Аркадий Афонин - Золотой город. Возвращение мирров

Художник и ребята внимательно рассматривали замок. В их глазах была тревога. Она закралась в души стоящих на площади, и никто не нарушал молчания. Все, сдвинув брови, смотрели вверх на крепостную стену.

И вдруг, как кусок льда, разбившийся рядом со спящим, всех потряс звонкий голос, раздавшийся с городской башни:

Мальчишки испуганно встрепенулись и попытались спрятаться за спину художника. Как они могли забыть об опасности? Самый старший из ребят шепнул путнику:

– Надо бежать. Если он махнет своим копьем, то на площади появятся стражники Пирра и схватят нас. Тогда мы уже никогда не увидим друг друга.

Но стражник почему-то не торопился махать копьем и стоял, надеясь, что его слова сделали свое дело и нарушители спокойствия как обычно разбегутся.

То, что произошло дальше, поразило стражника больше, чем сборище детей вокруг незнакомца в яркой одежде. Вместо того чтобы

разбегаться в разные стороны, как бывало раньше, мальчишки остались стоять на своих местах. К тому же, в ответ он услышал дерзкое к себе обращение, как будто с ним говорил начальник городской стражи.

– Я не привык бегать, – заговорил художник так, чтобы его услышал вояка на стене. – Я свободный человек, и никто не смеет приказывать мне, что делать и куда идти! Как ты смеешь так обращаться к гостю города? Или тебе надоело занимать свой пост, грея железный котелок на своей макушке? Ты хочешь с этой башни попасть в крепость? – грозно спросил художник, указывая рукой с горящим диском в сторону развевающегося черно – белого флага.

Эти слова, а главное уверенный жест и диск незнакомца, так сильно подействовали на стражника, что он побелел, как перья на его шлеме, и стал усердно кланяться и извиняться, объясняя, что не сразу узнал такого важного гостя:

Я признаюсь честно вам

В том, что стражники Пиррштада

Очень рады всем гостям.

– Мне так не показалось, – ответил смелый путешественник. – Только эти юные господа, не жалея драгоценного времени, согласились показать мне ваш город.

Услышав такие речи, окружавшие путника мальчишки разом утерли свои цветные носы и подтянули штаны, всё ещё с опаской поглядывая на охранника. Каждый из них старался принять гордую осанку, но так, чтобы в нужную минуту дать деру с площади.

Стражник ничего не понимал, лицо его вытянулось, глаза широко открылись. Все перепуталось в его голове. Как это так: его, воина городской стражи, называют «железной башкой», а этих оборванцев – господами.

От таких мыслей пот выступил на его лице и покатился под тяжелый панцирь амуниции, неприятно щекоча тело. Чужой огромный шлем съехал ему на уши. Он весь сжался и чувствовал себя очень неуютно, не зная, как себя вести и как разговаривать с незнакомцем, который был очень вызывающе одет и не походил на простолюдина.

Тут ему в голову пришла счастливая мысль задобрить странника и показать гостю город с высоты башни. Он предложил путнику подняться:

– Хорошо, даю тебе возможность показать свое гостеприимство, – согласился художник, понимая, что проникнуть в башню не так просто и совсем не каждый может пройти по столь мрачной городской стене. Сейчас ему очень хотелось посмотреть на город сверху, чтобы иметь представление о его устройстве.

– Но как я смогу попасть к тебе? – спросил путник.

Стражник был доволен, что все закончилось так хорошо для него. Гость уже не так резок с ним и, видимо, не держит на него зла. Он стал показывать рукой на еле заметно выступающий камень у двери башни:

– говорил стражник как можно тише, стараясь, чтобы только гость мог его услышать и понять.

Художник попросил ребят присмотреть за его вещами, а сам приблизился к темной двери и с силой нажал на указанный камень. Тяжелая дверь со скрежетом отворилась. Вход был свободен. Он вошел и замер, увидев в глубине тайного хода огромное каменное изваяние воина с поднятым мечом. Как только молодой человек сделал первый шаг, дверь за его спиной со скрипом закрылась, и в ту же секунду перед его лицом, едва не срезав поля шляпы, пронесся тяжелый каменный меч, острие которого ударилось в пол рядом с носками его сапог.

В то же мгновение из того места, куда ударил тяжелый меч, появилось тусклое сиянье голубоватого цвета, и художник услышал неприятное шипение, которое усиливалось и заполняло все пространство. Юноша, не желая оказаться жертвой нового нападения, ловко перескочил через меч и поспешил к темной, едва заметной во мраке лестнице.

Слепые глаза каменного идола неожиданно вспыхнули холодным светом, ожили и повернулись в сторону быстро удаляющегося художника, который уже поднимался вверх по узкой винтовой лестнице.

Тусклый свет едва освещал темные изгибы тоннеля и его влажные камни. Спиной художник почувствовал могильный холод и обжигающий взгляд, но не стал оборачиваться, а быстро поднялся вверх.

На крепостной стене, склонив голову и не смея ее поднять, боясь новой вспышки гнева незнакомца, стоял испуганный стражник.

Однако долго он не мог находиться в таком положении, потому что шлем все ниже сползал ему на глаза. Держать шлем рукой было тяжело и неудобно, поскольку в другой руке у него было тяжелое, не по его росту копье. Неуклюжий стражник избрал более легкий путь и уперся шлемом в копье, стараясь не смотреть в глаза гостю, чтобы не вызвать его раздражение.

С крепостной стены путник смог рассмотреть все прилегающие к площади улицы. Хотя они походили друг на друга, как близнецы, внимательный взгляд художника сразу уловил различия в некоторых деталях фасадов и крыш, по которым можно было отличить одну улицу от другой. Несмотря на их мрачный вид, можно было понять, что строили их настоящие мастера.

Он еще раз оглядел все окрестные улицы, но, кроме стражника и мальчишек, не увидел ни одного человека.

– А где же горожане? – спросил художник. – Неужели в городе живут одни стражники и дети?

Вояка поспешил его успокоить и опять удивительно складно заговорил: