Лилла Джая - Русалочка и китобой. Роман в стихах

…Дрожат Финвала руки, лаская Благодать:
Боится слишком сильно её в объятьях сжать.
В порыве страсти жаркой лобзает 18 18 Лобзать – то же, что целовать. шею, грудь,
Но с плеч спустить тунику не смеет хоть чуть-чуть.
Огнём горело сердце, лишь об одном просило:
Остаться навсегда с морскою девой милой…

– Ролан… – она шептала, он – щёки целовал
Солёные от слёз. – …Ах, если бы ты знал,
Как дорог мне, любимый! Мне тягостно на дне:
Во сне и наяву скучаю по тебе.
Мне море стало чуждым. …Великий Океан! —
К воде она воззвала. – Вот мой жених – Ролан.
Других я отвергаю. Пускай он – человек,
Сроднились наши души отныне и навек.
Хотя в стихиях разных родились и росли,
Ты сам нас познакомил – быть вместе помоги!

Глядят они на море – вокруг лишь темнота,
Огни на китобойце. Озвучена мечта.
Запомнят её воды, но смогут ли помочь?
Не ведает сын суши, не знает моря дочь.

В горячем поцелуе слились уста двоих:
Она и он отныне – невеста и жених.

Скрепило клятву море, качнув волной вельбот.
Русалочка упала мужчине на живот,
Фонарь свалился за борт и огонёк потух.
От шалости природы им захватило дух…

Минуту неподвижен Ролан от счастья был,
А дальше понял, бедный, что голову разбил:
Ударился о банку 19 19 Банка (шлюпочная) – поперечная перекладина, доска, служащая для сидения гребцов и пассажиров, а одновременно и поперечной связью для скрепления бортов. – сиденье для гребца.

От страсти и испуга торопятся сердца.

– Ты цел, мой драгоценный? – спросила Благодать.
Без фонаря и лиц во тьме не разобрать.

Мужчина не ответил, обнял, поцеловал.
Хотя затылок голый от боли весь трещал,
Страдание сильнее, когда болит душа,
А это он потерпит, быстрее чуть дыша.

Они поднялись, сели. Неловко им чуть-чуть.
Утерян безвозвратно фонарь. Обратный путь
Ролана тёмным будет, но это – не беда,
Остался бы он в шлюпке с любимой навсегда.

Темно и лиц не видно, хоть вышла бы луна.

Спросил Финвал:
– Не страшно тебе, моя звезда?

– Нам нечего бояться, – сказала Благодать. —
Спокойно ныне море. Ты, верно, хочешь спать?

– Нет, – капитан ответил. – Хочу поговорить.
Мне страшно хоть минуту с тобою упустить.

– Ну что ж, давай. О чём же спросить меня хотел?

– О жизни под водою, где твой родной удел.

– Там сумрачно, тоскливо и солнышко бледно.
Сквозь толщу вод в день ясный оно еле видно.
Нет ветра, лишь теченья, рыбёшек хоровод.
И снег не выпадает – лишь сыро круглый год.
…Ах, если б можно было мне заново родиться,
На суше я с тобою хотела б поселиться, —
Русалочка призналась, склонясь к его плечу. —
Всего на свете больше я этого хочу.
…И были б у меня две стройненькие ножки,
Могла бы я и плавать, и бегать по дорожке.
Сапожки бы носила… Нет, лучше босиком,
По травке, по зелёной…

– Я так в тебя влюблён! —
Не утерпел Ролан, к себе её прижал:
– Была б моей женою – я б всю расцеловал!

Русалка улыбнулась, за плечи обняла,
Погладила затылок.

– Ролан! Ведь кровь пошла!

– Не страшно. Чуть ушибся, – ответил капитан. —
Уж зажило, не бойся. …Так значит, тёмно там?

– Нет. Пасмурно скорее, как здесь при облаках.

Уютно и приятно у девушки в руках.

– …А ночью зажигаем особые огни.
Их свет голубоватый, вам не видны они.

Певуче, мягко голос звучит в тиши ночной,
И тяжелеют веки, приносит сон покой.

– …Наверх всплываем редко, боимся кораблей.
И страшные рассказы читаем про людей,
Чтоб детям не хотелось увидеть берега:
Жить в море век за веком русалок всех судьба…

Ролан её не слышит: сомкнулись его очи,
Уходит он в мир снов до окончанья ночи
И голову роняет русалочке на грудь.
Та в маковку целует, боясь сама заснуть.
И думает: «Мой милый, так хорошо с тобой:
Твоё дыханье слышать и сердца мерный бой».
Ладонью нежно гладит по бритой голове…

Влюблённые уснули, чтоб встретиться во сне.

***
Старпом, хитрец ты старый, твой план перевернулся!
Как можешь ты сейчас спокойно мирно спать?
Погас фонарь вдали, и шлюпка не вернулась.
Обручены волнами Ролан и Благодать.

Не спится Ярославу, хотя спустилась ночь:
Он видел, как к Ролану стремится его дочь.
Русалку не пугал гарпун в его руках,
Она за моряков испытывала страх!
Тогда её он обнял: боялся – уплывёт,
Опасность презирая, спасать с людьми вельбот.
Всем телом трепетала, не зная, чем помочь.
Выходит, в китобоя влюбилась его дочь?
Его дороже жизнь убитого кита!
Неужто так сладки Ролановы уста?

Хоть он и сам проникся отвагой моряков,
С людьми иметь дела отец был не готов.

Русалкам всем с рожденья одно лишь внушено:
Запретна, чужда суша, их дом – морское дно.
Ведь люди, что ногами гуляют по земле,
Воинственны, порочны, готовят смерть себе.
Контакты с верхним миром подобны шагу в грязь,
Которую не смоешь, обратно возвратясь.
Рождённый человеком – источник зла и бед.
Их презирают в море десятки тысяч лет…

Все помня постулаты, сбит с толку Ярослав:
Зачем спас китобоев, всегда людей ругав?

Признаться, любопытство давненько к ним влекло.
Пытливый его ум сравнить добро и зло,
Что в мире пребывает подсолнечном, чужом,
Не раз русала звал. И он, смотря из волн,
Уже который год считает корабли
И наблюдает жизнь людей сухой земли.

Безрадостна картина: сраженья, грабежи,
Сетями рыбы лов, убитые киты…
Вот и спасённый дочкой мужчина молодой —
Опять же, душегубец, гарпунщик-китобой!
Хотя небезнадёжен. Сегодня удивил
Он сильно Ярослава: прощенья попросил!
Подбив в прошедший день огромного кита,
Раскаялся Ролан – знать, ожила душа.
Слова из уст его вдруг понял Ярослав,
Не уловив ушами, но мысли прочитав!
Возможно, моряка услышал даже кит:
Язык для всех един, коль сердце говорит.

Но что же делать с дочкой? Не век держать с собой!
Её корабль манит, гарпунщик удалой.
Хоть с ним едва знакома, готова целовать —
Тут есть над чем затылок в раздумье почесать…

***
Усталый Ярослав, от мыслей спасу нет,
И не с кем обсудить. Потушен в доме свет.
Спит рядышком супруга, не хочется будить.
Быть может, с Благодатью ему поговорить?
Влюблённым плохо спится. К ней в дверь отец стучит.