dichillustrator - На все 4 стороны

Степанова жена сходила к ворожее. Та сказала, что Лукерья им порчу навела. А она, ворожея, снять не может, потому, как не по силам ей. Жена рассказала все Степану. Пошли к Лукерье. Она их выгнала со двора. Ещё и посмеялась.

А тут опять беда. Корова растелиться не может. Лежит, смотрит печальными глазами. Дышит тяжело и нос сухой.

– Дорезать придётся. – Степан пошёл к соседу за помощью.

Гашка заголосила. На пороге коровника появилась Стешка. Сонная.

– Что с хоровхой случилось? – Хоть и десять лет, а «к» не выговаривала.

– Иди отсюда! – прикрикнула Гашка.

– Мамка, тебя батя кличет, – позвал Гашку сын.

Она ушла. А Стешка осталась. Подошла к корове. Потрогала сухой нос.

– Не бойся, хоровха, я тебя спасу.

Стешка закружилась на месте, закрыв глаза. А потом открыла. Перед ней стояли маленькие человечки.

– Помогите! – приказала она.

Степан с соседом пришли дорезать корову. И застали её, облизывающей двоих новорождённых телят. Рядом стояла Стеша. Человечков они не заметили. Стешка знала, для других они невидимы.

С тех пор Стеша стала помогать животным разродиться. А вскорости и Лукерья на поклон пришла. Стешка ей что-то на ухо шепнула. Корове её помогла. Но Лукерья обходила Стешку десятой дорогой.

Стеша росла. Дар у неё открылся, животных лечить. В двенадцать лет её уже по всей округе звали. Ветеринар сильно тем недоволен был. Говорил, что не может необразованная девка так лечить хорошо. Будто нечистая сила ей помогает.

Стешка удивлялась:

– Странный ветеринар. Не может хоров лечить, пусть другим не мешает.

Человечки согласно кивали в ответ. И тихонько смеялись. «К» выговаривать Стеша так и не научилась.

– Бэлла, ты просто мастер факапа! – иронично произнесла Тина, не переставая облизывать Чупа-чупс. – И это твоя дипломная работа?

Тина была дочкой директрисы и лучшей ученицей класса. И почему-то считала себя подругой Бэллы. Если только постоянное подтрунивание и самоутверждение за счёт товарки можно было считать дружбой.

Феи сидели на заборе и наблюдали за девушкой во дворе старенького коттеджа. На улице было холодно и темно, восход только занимался где-то далеко на горизонте. Но она уже выскочила из дома и набирала в колодце воду.

– Иваново? Я тебя умоляю! Ты где ей здесь мужика-то найдёшь? Да ещё с такими данными! – «подруга» была безжалостна.

Бэлла сидела, поджав розовые губки и уговаривала себя не реагировать. Хорошо хоть, что для девушки они были невидимками, каково бы ей было слышать нелестное мнение о себе отличницы Высшей Школы Фей.

Ну, не объяснять же ей, что Бэлле не хватило баллов на прошлом экзамене, чтобы хотя бы «докрутить» подопечной фигуру, не то, что место рождения. А все потому, что экзаменаторша имела личные счёты с матерью Бэллы. Говорят, они поссорились из-за человеческого мужчины. Феи, хоть и волшебницы, а все же женщины и такого не прощают.

– Ой, божечки, – не унималась Тина, широко открывая свои и без того огромные синие глаза. – Ну, ни кожи ж, ни рожи, да ещё и картавая! Мда… шансов попасть в Эскадрилью у тебя ноль, дорогая…

– Слушай, заткнись, а? – не выдержала Бэлла. – Она нормальная и все у неё будет хорошо. Вали в Москву и занимайся своей дипломной!

Уголки пухлых губок Тины обиженно опустились.

– Я-то думала, мы подруги! А ты… ты просто стерва!

Фея гордо расправила крылышки, от души сыпанула на них пыльцы и взлетела.

– Помяни моё слово, ничего у тебя не получится. Впрочем, как обычно. Ты ни на что не способна, я всегда это знала. Увидимся на выпускном балу, если тебя туда вообще пригласят с такими-то данными!

С этими словами Тина развернулась и улетела, оставляя за собой призрачный свет волшебной пыльцы. Бэлла тяжело вздохнула и посмотрела на свою подопечную. Ну, ладно, допустим, у неё не модельная внешность, но зато густые, рыжие волосы и зелёные глаза. И веснушки такие милые. Она сама, конечно, так не считает, но это дело времени. И имя такое красивое – Злата. И сердце у неё доброе, не испорченное. Вон, за приболевшей мамой ухаживает и братишку, считай, сама воспитывает. И учится хорошо, с такими отметками вполне можно в столичный ВУЗ поступать!

Она должна быть счастливой! И пусть Тина считает её неудачницей, но настоящим мастером своего дела становятся, когда приходится бороться и учиться, а не когда тебе всё на блюдечке с золотой каёмочкой принесли.

⠀

Словно в ответ на её мысли, в кармане затренькал серебристый фейский смартфон. Тина уже выложила в Фейграме первое фото со своей подопечной. Девица возлежала в огромной ванной в Подмосковном доме, наполненной пеной и явно наслаждалась жизнью. Сама Тина разлеглась с коктейлем на туалетном столике среди дорогих кремов и лосьонов. Подпись под картинкой гласила «Так выглядит ПЕРСПЕКТИВА». Ещё через мгновение она запустила флэшмоб в сторис #поделись_своей_перспективой и

#кто_со_мной_в_Эскадрилью.

Бэлла поставил Фейграм на беззвучный режим и спрыгнула с забора. Она подлетела к своей подопечной, села ей на плечо и прислушалась к мыслям. Злата думала о том, сколько всего ей надо успеть за сегодняшний день, волновалась перед контрольной, перебирала в голове список лекарств для мамы, и какие уроки у младшего брата. Руки сводило от ледяной воды, тяжёлое ведро тянуло вниз, было ужасно жалко себя.

«Нет, так не пойдёт», – решила маленькая фея-невидимка. – «Нас с тобой, дорогая, ожидает большое будущее!»

Бэлла достала из привязанного на талии мешочка горсть пыльцы и высыпала её над своей подопечной.

«Начнём с хороших мыслей и уверенности, что все будет хорошо. А там уж реальность сама изменится. Это я называю перспективой».

– Мама, вы не можете так со мной поступить! – юная черноволосая Лея, стояла перед матерью и, выпятив вперёд пышную грудь, топала ножкой. – Я не выйду за Ноама! Он стар и нем. Разве такую судьбу вы хотите для дочери?

– Лея, успокойся. Тебе всего пятнадцать и поэтому тридцатилетний Ноам, кажется тебе стариком. Поверь мне девочка, мужчина в этом возрасте находится в самом рассвете сил. Он богат и это огромный плюс для тебя. Наш древний род Марголиот совсем обнищал и большое счастье, что Ноам готов взять тебя без приданного.

– Но у меня есть жених. Мой Гиль. Я обещала, что стану его женой.

– Девочка моя, твой Гиль – невидимка, пустота. Он уехал пять лет назад и больше от него ни слуху, ни духу. О каком обещании ты говоришь? Вам было по десять лет, и вы были дети. Не будем спорить дочь. Твоя судьба решена. Отец дал согласие на вашу с Ноамом свадьбу.

Лея громко заплакала и убежала к себе в комнату.