Виктория Романова - Эпоха Льда и Пламени

– Я никого не боюсь, – быстро ответил Охотник, – ибо некого мне бояться.

Усмехнувшись, девушка прошептала:

– А стоило бы…

– Кто ты?

Тонкие черные брови взметнулись вверх:

– Как? Ты разве не наслышан обо мне? Что ж, я расскажу тебе, кто я.

Резная стрела Охотника все еще оставалась направлена прямо в грудь незнакомки.

– Я – само Время, и я же – конец Времени. Я – шторм, и я же – покой. Я даю жизнь и даю смерть. Мое имя – Моргана, и ты знаешь обо мне, я вижу это в твоих глазах.

Легенды о ведьме, что прячется в глубине этих лесов, ходили среди народов соседних Королевств, передаваемые из уст в уста на протяжении сотен лет. Истории о встречах с ней пересказывались шепотом, – из страха призвать дух ведьмы, из страха разгневать ее своим неуважением, – рассказывались невероятные истории, изрядно приукрашенные слухами и сплетнями; истории о Моргане, что умеет повелевать и ветром, и дождем; о ведьме, что столь безумна и жестока, сколь и прекрасна.

Бесспорно, перед Охотником была сама Моргана.

– Опусти свой лук, охотник, – проговорила она, – я не причиню вреда… Равному себе.

Засомневавшись всего лишь на миг, Нджалл произнес, продолжая целиться в девушку, что улыбалась ему, смотря исподлобья:

– Ты безумна, ты бредишь. Я тебе не ровня. Ты – ведьма, а я – всего лишь человек, безродный охотник, скитающийся по лугам и горам…

– Пусть ты считаешь себя человеком, – иронично начала ведьма, – но тебе дана власть, о которой ты и не ведаешь. Я могу призывать духов природы, а ты – древние охотничьи инстинкты, что простому человеку недоступны. Я могу дарить и отнимать счастье и горе; ты можешь то же. Только вот я знаю свою природу, а ты же… А ты своей еще не осознаешь.

– Замолчи! Ты не в себе.

– Не смей угрожать мне, – зашипела Моргана, сделав еще один оборот вокруг себя же; ее тело скрутилось, подобно стволу дерева, что растет криво, огибая неудобное препятствие на своем пути. – Я скажу тебе лишь одно, охотник… Та власть, что дана тебе, спасет сотни, тысячи невинных жизней – и еще парочку истинно виноватых, – загадочно улыбнулась она. – Однако если ты не признаешь своей истиной природы… – Руки ведьмы начали пугающе быстро удлиняться, а пальцы стали превращаться в узловатые ветки, – если не примешь самого себя… То лед потушит огонь, а пламя растопит даже самые вечные снега.

Опешив, Охотник медленно опустил лук, завороженный превращением ведьмы в самое настоящее дерево.

– Ты можешь спасти Королевство Льда и Королевство Пламени, если захочешь. И получишь корону… Как когда-то твой отец получил ее от своего отца. Просто… Слушай…

Тело ведьмы окаменело, превратившись в ствол старой сухой ивы, руки обратились в ветви, а лицо скрылось в резных узорах коры.

Охотник ошеломленно взирал на старое, чернеющее посреди темной поляны кривое дерево, которое еще несколько секунд назад было живым человеком. Постояв еще пару секунд – убедившись, что Моргана покинула эту поляну, – Нджалл бросился прочь, стараясь убежать от этого проклятого места как можно скорее.

Но Лесная Ведьма была хотя и зла, но отнюдь не безумна; она была умна, но вместе с тем и хитра – она не сказала Охотнику, трон какого из Королевств ожидает его в будущем.

Испокон веков рядом существовали два древних королевства: на севере – Королевство Льда и Холода, а на юге – Королевство Огня и Пламени.

