Вера Игнашёва - Зеркала Линарии

Ада продолжала сборы и после трех часов ночи, когда разбудила Юлию, но велела ей пока остаться в кровати. Принцесса лежала, свернувшись калачиком, и едва приоткрытыми глазами следила как служанка, шевеля губами, вновь пересчитывает сложенные вещи, крепко завязывает очередной тюк и куда-то его уносит безмолвно и тихо, как тень выскальзывая из комнаты. Юлия понимала, что толку от её помощи всё равно сейчас не будет никакого, поэтому просто молча ждала той минуты, когда нужно будет встать и одеться.

В октябре светает уже не так рано, как летом. В четыре утра девушки одевались в почти кромешной темноте, при свете единственной свечки. В гардеробе принцессы нашлось два бархатных охотничьих костюма и два тёплых плаща. Ада надела костюм поменьше, тёмно-синего цвета, а Юлию она одела в такой же, только тёмно-зеленый. Принцесса погладила тонкими пальцами меховую опушку подобранного в цвет камзола берета. Посмотреть на то, как она выглядит, дочь Эриха не могла – в комнате не было зеркала.

Три года назад Горная принцесса сама потребовала, чтобы большое старинное зеркало вынесли из комнаты, где она спит. Никто не стал возражать, поскольку старое поверье гласило: держать зеркало в спальне – дурная примета. Старшие рассудили, что впечатлительная девочка лишь недавно узнала об этом и испугалась. А быть хорошо одетой и причесанной принцессе помогала прислуга.

После того, как они с Адой спрятали под беретами свои девичьи кудри, служанка не удержалась от восторга:

– Госпожа, да мы теперь похожи на мальчиков!

– Жаль, что это не так, – грустно пробормотала принцесса, – Оружие бы нам не помешало.

– Да, – согласилась служанка, – В оружейный зал никак нельзя попасть без ведома Вашего отца. Но я нашла Ваш кинжал, он почему-то оказался среди одежды. Вот.

И изящные серебряные ножны украсили пояс принцессы.

– Так лучше, – согласилась она.

Грегор не боялся темноты. Он всегда считал себя смелым парнем и даже отчаянным. Дорога, по которой сын прачки постепенно углублялся в густой мрачный ельник, была достаточно широкой, поскольку вела в Порог. Но Грегор не собирался идти по ней всю ночь. Юноша помнил, что в какой-то момент необходимо повернуть направо, чтобы выйти к озеру Третьему. Днём это не представляло никакой сложности, тем более, на озеро юный путешественник ходил неоднократно. Он и сейчас не сомневался, что правильно найдёт дорогу.

За пазухой у Грегора Безотцовщины был спрятан только один кусок зачерствевшего хлеба. Но беглец не страшился голода, поскольку был уверен – «что-нибудь подвернётся». Такая уверенность не удивила бы летом, когда лес может накормить путника, но сейчас, в унылом холоде октября, казалась неразумной.

Впрочем, сын деревенской прачки не был глупым или беспечным простаком, хоть и отличался верой в собственные силы и природной весёлостью. А с таким характером ребёнку, росшему без отца и в бедности, жилось легче.

Этот нескладный парнишка побывал во многих переделках. Правда, до сих пор ни разу ещё не приходилось ему идти по осеннему лесу ночью, одному и налегке. Однако путник верил в свою удачу и счастливую судьбу. Наверное, именно поэтому Грегору и удавалось всегда быть в хорошем настроении.

Ярко светила полная луна. Лес по обе стороны дороги напоминал высоченный чёрный забор – верхушки елей чётко виднелись на фоне звёздного неба. Грегору хотелось насвистывать. Но он чувствовал: свист будет звучать жутковато в полной тишине, и ограничился тем, что стал напевать про себя бодрый мотивчик.

Замёрзнуть беглец не боялся даже в своей тонкой рубашке, коротковатых штанах и рваных ботинках, потому что шёл быстро и останавливаться не собирался. А поспать, рассудил он, можно и днём, когда станет немного теплее. Если собрать лапника и сделать что-то вроде гнезда в корнях какого-нибудь большого дерева – получится вполне подходяще для отдыха.

Час проходил за часом, дорога превратилась в лесную тропинку. Путешественник свернул вправо, как ему показалось, в нужном месте. По расчётам Грегора выходило, что через пару часов он придёт на болотистый берег Озера Третьего и, если прошагает ещё часа с полтора вдоль воды, то найдёт сухое и пригодное для привала место. А к тому времени должно было достаточно рассвести, чтобы понять где находишься.

Грегор старался не слишком много думать об озере, поскольку мысли о воде вызывали жажду, и тогда ночной путник чувствовал подступающую усталость. Лучше уж помечтать об интересных приключениях, которые, без сомнения, ждали впереди. Если же это не так, то тогда побег из дома не имел никакого смысла. А вот в это Грегор верить не хотел.

Выйти из замка незаметно можно было только двумя путями. Одна небольшая тайная дверь располагалась с его восточной стороны, а другая – с западной. Девушкам была нужна вторая.

Замок стоял, как человек, прислонившийся спиной к огромной скале. Поэтому нападения с севера никто не опасался. А перед Орлосом, охватывая площадь в десятки раз большую, чем сам дворец, подобно овальному подносу лежал «город при замке». Город был обнесен высокими крепостными стенами, которые примыкали к Орлосу, как если бы они были кольцом, а замок драгоценным камнем на перстне.

Тайные выходы находились в тех местах, где крепостная стена смыкалась со стеной замка, и давали возможность попасть внутрь или выйти из строения, не пересекая широкий крепостной ров. Каждый из секретных ходов был скрыт за высокой скалой, прилегающей почти вплотную к дверям. Здесь нужно было пройти сквозь довольно тесную для взрослого человека щель, а затем спуститься по петляющей между скал узкой тропинке, которая вела в сосновый лес, неразличимый сейчас в густом утреннем тумане

Девушки бесшумно крались по коридорам к западной дверце. Обутые в мягкие охотничьи сапоги на шнуровке, они тихо ступали в полной темноте и осторожно продвигались к выходу. В свечах не было необходимости – всё детство девочки провели, играя в этих сводчатых коридорах, и их ноги помнили каждый выступ и ямку в каменной кладке пола.

Юлия старалась не дрожать. Утренний холод, нервное напряжение и короткий сон вызвали озноб, но нежелание выглядеть слабой и испуганной было сильнее. Принцесса ничего не спрашивала у рыжей компаньонки. В преданности Ады она сейчас была уверена больше, чем в чём-либо на свете.

Лиловые плащи из гладкой ткани, щедро подбитой снизу лисьим мехом, стали настоящим спасением от холодного воздуха и ветра, пронизывающего всех, кто решился выйти на улицу в это сумрачное и неприветливое время.

Спуск по тропе занял около часа. Несмотря на клубящийся вокруг туман, уже можно было догадаться с какой стороны находится восток, и где, если бы его не скрывали низко висящие тучи, сейчас брезжил бы рассвет.