Михаил Вербицкий - Сотрудник инквизиции. Осатанелый город

– Здорово!

– Основное! Денег с тебя, я за это не возьму. Хотя должен бы взять немалые. Расплачиваться со мной будешь вином. Оно, у бургграфа, очень, даже – ничего. Городское, как моча. Оно мне порядком надоело. А у его светлости, я слышал полные погреба.

– Да вина у нас хватает.

– Ну, вот! Значит договорились?

– Договорились.

– Никому не слова. Особенно этому, вашему гофмейстеру. Не нравится он мне, извини конечно. Но очень глаза у него бегают. И лезет, куда не надо. Встревает в разговор, с целью подставить ближнего.

– Правда! Это за ним водится.

Юрген бросил взгляд на женщину, которая в нерешительности топталась перед входом в ратушу.

– Ну прощай. – Сказал он, канцлеру. – До завтра. Завтра я, без свиста, сам приду. Предупреди, там, на воротах. Пойду. Вон меня уже служанка дожидается.

– Служанку нанял?

– Нанял. В походной котомке, запасные штаны корчом стали. Пора их сполоснуть. Да и надоело, по вечерам, в трактир бегать. Пусть мне еду домой носят.

– Иоанна?!

От оклика, девушка вздрогнула и чуть не выронила узелок из рук. Оглянувшись, она увидела, важного господина, при сабле. Того самого, что приходил в деревню.

– Да, ваша милость.

– Задаток получила?

– Получила.

– За мной!

Господин секретарь городской канцелярии, Иоанна теперь не сомневалась, что это он и есть, обминул ее и зашагал в ратушу, не оглядываясь. Она чуть поспевала за ним. Ноги от волнения не слушались. В башне господин стал подниматься на второй этаж. Иоанна – за ним. На втором этаже было очень красиво. Вообще-то женщинам, доступ сюда был заказан. Но раз господин канцлер ведет, значит ей можно.

Посреди зала хозяин остановился.

– Завтра, сходишь на рынок. Купишь метел. Бери помягче, штук пять. Торговцев присылай сюда. Я сам, с ними, расплачусь. Будешь подметать здесь, по утрам, когда никого нет. Все ясно?

– Я, все поняла. Подметать по утрам.

– Мокрым веником. Чтобы не было пыли.

– Поняла, мокрым веником.

– Иди за мной.

Хозяин открыл дверь ведущую в другую большую комнату. Там сидели трое молодых мужчин, в красивой городской одежде и стояли столы. На столах лежали бумаги. Красавцы уставились на Клариссу с интересом. Только интерес был самый обыкновенный. «Ты, откуда – такая страшная?» – говорили их взгляды.

– Служанка. – Ответил за нее хозяин и взмахнул рукой. – Убираться будешь и здесь. Труху с пола уберешь. Всю полностью. Не за один день конечно. Как получится. Там будет видно. Бумаги не трогать. Паутину снимать аккуратно. Чтобы ничего не разлетелось. Ясно?

Кларисса молча кивнула.

– Пошли дальше.

Дальше это получилось в тюремную башню. Здесь было сумрачно и страшно. Везде – темные закоулки, решетки и все такое.

По узкой винтовой лестнице, они спустились вниз и через низкий проход вышли на свет божий. Сзади к башне примыкала жилая пристройка, под черепичной крышей. Господин секретарь завел ее туда. Внутри было немного сумрачно но так – ничего. Очаг был небольшой, у стены. У окна стоял стол. Рядом стул и две лавки. У глухой стены большая широкая кровать, застеленная лоскутным одеялом. Потолок здесь был высокий. Чердака не было.

– Смотри! Спать будешь здесь. – Толкнул низенькую дверцу в какую-то кладовку.

Когда свет проник туда, оказалось, что за дверью довольно просторный чуланчик. Внутри был топчан, с матрацем и одеялом, низенькая скамейка, сундучок и огарок свечи на нем. Сроду у Иоанны в домах, где она жила, не было отдельного угла.

– Все поняла?

Девушка молча кивнула, а когда господин секретарь отвернулся быстро смахнула слезинки выпавшие из глаз.

Иоанна, не могла объять необъятного, которое свалилось ей на голову, сегодня утром. С рассветом, она поев молочной тюри, положила в котомку полкраюхи хлеба и отправилась на огород Матеуса Рыжего, у которого жила на положении «бедной дочери». Не успела она, как следует приноровиться к работе, как прибежал мальчишка, сын Йоханеса Зашкварного, старосты.

– Эй ты, костлявая! Вылезай с гряды. Там, по твою душу пришли.

Иоанна даже не испугалась, только всю дорогу, до трактира думала, о том, кто мог явиться по ее душу. Родни у нее не было. Мать давно умерла. Отца убили в каком-то сражении. Впрочем она его и не помнила. Не знала даже на чьей стороне он сражался.

У трактира стояли несколько шеффенов, староста Зашкварный и Матиус Рыжий. Лицо у Матеуса было красное, значит недовольное. Трактирщик держал в руках четвертинку бумаги, на которой было что-то написано. Когда Иоанна приблизилась к ним, все уставились на нее, словно первый раз видели. Глядели и молчали. Причем не просто глядели, а разглядывали со всех сторон. Оценивающе. Вид у всех был озадаченный.

– Короче разговор окончен. – Обратился Зашкварный к Матиусу. – Нам, разногласия с городским советом – ни к чему. Если эта девица, господину секретарю городской канцелярии понадобилась, так тому и быть.

Шеффены важно наклонили головы, соглашаясь с мнением Зашкварного. Девушка, вообще, не понимала о чем идет речь. Рыжий покраснел еще больше и сплюнул на землю. Трактирщик повернулся к Иоанне.

– Возблагодари Отца Небесного, за оказанную тебе милость. – Сказал он.

Иоанна три раза неистово перекрестилась.

– Господин секретарь канцелярии, славного города Шаффурта, берет тебя в услужение.

Иоанна широко открыла рот, а староста продолжил:

– В присутствии шеффенов Вурзельстокена, вручаю тебе, от лица господина Войтеховского задаток, в размере двух крейцеров.

Зашкварный взял Клариссу за руку, силой раскрыл ее ладонь и вложил туда две серебряные монетки. Сроду она не держала в руках таких денег.

– Вещи какие, у нее, есть? – Спросил Зашкварный у Матеуса.

– Какие у нее – вещи? Рвань одна. – Ее прежний хозяин снова зло сплюнул. – Чего она их сегодня, их в город потащит?! Господин канцлер ее просто толком не разглядел. Она сегодня явится, он глянет на трезвую голову и отправит ее обратно. Чего ей таскать свое барахло туда обратно?

Спорить с ним никто не стал.

– Эй, малец! Иди сюда! – Крикнул Зашкварный в сторону, ребятни

На крик отозвался мальчишка. Точно не местный. Судя по наглой роже – городской.

– Вот. – Сказал Иоанне трактирщик. – Он тебя до города проводит. Там, найдешь господина секретаря, а дальше – как он скажет.

– Пошли малахольная. – Цикнул сквозь зубы слюной паренек. – У меня дел по горло. Возись еще, с тобой!

По дороге в город мальчишка то молча рубил прутиком головки цветущих растений, то начинал приставать к Иоанне. Он раз пять предлагал ей свернуть с дороги и побаловаться.

– Идем, страшная! – Уговаривал он ее. – На тебя никто ведь глаз не положит. Только я, по доброте душевной.

Иоанна молчала. Паренек снова начинал рубить воображаемых врагов, а потом начинал приставать, снова. Так, дорога пролетела незаметно.