Один замок был белоснежен и высок; его тонкие башни возвышались над землей, теряясь где-то в облаках. Границей служили неприступные стены крепости, отлитые из стекла и вечного льда. Река Торджилс, что прижималась своим изгибом почти к самым хрустальным стенам, всегда была покрыта снегом – никто здесь никогда не видел ее вод. Само Королевство терялось вдалеке, сокрытое не только высокими стенами, но и ледяными туманами облаков, а также темными, непроходимыми лесами, что кронами скрывают небо уже сотни лет. Вдалеке виднелись лишь шпили башен замка, что тянулись к небу из-за запорошенных снегом холмов, да изредка можно было увидеть тонкие столбы сизого дыма, что поднимается из труб жилых хижин.

На другой же стороне, чуть восточнее, простиралось Королевство Обжигающего Пламени. Его территории занимали бесконечные пустынные долины, что временами сменялись сухой безжизненной степью; граница была также обозначена стеной заставы. Но эта стена была сложена уже не изо льда, а из черных обсидиановых камней, коих было в Королевстве в избытке. Здесь, снаружи Южных Земель, не было ни реки, ни деревьев, – лишь черные кованые ворота, сливающиеся с черной стеной, да неподалеку пара воронов клевала старый пожелтевший череп.

Северным Королевством правила династия настолько древняя, что даже старожилы не могли припомнить точно ее происхождения: одни говорили, что королевский род начинался от друидов, другие же – что прародителями его были лучшие из эльфийских лучников, а некоторые считали, что предками нынешнего правителя были сами драконы. Как бы то ни было, в тот год правил Королевством совсем еще молодой мужчина, скорее еще и вовсе юноша, – Ийс-Тагоэль: единственный из оставшихся в живых потомков этой великой семьи. Он был средним сыном короля Ийс-Хаука. «Хаук» на местном наречии означало «ястреб» – именно такое имя было дано при рождении отцу Тагоэля, что стал в свое время хорошим правителем и талантливым военачальником; но теперь вся власть перешла к среднему из трех его сыновей, единственному, что выжил после года Длинной Ночи, и жизнь северян с тех пор переменилась.

Тагоэль был истинным сыном древнего королевского рода. Он был не просто красив, но прекрасен – высок и хорошо сложен, что только подчеркивалось дорогими одеждами и множеством серебряных перстней на его пальцах; черные волосы мягко сияли, делая белую, словно снег, кожу молодого короля еще светлее, и в свете блёклого зимнего солнца сквозь вьющиеся пряди поблёскивала длинная жемчужная серьга с камешком горного хрусталя. Черты лица Тагоэля были точно отлиты изо льда и стекла, – так тонки, хрупки и завораживающе-идеальны в своей уникальной красоте, – а глаза отточено сверкали, будто серебряные клинки.

Этот король был живым воплощением Севера не только снаружи, но и изнутри: он оказался правителем весьма равнодушным и к самим жителям Королевства, и к их насущным проблемам. Казалось, Тагоэля совершенно не интересует жизнь его подданных. Поговаривали, что обжигающий холод добрался когда-то до самого сердца, сделав ледяным и его.

Король Севера не имел наследников. У него не было жены (ни одна девушка, будь то принцесса или простолюдинка, не смогла покорить его), и равнодушный скучающий взгляд правителя всегда оставался неизменным. Но была и у него одна страсть – страсть, вызванная ненавистью: Тагоэль всем сердцем ненавидел соседнее Королевство Юга и их нынешнего правителя, считая его дикарем, недостойным высокого звания короля. Должно быть, эта слепая неприязнь передалась Тагоэлю от предков: Север и Юг издавна враждовали, вели войну, что длилась веками, то утихая, то разгораясь с новой силой. Король Хаук добился временного перемирия, затишья – слишком много людей погибло в последних сражениях, и обоим Королевствам нужно было время, чтобы жизнь вернулась в привычное русло; однако Тагоэль не намеревался терпеть медленно расширяющееся влияние соперников, выжидая лишь повода развязать войну снова.