Виктория Александрова - Серебро и сталь

Сильный порывистый ветер развевал на главной башне знамя Штейнбергов – светло-серый замок на чёрном поле. Ночь была тёмной и холодной, сквозь чёрные густые тучи не проглядывали ни звёзды, ни лунные лучи. Кристина закуталась в плащ, грязный и изорванный, но от холода это не спасло. Лорд Штейнберг, несмотря на трёхдневную щетину и запачканные грязью сапоги, выглядел явно аккуратнее в своём чёрном камзоле и тёмно-сером плаще, отороченным соболем. О своей же внешности в настоящий момент Кристина старалась не думать: после нескольких дней беспрерывного пути выглядеть д олжно она не могла.

В коридорах Айсбурга было пустынно и довольно прохладно, и девушка подумала, что это из-за позднего времени: скорее всего, сейчас за полночь и большинство обитателей замка наверняка спит. Их шаги глухо отражались от грубых каменных стен, и голос лорда Генриха тоже сопроводило негромкое эхо.

– Это была не очень удачная охота, – вздохнул он.

– Вы были на охоте? Простите, что отвлекла… – пролепетала девушка, со смущением глядя на свою здоровую левую руку, переплетённую с правой рукой лорда Штейнберга.

– Здесь нет вашей вины, – покачал он головой.

До покоев лорда Генриха, что располагались на втором этаже, они дошли быстро, и девушка так и не согрелась. Странно, но боли ни в раненой руке, ни в ногах, несмотря на подъём по довольно крутой лестнице, она не чувствовала, ещё не зная, что ноги заболят завтра, да так, что она не сможет целый день встать с постели. Не было также какого-либо страха и волнения. Как будто всё, что произошло за последние дни, было всего лишь сном. Как будто она очнулась от этого сна, осознала, что всё не по-настоящему, поняла, что она дома, что отец жив, и продолжила жить привычной, спокойной, счастливой жизнью. Разумеется, это было не так, но осознание того, что лорду Генриху Штейнбергу можно доверять, её успокаивало.

Она оглянулась и поняла, что оказались они не в покоях, а в небольшом зале с длинным столом посредине.

– Дикон, зажги пару факелов, – спокойно приказал лорд Штейнберг. – И не уходи далеко.

Мальчик без лишних слов выполнил приказ и куда-то скрылся. Он был таким быстрым, что Кристина не могла за ним уследить.

Лорд Генрих направился к столу, однако садиться за него не стал. Он выпустил её руку и опёрся о столешницу.

– Вы как себя чувствуете? – вдруг поинтересовался он, и Кристина поняла по его тону, что спрашивает он не из-за элементарной вежливости.

– Всё хорошо, – кивнула она, хотя на самом деле, конечно, всё было плохо. Но он, скорее всего, спрашивал именно о ранах или травмах, а не о том, что было у неё на душе. Единственное, что радовало – рука не болела.

– Мне жаль, – покачал головой лорд Штейнберг. Его голос стал странно тихим и глухим. – Я любил и уважал вашего отца, миледи. Эта потеря ужасна, я… – Он вздохнул. – Я соболезную.

– Спасибо, – тихо выдохнула девушка, не зная, что ещё сказать. В искренности его слов у неё сомнений не было.

– Что же мне с вами делать… – задумался лорд Генрих. Ей приходилось задирать голову, чтобы поймать его взгляд: он был выше неё даже больше, чем на голову. – В Нолд вам возвращаться нельзя. Единственное, что остаётся для меня непонятным: замешана ли леди Элис в этом нападении? Мне кажется, она бы не стала вести себя подобным образом и поощрять такие действия сына.

Девушка замялась.

– Я не знаю, – просто ответила она. – Но ведь у Джоната были причины…

И вдруг руку пронзила такая боль, что Кристина невольно вскрикнула. Как же не вовремя, Господи Боже… Не вовремя – и так больно, что выть хочется. Она отбросила плащ с плеча, обнажая окровавленную повязку, и схватилась за место раны, стараясь не морщиться и не скулить.

– Вы же сказали, что всё хорошо!

Лорд Генрих бросился к ней и, поддерживая под локоть, повёл дальше. В зале обнаружилась ещё одна дверь, ведущая, как оказалось, в кабинет, небольшой и весьма скромно обставленный. Лорд Штейнберг распахнул тёмные шторы, пуская в комнату слабый свет, и Кристина увидела, что стены кабинета пусты. Это было странно и непривычно для неё: у отца висели и охотничьи трофеи, и мечи со щитами, и портреты многочисленных предков.

– Присаживайтесь. – Лорд Штейнберг отодвинул мягкий стул из-за большого дубового стола, и Кристина осторожно села, не отрывая ладони от раны.

Генрих лёгким движением сбросил свой плащ, от факела зажёг свечу и поставил её на стол, открыл стоящий на столе небольшой сундук, а затем вытащил из ножен, что висели у него на поясе, кинжал.

– Если вас не затруднит, снимите плащ, – сказал он.

Кристина послушно стащила с себя плащ, повесив его на спинку стула. Каждое движение приносило боль, но она терпела, скрежеща зубами. Увидев место ранения, замотанное лоскутами, лорд Штейнберг только покачал головой и принялся резать импровизированные бинты в запекшейся крови. Присохнуть они не успели, слава Богу.

– Вы могли подхватить заражение крови.

– Оскар промыл рану, – поморщилась девушка.

– Водой? Вода, может, грязь из раны вымоет, но заразу не убьёт.

Рваные бинты были отброшены на пол, и Кристина решилась взглянуть на своё плечо. В темноте видно было плохо, но она всё же разглядела довольно-таки длинный, не слишком широкий красный порез, едва-едва затянувшийся, но ещё влажный от вновь проступившей крови. Что ж, кажется, от такого не умирают…

– Вам повезло, рана не выглядит настолько страшной, – подтвердил лорд Генрих её мысль. – Простите, но мне придётся отрезать вам… Нет, Боже, не пугайтесь. – Он коротко хохотнул, увидев её округлившиеся от ужаса глаза. – Отрезать всего лишь рукав, чтобы вы потом смогли без боли снять свою рубашку.

– Ничего, режьте, – облегчённо выдохнула Кристина.

Безжалостно распоров рукав, лорд Штейнберг достал из сундука белую марлю, свёрнутую в несколько слоёв, и намочил её какой-то резко пахучей золотистой жидкостью из стоящей на столе стеклянной бутыли. Когда он коснулся полученным компрессом раны, Кристина снова вскрикнула – было ещё больнее, чем раньше.

– Простите, я не предупредил, что будет больно, – улыбнулся лорд Генрих, и девушка почему-то тоже улыбнулась. Он убрал компресс и принялся за перевязку. – Кто это вас так?

– Не знаю, – пожала плечами Кристина. – Кто-то из людей Карпера. Я думаю, это вышло у него случайно: Джонат явно приказывал взять меня живой…

– Это странно, – заметил лорд Генрих, наклонив голову. – Простите, конечно, за такие слова, но после вашей смерти Эори остался бы без хозяина, и он смог бы занять его на правах… точнее, бесправии завоевателя. Но, наверное, и в сердце такого подлеца, как Карпер, может стучаться милосердие.

Кристина лишь вздохнула. Ей казалось, что Джонат считает её трусливой глупой девчонкой, которая, испугавшись его, спрячется в монастыре и сделает всё, чтобы обезопасить свою жалкую жизнь. Но Карпер ошибся.