Виктория Александрова - Серебро и сталь

– Её отец подох, думаешь, этого мало для того, чтобы она загорелась местью? – хмыкнул Джонат. Слабое пламя свечи вздрогнуло, но всё же продолжило гореть. – Но вообще… Ладно, я подумаю над этим, не мешай.

Виктор поклонился и собрался было уходить, но вдруг остановился.

– Милорд, может, спросить на этот счёт у священника? – предложил он неуверенно, переминаясь в дверном проёме с ноги на ногу. – Вдруг он что-то дельное скажет…

– Нет. Его нужно убрать. – Джоната буквально осенило. За эти дни об отце Квентине он почти не вспоминал, а тут… – Предаст один раз – предаст другой. Так что нет. Священник больше ничего не скажет.

***

Натали её не понимала. Оскар, кажется, тоже. Но Кристина ничего не могла с собой поделать: последнее время она слишком многое пережила, чтобы предаваться горю так, как было принято у женщин. Она не могла плакать навзрыд, рвать на себе волосы и раздирать лицо ногтями. Она горевала спокойно, с достоинством, позволяя себе переживать боль утраты только внутри и не подавая виду, насколько ей плохо. Снаружи же Кристина оставалась ледяной и стойкой. По крайней мере, ей казалось, что выглядит она именно так.

Теперь она не просто леди. Теперь она стала воительницей. Сама не зная как, девушка собиралась во что бы то ни стало отвоевать Нолд и спасти свою землю. Это её долг, её обязанность, её право. Карпер ведь ни за что не поступит по-человечески: он уже убил её отца и весь его гарнизон, и дальше будет только хуже.

Поэтому Кристина была уверена: она обязана вернуть свои земли, освободить своих вассалов и убить Карпера, а если не получится – хотя бы плюнуть ему в лицо. Ей было страшно думать об отце, с которым она так быстро и скомканно попрощалась, уверенная, что не навсегда… и осознавать то, что он, скорее всего, так и не простил её. И если до этого у неё была хоть какая-то надежда на прощение, то теперь…

Боль раздирала её на части.

– Я не очень понимаю, миледи, куда мы всё-таки направляемся? – прервала её мысли Натали. Они ехали уже несколько дней, неужели сложно догадаться…

– В Айсбург, к лорду Штейнбергу, – терпеливо пояснила девушка. Она почти не разговаривала со своими людьми, поэтому её голос прозвучал хрипло и почти беззвучно. Кристина откашлялась. – Больше мне некуда.

Это было правдой – в Нолде сейчас царят хаос и опасность, Шингстен стал врагом, и Бьёльн – её единственная надежда. Кристина очень надеялась, что её там примут. Конечно, лорд Штейнберг не обязан ничего для неё делать, однако съездить в Айсбург всё равно стоит. Совет от человека, которому доверял лорд Джеймс, ей не помешает. А потом… Кристина плохо понимала, что нужно делать потом, но была уверена, что что-нибудь придумает.

Рана на руке вновь дала о себе знать. Кристина поморщилась и прижала её ладонью. Натали пару раз меняла ей повязку, окончательно разорвав платье, но это не особо помогало. Если на лезвии был яд – ей конец, хотя Кристина не слышала, чтобы в Шингстене оружие обрабатывали ядом. Карету они оставили: в ней больше не было надобности. Лошадей же пришлось вести с собой, но они не слишком мешали, даже наоборот.

Кристина не очень представляла, сколько ещё ехать до Айсбурга. Теперь они двигались куда быстрее, их вёл тракт, но всё-таки ощущение, что они направляются не в ту сторону, не покидало её мыслей. И сил соображать просто не было, девушка безумно устала: она никогда не передвигалась на такие расстояния. В голове то и дело всплывал вид карты Драффарии, но все карты, которые видела Кристина на уроках географии и в книгах, были такими маленькими, вряд ли их составители учитывали незначительные повороты, которые вполне могли завести не туда. Оскар уверял, что примерно знает дорогу, но это «примерно» не обнадёживало Кристину.

Ноги из-за долгого пребывания в седле натёрло так, что, возможно, на коже остались страшные мозоли. Волосы растрепались, а расчесать их не было ни времени, ни возможности. Всё тело болело и ныло. Воды было достаточно, а вот еды оставалось совсем немного. Однако о голоде она не задумывалась, как и о физической боли. Раны и мозоли не тревожили её так, как разорванное сердце и абсолютная пустота в душе, которые сводили с ума.

Весь привычный мир Кристины рухнул за одно мгновение, и она даже не успела опомниться, как оказалась под обломками. Было больно и страшно, и с каждым днём сил держаться оставалось всё меньше и меньше. Ей казалось, что она вот-вот упадёт с коня, уткнётся лицом в землю и будет рыдать часами, днями, седмицами… А потом уснёт – и уже никогда не проснётся.

Но нельзя позволять себе такого. Нельзя оставлять свою землю, своих людей, своих подданных. Они наверняка ждут её, надеются, что она вернётся и спасёт… Да вот только кто спасёт её?

Все мысли занимал вопрос: что же она скажет лорду Штейнбергу? За всё время пути ей так и не пришло в голову ничего дельного.

Один из последних дней их путешествия, где-то третий или четвёртый, был мутным, мрачным и душным. Всё в окружающей природе говорило о том, что вот-вот грянет гроза: небо заволокло угольно-чёрными тучами, кое-где поблескивали тонкие ниточки молний, и Кристина почти ничего перед собой не видела.

Пришлось ехать медленнее и осторожнее, хотя так было даже лучше: лошадей они почти загнали, ибо ехали быстро, надеясь за несколько дней преодолеть довольно большое расстояние.

– Оскар! – Кристина с трудом догнала его: её лошадь постоянно вязла в грязи да и вообще устала, равно как и сама наездница. – Может, переждём грозу? Просто я, кажется, не очень представляю, куда мы заехали, – смущённо добавила она.

– Не вижу смысла, миледи, – бросил Оскар. – До Айсбурга считанные километры. Я полагаю, мы уже на территории Камнегорского леса.

Кристина почувствовала прилив волнения.

– Что ж, в таком случае действительно не стоит, – согласилась она, поправляя капюшон плаща дрожащей рукой.

Казалось, что даже предстоящая война её так не пугала, как этот возможный разговор с лордом Штейнбергом. Ведь они с отцом не общались несколько лет… Может, он откажется принять её, предпочтёт запереться в своём безопасном замке и переждать бурю? И что ей тогда делать? Бежать из королевства? Покончить с собой?

– Миледи, мне кажется, мы тут не одни, – вдруг пролепетала Натали, сжимая поводья.

У бедной служанки не было с собой даже плаща, и капитан Эдит великодушно предложил ей свой. Девушка сначала смущённо отказывалась, но потом, когда от холода её начало ощутимо трясти, согласилась. Правда, плащ оказался слишком велик ей.

– Конечно, не одни, – кивнул Оскар, окинув взглядом окружающие их деревья. – Лес-то вон какой огромный.

– Подождите, я тоже что-то слышу, – встревоженно прервала их Кристина, и её слова сопроводил далёкий протяжный раскат грома.