Дмитрий Попов - Кольцевая дорога

– Пусть им лучше займется местный судья! – поморщился мастер Росток. – Я не хочу перебивать его хлеб.

– Тогда я сделаю это сама! – заявила гордая донна, выхватывая из ножен свой кинжальчик.

Господин Эйвин едва успел схватить разгневанную девицу за руку.

– Разбойники могут вернуться за своим атаманом! – воскликнула эс-панская девица. – Поэтому нам надо избавиться от него, и как можно быстрее!

Похоже на то, что здешние леса кишат лихими людьми, подумал я. Тогда нам и правда повезло встретить мастера Ростка. На дороге, полной разбойников, просто необходимо иметь среди спутников благородного меченосца. Не для этой ли встречи мадам Августа отправила нас сюда? И если так оно и было, то откуда тогда она об этом узнала?

– Разбойник еще может нам пригодиться! – возразил господин Эйвин. – Но ты права, донна Мария: нам стоит поторопиться.

Вдвоем мы забросили так и не пришедшего в себя, а может, и притворяющегося таковым верзилу на спину высокого белого скакуна, на котором приехал мастер Росток. Устинарью я усадил в седло белого пони. Но девушку все еще шатало от слабости, и сама держаться в седле она не могла. Когда мы тронулись в путь, я шел рядом и помогал охотнице не свалиться с маленькой лошадки. Это было все-таки лучше, чем если бы Устинарья попыталась идти сама. Наверняка у нее ничего бы не получилось: приступ Прорвы совсем лишил охотницу сил.

Скоро мы добрались до развилки дорог. На юг уходили две колеи с выбитой повозками травой. Мне показалось, что следы были свежие: колеи не успели просохнуть. Должно быть, завезенные без пошлины товары здесь были в цене: на телегах по этой дороге ездили часто и много. Донна Мария отговорила нас сворачивать на юг.

– Разбойники могут устроить засаду на торговый караван! – объяснила она. – Они часто так делают. Безопаснее будет идти на восток.

И мы пошли. Хотя быстро об этом пожалели: дорога становилась все уже и хуже, а заросли вокруг все гуще. Скоро выяснилось, что мы движемся уже не по дороге, а по тропе, петляющей меж древесных стволов. Лошади не повозка, они здесь проходили, но ветви деревьев цеплялись за нашу одежду или норовили исподтишка ударить по лицу. Что-то пошло не так, как надо. Но как было надо, я так и не узнал, потому что Устинарья навалилась мне на плечо и прошептала в самое ухо:

– Нас преследуют!

– Кто? – удивился я.

– Люди. Много людей.

Все-таки острый у нее был слух. Даже в болезни. Кто нас мог преследовать? У меня и сомнения не возникло, кто это мог быть. Думаю, что и у охотницы тоже. Ясное дело, это были те, кому мы успели досадить. Те, чей главарь теперь мешком висел на спине белого коня. Скакун, кстати, мог бы везти нас всех и даже не вспотеть при этом, настолько он был могуч. Хотя, может быть, мне так только казалось, потому что господин Росток шагал впереди и вел коня в поводу. Я его окликнул и сообщил то, что сказала мне Устинарья.

Донна Мария побледнела и заявила, что нужно идти быстрей. Мастер Эйвин спросил у благородной девицы, далеко ли до ближайшего селения. Тут она призналась нам, что не знает. Оказывается, на севере Эс-Паньи раньше бывать ей не доводилось. Поэтому здешние места донне Марии незнакомы. Выходит, мы заблудились, подумал я. Но вслух говорить этого не стал. А зачем? И так всем стало понятно, что дела наши плохи. Проезжая дорога превратилась в тропу, а вернуться назад мы не можем: как раз угодим в лапы разбойников. Осталось идти вперед. На авось: вдруг, как говорится, кривая да вывезет.

Подхватились мы и прибавили ходу. Через некоторое время я спрашиваю Устинарью:

– Что ты слышишь?

– Не отстают! – отвечает она. – Даже как будто нагоняют.

– Они пешие?

– Да! – говорит охотница. – Не слышу я конных. Но идут быстро.

Еще бы, думаю я: места эти разбойникам наверняка знакомы, потому как живут они в лесу. Вот и не отстают. Это еще не беда – беда будет, если они обходить нас начнут.

Поспешили мы дальше. Тропа все уже и уже становится. А лес кругом все мрачнее, все непролазнее: деревья стоят темные, стволы в три обхвата. Ветви над головой смыкаются так, что неба и не видать совсем. Под ногами мох лежит, словно плесень. А вдоль тропы папоротники растут, причем выше моего роста. Старая паутина липнет к лицу, только и успеваю ее с ресниц смахивать. Воздух стал душным и каким-то затхлым. Даже дышать им противно. Не стал бы я селиться в таком лесу. И не я один: вон и птицы примолкли совсем, не слыхать их стало. В ушах у меня только топот ног раздается да тяжелое дыхание. Все остальные звуки вязнут в папоротнике и паутине.

Иду я рядом с пони, Устинарью за пояс держу. Выбрались мы на полянку. Такую крохотную, что едва хватило места нам четверым разместиться, чтобы дух перевести. Глотнул я воды из своей фляжки, охотницу напоил.

– Обходят нас разбойники! – сообщила она.

Вот и беда пришла. Смотрю: мастер Эйвин стаскивает верзилу-главаря с седла и дает ему хорошего пинка. Тот взвыл во весь голос, а голос у него был громкий. Слышу: загомонили в ответ разбойники с трех сторон. Узнали своего вожака. И верно: недалеко они от нас оказались. Права охотница: обходят нас. Вот-вот окружат.

– Он их немного задержит! – сказал господин Росток. – А нам надо бежать.

Он посадил донну Марию в седло своего коня, и мы побежали. Трещал и ломался под ногами упавший папоротник, ветви деревьев хлестали по лицу. Пони несся вперед так быстро, словно разбойники гнались лично за ним. Я старался не отставать, изо всех сил работая ногами. И при этом еще умудрялся не давать охотнице выпасть из седла. На узкой тропе это было сделать непросто: то и дело я спотыкался о корни деревьев, крушил папоротник или даже натыкался на толстые стволы. Хорошо хоть, они были покрыты слоем мха, и я не успевал набить себе шишек.

Позади нас радостно завопили разбойники, наткнувшиеся на своего главаря. Они оказались даже ближе, чем я ожидал. Нужно было бы бежать быстрее, но я не мог: дыхание мое и без того стало тяжелым и хриплым, ноги гудели, а пот застилал глаза. Хуже всего было то, что мерзкая паутина теперь липла к лицу, а затхлый воздух словно застревал в горле, не давая дышать. Я отплевывался и откашливался на бегу, хрипел и думал о том, что долго так не выдержу. Мне хотелось ругаться, но на это не оставалось ни времени, ни сил.

Наконец мы выломились из зарослей на какую-то лесную прогалину. Под ногами я вновь с удивлением обнаружил дорожные колеи. Здесь бежать было легче, и в голове моей мелькнула мысль, что так мы, пожалуй, сможем оторваться от преследователей. Но в этот момент силы совсем оставили охотницу, и девушка повисла на мне, словно куль с песком. Я заметил, что глаза ее закатились. Устинарья готова была свалиться с лошади, но мне каким-то чудом все же удалось удержать охотницу в седле. И при этом не рухнуть на землю самому, потому что ноги мои уже заплетались от непомерного напряжения.