Артём Цветков - Истра

В противоположной стороне, через леса эльфов в жаркой безжизненной пустыне на востоке, располагался оазис Саала, похожий больше на волшебный мираж, в центре которого был воздвигнут город Варантис, объединявший всё Восточное царство. Сказочные дворцы и прекрасные храмы вызывали искреннее чувство удивления при виде их красоты и создавали постоянное впечатление нахождения в сказке. Эти города разделяло ни много ни мало около тысячи километров, и на этом просторе раскинулись изумрудные озёра и густые леса, а также непроходимые топи.

А если решиться отправиться на юг, то можно было забрести в бесплодные лавовые земли. Отважиться на такое путешествие могли лишь самые опытные авантюристы в поисках редких минералов или же необходимых для посохов магических драгоценных камней.

Мир Истры населяло множество рас и существ – от людей до огромных и очень опасных чудовищ, обитавших в глубинах подземелья, в которых они охраняли свои сокровища и редкие артефакты. На момент начала в Истре оказалось около ста тысяч странников и чуть больше миллиона местных. Странники – это люди, пришедшие в Истру из нашего мира, а местные – те, кто изначально здесь находился, со своей историей, чувствами и характерами.

Этот мир живёт по своим законам и правилам, во времена средневековья в котором наравне с мечами существует и магия. Таинственная и завораживающая, она манила многих странников своими безграничными возможностями и могуществом, что скрыто в ней. Поначалу было пять всем известных школ магии, и каждой из них можно было овладеть при должном усердии. Четыре основывались на стихиях и в основном носили атакующий характер, а вот пятая – магия исцеления, способная излечить серьёзные раны и даже вернуть отрубленную в бою руку или какую-нибудь другую конечность. Тех, кто овладел магией исцеления высокого уровня, уважали и почитали на всём континенте, однако её сила была небезгранична, она не могла воскрешать мертвых. Со временем пребывания в этом мире стало известно и ещё об одном направлении магии, изучить её могли только сильнейшие существа Истры. И имя ей было некромантия, запретное учение на всём континенте. Это тёмное искусство давало магу неограниченную власть над мёртвыми, но всё имело свою цену.

По естественным законам природы все – и местные, и странники – были смертными, однако вторые имели преимущество. Каждый, кто попал в этот мир, получал один свиток воскрешения, но использовать его можно было только на другом игроке, и всего лишь единожды позволялось спасти своего товарища от вечного забвения. И в тот момент, когда перед странником ставился такой выбор, из тёмных глубин его души поднимался лишь один вопрос «А спасёт ли он меня?».

Умерев в этом мире, местные исчезали из него навсегда, а участь странников оказалась намного туманнее, ведь никто из них не знал, окажутся ли они живы в своём мире после смерти, поскольку покинуть Истру так же оказалось невозможным. Все известные выходы были заблокированы, связь с внешним миром оборвана. Странники оказались запертыми в этой иллюзорной тюрьме. Поэтому в первые месяцы многих охватила паника, анархия творилась в городах, отчаянье проникло глубоко в головы и поселилось там. Кто-то искал спасение в вере, а кто-то – в крепком вине. Многие находили выход в самоубийстве. Конечно, не все решились на этот шаг, каждый думает, что лишить себя жизни может только слабак, трус или человек, павший в пучину мрака. Но на самом деле, дабы сделать этот шаг даже тому, кому больше нечего терять, необходима невероятная смелость. Однако были и те, кто воспользовался сложившейся ситуацией. Жадные до власти, алчные до денег, они просочились во все сферы жизни нового мира и наслаждались этим. Так шли месяцы, а за ними года и постепенно многие просто смирились с происходящим. И приняли свою судьбу такой, какая она есть.

Вновь наступило ещё одно утро в этом мире ложных надежд и веры в чудо. Архиепископ Лутцио проснулся от стука в дверь его опочивальни. Заёрзав в кровати, он нащупал рукой подушку и постарался как можно сильнее прижать её к своим ушам, в надежде, что источник его дискомфорта исчезнет. Но стук не прекращался и, кажется, становился настойчивее.

– Ладно, бог с тобой, входи уже, – с недовольством проворчал Лутцио.

Дверь распахнулась, в дверном проёме стоял человек. И, как считал Архиепископ, порой тот слишком нахально себя вёл и весьма много себе позволял. Звали его Сольт, работал он личной прислугой великого и несравненного Лутцио, по крайней мере Архиепископ сам о себе был такого мнения. Слуга, склонив голову, проговорил:

– Господин, пора просыпаться, у вас скоро утренняя служба, вы же не хотите, чтобы ваша паства ждала? – прозвучало это как упрек, и он направился к окнам, чтобы впустить в комнату побольше света.

Архиепископ явно никуда особо не собирался и продолжал нежиться в своей кровати. Звук распахивающихся штор нарушил сложившуюся тишину, вспышка яркого света разогнала тьму, на что он зажмурил глаза. При свете утреннего солнца взгляду Сольта открылся весь тот бардак, творившийся в комнате после вчерашней небольшой пирушки, правда, господин их так часто любил устраивать, что он уже привык к этому.

Круглый стол, стоявший возле окна, был завален различными фруктами, а несколько виноградин укатились вообще куда-то под кровать. На огромном зеркале, стоявшем возле стены напротив кровати, неопрятно висела женская одежда. Возле же самой кровати стояло множество кувшинов из-под вина, многие из них были перевернуты, что привело к образованию небольших винных пятен под ними. Сам Архиепископ лежал на огромной кровати с балдахином и шёлковыми подушками в окружении двух миловидных девушек. И по уже сложившейся традиции, это были брюнетка и блондинка, на первый взгляд, лет по двадцати, но слуга знал, что господин любит помоложе. Лутцио громко вздохнул.

– Ладно, девочки, единственному светочу в этом мрачном мире пора нести слово божье в массы.

Шлёпнув блондинку по заднице, Архиепископ улыбнулся. Улыбка на его лице была омерзительна, в ней крылись похоть, жадность и праздность. Скинув одну ногу с кровати, он всё-таки стал подниматься, что давалось ему довольно тяжело из-за тучной фигуры. Встав, он оказался абсолютно голым, его нижнее бельё было разбросано где-то по комнате.

– Сольт, чёрт тебя дери, что стоишь как вкопанный, неси мне одежду. Долго мне стоять вот так, в чём мать родила? – возмущался Архиепископ, хотя если быть откровенным с самим собой, ему доставляло удовольствие вот так вот стоять нагишом.

– Извините меня, господин, сейчас я всё подготовлю, – слуга откланялся и ушёл за одеждой.

– Пошевеливайся, да поскорее, – вслед кричал ему Лутцио.