Ирина Левкович - Рыцарь в башне

Захватив плащ, он шагнул за порог в сопровождении четырех маленьких фигурок.

…Кошка не выходила из своего укрытия всю ночь.

– Я вас заждалась, – сказала Принцесса Лекарю, – я надеюсь, они не причинили вам никаких неудобств.

Лекарь хмуро посмотрел на девушку. Говорят, что испытания только закаляют душу и принимать их надо с благодарностью. Правда, с незакаленной душой, но зато дома, за горячим ужином, он бы чувствовал себя гораздо лучше. Неудобства – это мягко сказано.

К замку он вместе с труподетьми шел, конечно же, через лес. Ветви хлестали его по лицу, а дождь лил такой холодный, какого давно не было в это время года. К тому же ему приходилось то и дело смотреть под ноги, чтобы не споткнуться, не упасть и не сломать свою бедную шею. Вместе с этим надо было следить за жуткими спутниками, чтобы они держали свои ледяные руки подальше от него. Капли дождя стекали по их лысым черепам. Их дыхание оскверняло все живое в этом лесу. Отвратительные создания! По доброй воле он бы не прикоснулся к ним даже палкой.

А в замке было тепло. Поленья, приветливо потрескивающие в камине Принцессиной спальни, как будто пели колыбельную уставшему путнику. Лекарь зевнул. Слуги – обычные, человеческие слуги – принесли ему горячего молока, чтобы согреться. Дракон угостил сигарой. Труподети, едва они вошли в замок, потеряли к Лекарю всякий интерес и отправились петь свои молитвы под дверь Короля. «Пусть теперь Королева с ними разбирается», – обрадовался Лекарь.

Принцесса продолжала ухаживать за раненым Ехидной. Она по-прежнему полоскала бинты в воде, теперь уже окрашенной в красный цвет. Сам Ехидна уже почти не кричал и позволил Лекарю себя осмотреть.

– Жить будет, – заключил Лекарь, – все, что ему понадобится, у меня с собой. Я объясню, какие лекарства ему нужны.

– Но я буду вам признательна, если вы мне все запишете, – сказала Принцесса, пытаясь отыскать чистую бумагу в ящике своего стола. – Ой!

Девушке стало больно. Она посмотрела на палец. Так и есть – порезалась бумажным листом. Несколько капель крови упали на платье. Дракон поморщился. Лекарь не обратил на это внимания, занятый пациентом. Он возился с его пустой глазницей, стараясь при этом причинить как можно меньше страданий. «Да что мы все знаем о мучениях по сравнению с ним, этим бедным мальчиком», – мысленно рассуждал он. А вслух сказал, что воду для смачивания бинтов хорошо бы поменять на чистую.

Принцесса решила сделать это сама. Взяв чашу, она отправилась на нижний этаж, на кухню. Она ходила очень тихо, почти бесшумно, и сейчас это сыграло ей на руку.

Едва спустившись со ступеней, она услышала голоса, доносившиеся из кухни. Решив из любопытства не раскрывать себя, девушка спряталась за ближайшей колонной, причем так, чтобы ей было видно и слышно все происходящее. И хорошо, что сейчас ночь – тусклого света одной свечи еле-еле хватало на то, чтобы осветить только часть кухни, поэтому можно было не беспокоиться, что Принцессу обнаружат за пределами помещения.

Больше всех говорила Прачка. Толстая гаргулья рассказывала своим товаркам про Рыцаря, чересчур жестикулируя и постоянно повышая голос, срываясь на визг.

– А потом он попросил меня остаться! – хвастливо сообщила она и засмеялась. – Я вам вот что скажу: недалек тот час, когда я нарожаю ему кучу маленьких рыцарят! Вот тогда посмотрим! А клячу его на суп пустим. Я как ее увидела – не знала, куда деться! Ехала – так страшно было, думала, она прямо подо мной умрет. Нет, я точно от нее избавлюсь, а вместо нее купим молодую.

Прачка похлопывала себя по пышным бедрам, рассказывая непристойные подробности, противно улюлюкала и пританцовывала на месте. Кухарка, женщина уже с проседью в волосах, и горничная, высокая блеклая молодая девица, прятали от стыда глаза и постоянно поправляли фартуки, чтобы не встречаться взглядом с Прачкой. Наконец кто-то из них придумал благовидный предлог, чтобы уйти.

Принцесса вздохнула с облегчением. Прачка осталась на кухне одна. Бесстыжая женщина сразу же достала пустой мешок, спрятанный где-то в нижних юбках, и до отвала набила его чистым бельем, которое лежало в корзине, стоящей рядом. При этом бормотала что-то о ненависти.

«Так она еще и ворует!» – догадалась Принцесса.

И вот это Прачке с рук не сойдет. Она может совращать Рыцаря, присваивать его имя и клячу, но красть вещи из замка!..

Она свое еще получит.

В последнее время Королева страдала бессонницей. Что толку ворочаться в постели и смотреть в потолок? Она тихо встала с кровати и направилась в тронный зал.

Самой большой ее страстью были шахматы. Иногда, в такие моменты, когда совершенно не хотелось спать, ей нравилось любоваться бронзовыми фигурками, держать их в руках. Это был подарок Министра Тайн и Интриг в день ее бракосочетания с Королем. Она пожелала, чтобы шахматный стол стоял именно в тронном зале. А Король слишком любил свою жену и потому не стал отказывать ей в этой маленькой прихоти.

Эхо ее быстрых шагов разносилось по длинным пустым коридорам. Вообще-то, ей даже нравилось такое запустение – казалось, что весь замок принадлежит только ей.

Навстречу Королеве, опустив головы, шли проклятые труподети. Через несколько минут они опустятся на колени у дверей ее с Королем спальни и запоют свою заунывную песню, от которой бы бросило в ледяную дрожь даже самого смелого воина.

«Надеюсь, вы когда-нибудь порвете свои глотки», – мысленно пожелала Королева.

Бледные создания, словно прочитав ее мысли, резко остановились. Они обступили ее плотным кольцом, не давая пройти, а в белках их глаз она увидела свои отражения – ясно и отчетливо, так, как если бы смотрела в зеркало.

Королева не могла пошевелиться. Труподети хватали и тянули ее за руки, сорвали с шеи украшение – жемчужное ожерелье упало на пол и рассыпалось. Словно подчиняясь какому-то невидимому богу, Королева опустилась на колени – ноги перестали ее слушаться. А подняться не хватало сил. Руками она уперлась в пол, пытаясь помочь себе встать, но ничего не вышло – резко закружилась голова, и Королева так и осталась стоять на четвереньках. Она боялась, что малейшим движением сделает себе только хуже.

Кто-то из труподетей запустил руки в ее волосы – одна из шпилек, удерживавших прическу, поцарапала кожу, а цепкие пальцы больно дернули мягкие локоны. Следующим, что она почувствовала, была хлесткая пощечина.

Все, что смогла сделать Королева, – закусить губу. Кричать нельзя, никто не должен застать ее в таком унизительном положении, даже слуги.

Затем – вторая пощечина, на этот раз куда больнее. Ее толкнули, а потом плюнули в лицо.

Она не сразу поняла, что сережку из мочки ее уха вырвали вместе с мясом. Запахло кровью.