Игнатий Смолянин - Камбенет

В Моривено шаримцы ускорили ход, чтобы успеть попасть в Озёрный город до темноты, а Мелиден с Фейбиком свернули к полюбившемуся барону-философу. Желал Мелиден и повидать понравившуюся служанку Атаулике, превратившуюся у него в Атавлику. Он только казался неразборчивым из-за вынужденно бродячего образа жизни, в действительности же был привязчив и предпочитал в каждом месте обходиться одной, по возможности. Причем все его женщины почему-то походили друг на друга, укладываясь в пару типов, тогда как другие оставляли равнодушным.

Хотя прошло всего четыре дня, барон встретил Мелидена с радостью, как старого знакомого. За это время он продвинулся дальше в изучении философии Норуса Инонакса и в данный момент был погружён в размышления об изменчивости миров. По вычитанной им мысли, мир периодически поглощается единой сущностью и потом выделяется обратно в несколько изменённом виде. Сменяются ли эти миры последовательно или проявляются параллельно, вопрос сложный и пока не разрешённый. Опять он зачитывал Мелидену отрывки из захватившего всё его внимание сочинения и добился от него нового обещания взяться за изучение рекомендованных авторов в Камбенете. Мелиден искренне обещал: услышанное вполне отвечало выношенным им самим пока смутным воззрениям. В заключение барон Моривено попросил отвезти письма к своим знакомцам, одному живущему в окрестностях Старого Города, что в Орине сразу за Озёрным краем, и другому к северу от Камбенета. Он хорошо заплатил за это, хотя Мелиден был готов оказать лично ему услугу бесплатно и обещал всё исполнить в точности.

С разрешения барона Мелиден вызвал к себе Атавлику. Она опять явилась «стелить постель» без видимой радости, но Мелидену хватало собственного желания. Девице исполнилось шестнадцать лет, то есть только что созрела, жениха у неё еще не было, ну и что же простаивать зря. Философия не помеха здравому смыслу, но его раскрытие, всё естественное разумно и потому благо. Не оставлять же косолапым мужикам её долговязость, маленькие грудки, плоский живот и узкую, не разношенную щель – не поймут. Им милы коренастые сноровистые девки с выменем как у коровы и остальным таким же, себя же Мелиден уже считал носителем аристократического вкуса.

Перед отъездом Мелиден попросил барона присмотреть, чтобы другие слуги не причиняли Атавлике незаслуженных обид из-за него. Он, конечно же, не считал изменой Диан свои путевые связи. У каждого купца или иного постоянно путешествующего завязывается нечто подобное в регулярно посещаемых местах, это в порядке вещей.

Более того, среди знати и даже богатых горожан Средиземья воспринимается как обыденное и своеобразное двоеженство. Почти все церковные браки в этой среде заключаются по расчёту, в силу династических или имущественных соображений. Внешность, характер и даже возраст невесты совершенно не принимаются во внимание. Поэтому многие достигшие положения в обществе наряду с главной женой заводят вторую незаконную, по собственному вкусу «для души и тела», и живут на две семьи.

Иногда сама старшая жена, постарев, приводит молодую заместительницу, чтобы держать всё под контролем и чтобы траты супруга не выходили за разумные рамки. Такое, впрочем, чаще случается у зажиточных горожан, не среди рыцарства, где хозяин, как правило, подбирает себе молодую подругу сам.

Заметим, речь идёт не о купленных или захваченных наложницах и не о случайных связях, но о более-менее добровольном схождении при не слишком большой сословной разнице. Бастарды от таких «параллельных» браков не считаются изгоями и зачастую воспитываются вместе с законными детьми. Их положение ближе к младшим членам семьи; на полное наследство они не могут рассчитывать, но по обычаю их следует пристроить куда-нибудь.

Птицы весело щебетали в кустах, несмотря на глубоко послеобеденное время, и столь же радостно было на сердце Мелидена, когда он въезжал в Озёрный город через юго-восточные Иннедриганские ворота во вторник 19 мая. Поездка в Шарим-холм заняла шесть дней, а если считать от расставания со старшим маршалом, то все восемь, хотя при большом желании можно было бы уложиться в два дня. Но Мелиден не ощущал никакой тяжести на своей совести. Он ведь был посланник и представитель, не срочный курьер, и вёз обратно кроме двух графских и несколько частных писем – надо было дать людям время на их составление. То есть легко найти, чем отговориться.

Пока же он радовался свободе в широких полях и исполнению благородного поручения, гордому гербовому табарду на плечах и приветливости встречающих. Хорошо быть гонцом в весёлый месяц май. Кто-то щедро платит за доставку письма, более бедный готов отблагодарить обедом и выпивкой, неимущий обещает помолиться за твою удачу в церкви, но сознание своего великодушия не менее достойная плата, чем лишняя серебряная монета. И узнаёшь много нового, что никогда не узнаешь, сидя на месте. Сплошные достоинства, пока разъезды не превратятся в изнуряющую рутину и не обернутся злоключением Горниха.

Зная теперь Озёрный город, он сразу направился к герцогским покоям, снова подивившись разнице обычаев в ближних, казалось бы, землях – в Шарим-холме верх занимает графский замок, а в Озёрном городе собор, в Озёрном и Шариме городского мастера назначает правитель, а в Камбенете избираемый горожанами Городской Совет.

По сообщениям герцогских служителей, одноглазый старший маршал с озёрными людьми всё еще ловил разбойников где-то по западным окраинам. «Тоже устроил себе майскую прогулку по лесам под благовидным предлогом, пока не размножились клещи и комары» – догадался Мелиден с облегчением. Переночевав за герцогский счёт и забрав еще несколько писем для Камбенета и более дальних краёв – их надо будет потом передать почтовому клерку для дальнейшей пересылки – он утром в среду направился дальше на запад.

Наскоро пообедав в святой Вальжине, Мелиден прибыл к вечеру в Бастейн. Главный маршал был в городе, только что вернувшись из очередного рейда по лесам. Времени он даром не терял: хотя ударивший Горниха злоумышленник бежал при появлении дознавателей, через несколько дней его удалось выследить и повесить. Заодно, после пыток, повесили его мужскую родню и несколько схваченных по лесам бродяг, не сумевших убедительно объяснить, что они за люди. Дома и сараи виновных сожгли. Письма вернуть не удалось: преступник пустил их на растопку костров в лесу. Но удалось вернуть доспехи Горниха, в первую очередь кирасу, найдя того, кто купил их по дешёвке у вора. Никто не решался спорить с одноглазым маршалом, сопровождаемым отрядом человек сорок и сворой розыскных собак.