялся неторопливо откусывать маленькие сладкие кусочки.

Мастер и Лиас вдвоём приблизились к камню. Юноша впервые за много лет смог взглянуть в глаза своим воспоминаниям. Почва оказалась скользкой и влажной.

– Этот? – заговорил Этчеверрия.

– Он, родимый, – подал голос Ках.

Маг явно тянул кота за хвост, задумавшись. Наверное, трезвел: хитрец отлично знал, что это именно тот самый камень.

– Поедем обратно или?.. – спросил Инвварсен, поднимаясь.

– Обратно?! – зычно крикнул Этчеверрия. – Да вы что!

Какого гоблина мы тогда припёрлись?! Так, Эйтр, иди сюда.

Он с неожиданной для столь солидных седин ловкостью заставил старшего брата занять позицию на середине площадки.

– А ты, Лиас, карабкайся. Будем проверять Сопричастность. Да, точно, именно её. Вдруг огромный бесполезный голыш – ключ к Силе… Ха-ха!

Конферансье собственного шоу захихикал, но сумел вовремя остановиться, как делают учителя в школе, получив нелепый ответ.

– Мы сейчас будем колдовать? – заинтересованно спросил Инвварсен. – И Лиас тоже?

Этчеверрия среагировал на вопрос так, словно очнулся от длинного сна:

– Лентяй, ты ещё не наверху? А ну, живо!

– А мне что делать? – осведомился Ках.

– То же, что и раньше: стой там, где стоял, говори то, что тогда говорил…

Ублизнюкавру не стал возражать. Он поискал глазами удобную позицию, занял её, стараясь выглядеть как можно более вдохновенным, и повёл речитативом:

– Колдуны – коварнейшие существа на планете. Вся их мысль работает на то, чтобы разрушать наше людское счастье. Не заискивайте перед колдунами, молодые господа. Вы, с точки зрения этой публики, игрушки, способ повеселиться поздно ночью…

– Но-но!

– Вы же просили всё, как тогда… Старик растерянно посмотрел на Каха.

– Ладно, потом разберёмся, неси свою ерунду. А что, это было ночью?

– Нет, – хором ответили Лиас и Эйтр, – днём.

– Тогда при чём тут ночь?

– Простите, перепутал, – оскалился Ублизнюкавру. – Они нас используют для развлечения днём.

Инвварсен оценил шутку и засмеялся бы, однако маг не дал времени.

– Да лезь же, чтоб тебя гоблины съели! – обернувшись, устроитель эксперимента заметил, что приказы до сих пор не выполнены и его ученик не сделал ни шага.

«Как тогда, – подумал Эйтр, – только в тот раз Ли подгонял я».

Лиас одарил второго своего мучителя укоряющим взглядом: зачем при родных, мол, но дольше тянуть не стал. За годы Ведьмин холм ничуть не изменился. Изменился «маг»: если раньше ему приходилось подпрыгивать изо всех сил, чтобы приземлиться на живот на гладком камне, то сегодня он слегка опёрся на руку и сразу оказался наверху.

– Молодец, – оценил Этчеверрия. – А теперь рассеем тьму!

Над поляной с лёгким треском возникло голубое сияние. Оно разогнало шторы сонной ночи, сделав пёстрой тихо дремавшую высоту. Все, кроме мастера, прищурились.