Андрей Панюков - Перемилово

Всю дорогу Веня и Маша обсуждали удивительное происшествие, которое случилось с ними. Вскоре лес кончился, и дорога вышла на широкое поле, за которым виднелась их деревушка. На краю деревни стояла небольшая изба. Близнецы, как по команде, повернули туда головы.

– Давай заглянем к Федьке Клыку! – предложила Маша. – Вон его дом стоит за прудом. Вдруг он у себя? Это значит, что никакого заповедника оборотней нет, и у нас действительно были галлюцинации. Или мы заснули в лесу из-за какой-нибудь дурман-травы, которая вызывает у людей один и тот же сон.

Веня с сомнением покачал головой:

– К его дому и приближаться-то страшно. А уж после того, что случилось, и подавно.

– Ты что, струсил?

– Кто – я? Ничего подобного! – обиделся Веня.

Чтобы попасть к дому Федьки Клыка, небольшой, вросшей в землю избушке, нужно было обогнуть рощицу вдоль поля. Близнецы свернули на едва заметную тропинку, идущую по окраине деревни. Огорода у Федьки не было. Очевидно, что когда-то он был, но сейчас всё заросло бурьяном, кое-где угадывались остатки деревянного забора. Вокруг было тихо.

На двери висел большой навесной замок. Машу, однако, это не смутило. Она дёрнула замок и тот, хотя и с трудом, открылся.

– Ты что! – испуганно вскрикнул Веня.

– Не заперт на ключ, как я и думала, – удовлетворённо проговорила Маша, вытаскивая замок из петель, и пояснила:

– Так часто делают. Вешают замок, чтобы не тратить время на закрывание-открывание и уходят, скажем, на огород. Если кто придёт – увидит замок, вроде как заперто.

С этими словами Маша толкнула дверь, и близнецы очутились в маленьком коридорчике.

– Знаешь, что нам будет, если кто-то увидит, как мы залезли в чужой дом? – Веня опасливо озирался по сторонам.

В коридорчике, который в деревне обычно называли сени, было почти пусто. Убедившись, что ничего интересного тут нет, Маша открыла дверь в горницу. В комнате был полумрак, но яркое солнце всё-таки пробивалось сквозь маленькие окна, и было видно всё достаточно хорошо.

Едва переступив порог, Маша и Веня застыли в восхищении. Меньше всего они ожидали увидеть то, что предстало их взору. Это была самая красивая комната из всех, в которых им когда-либо доводилось бывать! Она напоминала покои какого-нибудь султана из сказки. Стены был обиты голубой парчой и украшены фантастическими гобеленами, а потолок был расписан так искусно, что создавалось впечатление объёмного пространства – неба, усыпанного золотыми звёздами. Пол из светлого паркета был уложен красивой мозаикой. В угле стояла белая печь с изразцами. Вся вещи выглядели просто потрясающе и были сделаны под старину: гнутые ножки, витые элементы и бахрома. Всё было подобрано с безупречным вкусом. На столе стоял серебряный канделябр с оплывшими свечами. Веня поискал выключатель, но не нашёл его, а потом заметил, что привычной электрической лампы под потолком нет. Похоже, что Федька – нет, конечно, не Федька, а Теодор, в этом не было теперь никаких сомнений – не пользовался электричеством, а может оно у него совсем отсутствовало.

Маша любовалась старинной хрустальной сахарницей и серебряными щипцами для колки сахара, сделанными в виде волчьей головы с режущими кромками в форме зубов. Веню заинтересовали книги в резном шкафу красного дерева: в кожаных переплётах с золотым тиснением, некоторые обиты серебром, с непонятными буквами, латинским шрифтом или славянской вязью. Ребята, казалось, забыли о времени – столько здесь было всего красивого и интересного.

– Это похоже на музей, – зачарованно произнесла Маша спустя некоторое время. – Помнишь, мы были в прошлом году в краеведческом музее? Там была экспозиция – что-то вроде «Палаты московского князя», помнишь?

– Да, это очень похоже, – признал Веня, – только там был какой-то век, не то тринадцатый, не то семнадцатый. А вон, смотри, кажется, чьё-то фото. – Веня указал на старинное зеркало-этажерку.

Дети подошли поближе. На чёрно-белой фотографии в рамке было изображение молодой женщины в советской военной форме, с погонами. Простое девичье лицо, русые волосы. Она улыбалась, и её глаза, как казалось, неотрывно смотрели на тебя. Маша перевернула портрет и на обратной стороне с трудом разобрала надпись выцветшими фиолетовыми чернилами: «Любимому на долгую память». Чуть ниже той же рукой было написано стихотворение:

Фото было старое и сделанное в фотоателье.

– Интересно, кто это? – спросил Веня, осторожно возвращая портрет на место.

– Что здесь непонятного? Его любимая. Наверное, их любовь была очень давно.

– Зачем же он хранит её фото?

– Ничего ты не понимаешь! – рассердилась Маша. – И вообще, мне кажется, что лазить в чужом доме не очень-то хорошо!

– Ты же сама предложила сюда зайти, – возмутился брат.

– Да, и похоже не зря, учитывая то, что мы тут увидели. Но его вещи лучше не трогать.

Веня обиженно выпятил нижнюю губу и переместился к противоположной стене. Свет из окна не доходил до этой части комнаты, и Веня не сразу разглядел то, что там было. На стене висел красивый ковёр, в центре которого был выткан затейливый герб с буквой «Т» в середине. Над ним висели два коротких меча с волнообразным обоюдоострым лезвием.

– Вот это да! – восторженно произнёс Веня. – Смотри, что здесь!

Его рука сама потянулась к матовому лезвию. Сталь была холодной на ощупь.

– Откуда всё это у Федьки Клыка? – покачала головой Маша.

– Завтра его и спросим, – пошутил Веня. – Как ты считаешь, мы уже достаточно увидели? Кто его знает, сколько времени Федька пробудет в своём заповеднике? Я бы не хотел, чтобы нас тут застали. Может быть, он и здесь превращается в волка? – Веня поёжился от нехорошего воспоминания.

– Ты прав, пойдём отсюда, – быстро согласилась Маша, и близнецы, осторожно ступая, вышли в сени. Прежде чем выйти наружу, Веня приоткрыл дверь и посмотрел в щёлку.

– Никого нет, – прошептал он.

Дети выскочили из дома. Веня тут же навесил замок на дверь.

– Надеюсь, что когда Клык превращается обратно в человека, собачий, вернее, волчий, нюх у него пропадает, – пробормотал он себе под нос.

Дети обогнули Федькину избушку и поспешили домой.

– У меня в голове какая-то нереальность, – пожаловалась Маша. – Мне всё кажется, что сегодня – это не сегодня, а уже завтра. Даже не хочу думать, что нас ждёт дома, если так и окажется.

Веня наподдал ногой пустую консервную банку:

– Скоро дойдём и всё узнаем.

Подойдя к своему дому, близнецы долго не решались зайти. Но делать было нечего, и, потоптавшись у ворот, они открыли калитку и с замирающим сердцем вошли во двор. Там был дедушка, который на самодельном верстаке что-то обстругивал рубанком.