Ася Бриз - Кая. Зов Пустоши

– Уклоняться, – прошипела, резко дергая повод в сторону и благодаря своих предков за то, что у нас настолько спокойные лошади. Герцогиня повторила мой маневр, и тварь пронеслась мимо, но тут же взмыла вверх, готовясь к новому заходу. Закричал один из стражников, торжествующе заклекотала тварь. У меня не было времени взглянуть, что произошло, еще один уход от существа получилось сделать. Щенок тем временем выбрался из плена моей одежды и соскочил на круп лошади. Я отметила это лишь краем глаза, мысленно выругавшись: за ним еще смотреть. Сейчас мое внимание было сосредоточено на темной тени, что кружила над Элизабет. Вот девушка испугано подается в мою сторону, тварь стремительно бросается вниз, а с моей руки срывается кинжал. Тварь разразилась клекотом, кинжал лишь задел крыло. Чуть поменяв направление, она метнулась ко мне, не набирая высоты. Но тут случилось неожиданное: испуганный конь встал на дыбы, создание Пустоши подалось в сторону, а щенок, мощно оттолкнувшись от холки, подпрыгнул, успев вцепиться в крыло твари. Если бы время могло останавливаться, все бы замерли с открытыми ртами: и фрейлины, и стражники, и твари. Но время стремительно мчалось, не до удивлений. Создание Пустоши истово замолотило крыльями, пытаясь подняться выше. Мой кинжал вонзился в тело твари, та заорала почти на ультразвуке, но, не падая, пыталась отлететь в сторону, щенок цепко держал за крыло, и как-то сразу становилось понятно, что не щенок это вовсе, а создание Пустоши, и схватка, и снежная песнь – это его стихия. Помянув Хелла, я подскочила на круп лошади и, повторяя подвиг щенка, прыгнула на висящую в воздухе тварь. Огромный клюв щелкнул рядом с лицом, мы повалились на землю. Я пыталась сдержать бьющие огромные крылья, волк вцепился в горло, но тварь по-прежнему сопротивлялась. Рядом простучали копыта, герцогиня спрыгнула с лошади и без замаха вонзила кинжал в глаз твари, вынула и тут же пронзила второй. Тварь выгнулась в агонии и еще спустя пару бесконечных мгновений затихла, даже клекота не раздалось. Я едва успела выползти из-под крыльев создания, когда Элизабет толкнула в сторону. Лицо задели кожистые крылья.

– Все время отвлекала эту, – пропыхтела герцогиня, пятясь и насторожено сжимая кинжал. Я вытащила свой и встала к ней спиной.

– Лошади фрейлин уже должны были вернуться в крепость, дозорные поймут, что произошло что-то, и вышлют подмогу, – я не успела закончить мысль. Тварь беззвучно появилась рядом, наотмашь взмахнула кинжалом. Не успела, мне бы клинок свой.

Отчетливо громко застонал стражник, тут же раздался жуткий хруст и дикий уже нечеловеческий стон.

Убили. Моего человека убили.

Тонкая, на грани сознания, мелодия играла в пространстве. Ей подчинялись порывы ветра, под нее плясали снежинки, она руководила ходом тяжелых туч. Играла свою мелодию песнь Пустоши. Нечто горячее и злое разлилось внутри. Мой человек умер в ритме этой жуткой песни. Ярость, та, что поселилась этой ночью. Ярость, что так всколыхнулась днем. Ярость, дикая и почти неконтролируемая, захлестнула сознание. Она отзывалась этой песне, я слышала такт и очень ясно ощутила тех, кто танцует в небе. На ресницы налип снег, моргнула, у Хелла в заднице, небось, светлее, чем тут. Элизабет неловко взмахнула кинжалом, тварь прянула в снежную марь. На задворках сознания услышала истошный крик фрейлин, ярость колыхнулась в такт с этим криком.

– Этих ты не сможешь забрать, теперь я тебя чувствую, – прошептала я. Она была справа, вот сместилась влево, нацеливается. Из снежного вихря мелькнуло кожистое крыло, но мне не нужны были глаза, песнь играла, тварь подчиняется ритму, а я его чувствовала, еще секунда. Мой кинжал сбил ее на лету, четко войдя в глаз. Тварь заклекотала, падая наземь и взбивая крыльями снег, щенок сделал пару скачков и с рыком вцепился в горло. Я отобрала у герцогини кинжал и с вернувшимся спокойствием прикончила создание. Ритм сбился. Тварь дернула крылом и обмякла, почти сразу потеряв контрастность. Через несколько часов ее тело полностью войдет в землю. Создания Пустоши могут находиться в нашем мире лишь живыми, их тела быстро разлагаются и исчезают.

Герцогиня уже вытаскивала из тела кинжалы. Мы бросились на помощь стражникам вместе. Стражнику. Голова откатилась в сторону, тело разметалось, а рядом из тела мертвой твари дрожащими руками доставала клинок маркиза Дебора. На ее нежно-розовой шубке бурые разводы смотрелись особенно жутко. Второй стражник спешился, одна рука свисала плетью, орошая снег красными каплями, второй он сжимал клинок, настороженно оглядываясь. Две фрейлины сидели за его спиной, отчаянно дрожа. А вот маркиза, достав клинок, неловко его подняла. Тварь кружила, я ее чувствовала. Подбежав к девушке, отобрала клинок.

– Дебора, ты молодец.

Девушка не отреагировала.

– Княжна, – прохрипел стражник. Я встала к нему спиной, герцогиня подошла к испуганной маркизе, задвинула ту себе за спину и подняла кинжал.

– Потерпи, страж.

Он не повернул головы в мою сторону, отслеживая пространство. Тяжело вздохнула:

– Смотрю в темноту, вижу тварь.

– Поднимаю клинок, – отозвался ритуальной фразой мужчина, перехватив оружие.

– Сейчас появится на три часа, руби наотмашь.

Солдат послушно взмахнул клинком, тварь заклекотала, прянула в сторону, мой кинжал вонзился под крыло, промазала. Создание попыталось взлететь, но крыло пробил кинжал, брошенный герцогиней. Тварь резко клюнула вниз, в двух метрах над землей выровнялась и попыталась взлететь снова, но на этой высоте я могла уже ее достать. Подпрыгнув, полоснула наотмашь клинком. Создание рухнуло в снег, истово щелкая клювом. Песнь потеряла ритм. Странная мелодия еще играла, управляя стихией, но звучание силы ушло. Голову твари снес стражник, кожистые крылья замерли темными пятнами на снегу.

Солдат покачнулся и с тихим стоном опустился на колено. Я устало оглянулась. Элизабет подошла к солдату, облокотила на свои ноги, мягко придерживая. Его бы уложить, да перевязать. Ветер швырнул в лицо горсть колючих снежинок, зябко поежилась, шапка в пылу сражения потерялась, холодно. Две фрейлины поднялись, их била крупная дрожь, то ли от холода, то ли от страха, но сделать шаг девушки не решались. Так и стояли обнявшись, в ужасе таращась на отсечённую голову. К нам хромая подошла маркиза, ее белоснежные волосы спутались, лицо было белее снега, а взгляд остекленевшим. С яростным остервенением она выдрала кинжалы из твари, тот, что метала я, застрял, и девушке пришлось его расшатать, прежде чем получилось достать. Достала, молча протянула мне, второй крепко сжала, прижимая к груди.

– Дебора, – мягко позвала я, забирая кинжал. Голубые глаза девушки не выражали эмоций. Аккуратно взяла за плечи и чуть встряхнула. У нее дернулся уголок губ, взгляд остался пустым.