Олег Рогозин - Первая кровь осени

Когда Дэйв вернулся, туман за окном уже начал приобретать сиреневый оттенок, предвещая наступление сумерек. Мэтт распахнул окно, вдохнул холодный воздух и покорно добавил очередной цвет в обновленную палитру сознания.

– Проветриваешь башку или комнату? – поинтересовался Дэвид, появляясь в дверях.

– Разгоняю облако дешевого пафоса, – отозвался Мэтт. – Твой редактор ни разу в разговоре не упоминал, что сейчас двадцать первый век, и Лавкрафт с Дансени давно истлели в своих гробах?

– А, я смотрю, ты ознакомился с моим монументальным трудом…

– Самую малость. Первой истории мне хватило для начала.

– Пойдем, – Дэвид сделал приглашающий жест. – Продолжишь играть в критика за ужином, идет? Но сначала нам придется его приготовить. Трудотерапия, говорят, творит чудеса.

Некоторые из пациентов клиники действительно ходили на подобные сеансы, трудотерапии или чего-то подобного, факт. Клеили игрушки из бумаги, рисовали картинки. Хотя это уже скорее арт-терапия, верно? Мэтт вздрогнул, вспомнив бледные лица с отсутствующим взглядом и узловатые пальцы, отчаянно стискивающие карандаши.

Там был один парень, настоящий художник, не иначе. Даже пребывая наполовину в галлюцинаторном тумане, он умудрялся создавать поразительно живые, объемные портреты неведомых существ. Твари смотрели с его полотен с нечеловеческим равнодушием. Мэтт никогда не признался бы в этом даже себе, но он боялся заглядывать в глаза нарисованным монстрам.

Иногда бедняга забывался и не замечал, что грифель сломался, карандаш треснул в его руке, щепки впиваются в пальцы и ранят их. Он дорисовывал картины кровью, и это никого не удивляло. Чем же еще питаться тварям, которых он рисует, как не кровью…

Мэтт не сразу сообразил, что замер посреди лестницы, вцепившись в перила. Дэвид опять смотрел на него очень внимательно, но, к счастью, пока молчал.

– Извини, я зависаю, – пробормотал он, поспешно спускаясь.

На разговор о книге Дэйв его все-таки «развел». За столом от собеседника не скрыться, не убегать же с тарелкой в ближайший темный угол, затыкая уши, чтоб не слышать вопросов. А хотелось.

– Ну что я могу сказать, я же не литературный критик, – Мэтт старательно ухмылялся, чтоб не демонстрировать растерянность. – Этакий небрежный, панибратский, можно сказать, стиль. Будто разговор в пабе между приятелями. Но ты выбиваешься из образа местами, серьезно. Кровь, понимаешь ли, «алеет экспрессионистскими мазками»! О господи, Дэйв, ты что, и правда думаешь о такой вот херне, когда смотришь на труп?

– Ты и представить себе не можешь, о какой херне я иногда думал на работе, – Дэвид был неожиданно серьезен, и это было хреново. Его поведение оставляло все меньше шансов свести все к шутке. Мэтт понимал, о чем именно этот разговор, но оттягивал решительный момент до последнего.

Черт бы его побрал с этими откровениями. Вроде и так все достаточно паршиво, ну зачем добавлять в жизнь Мэтта еще и тот факт, что единственный человек на свете, к которому он приполз, потеряв все – законченный псих?

– Ладно, только не говори мне, – не выдержав, Мэтт с шумом отставил кружку. – Не говори мне, что ты это всерьез. Все эти… духи. И мертвецы.

– Кое-что я приукрасил, конечно, – Дэйв не смотрел ему в глаза. Смотрел на свои руки, бесцельно теребящие край скатерти. – Я не всегда их вижу, иногда просто чувствую. Как чувствую связи между людьми. Их настроение, прежде чем они откроют рот. Слушай, я не знаю, что из этого мистика, а что наблюдательность. Но ты же сам видел, ты же сам говорил мне, что я будто насквозь их вижу, помнишь? А как я раскрыл тот «висяк» с утонувшей девчонкой? Ты же не верил тому, что я плел детективам. Ты не дочитал еще про это?

– Извини, я не могу это читать, у меня башка лопается, – Мэтт обхватил голову руками, словно иллюстрируя высказывание. – Духи. Духи, мать твою. Я чего угодно ждал, только не этого.

– Ладно, – он не видел движения Дэвида, но по звукам понял, что тот занялся чайником. – Знаешь что, забудь. Это неправильно, ты сам только что вылез из своего персонального ада, и тут я со своими духами, глюками, чем бы они ни были.

– Скажи мне вот что, – Мэтт выпрямился. – Прямо здесь и сейчас, в этой комнате, есть кто-то, кроме нас?

– Нет, – совершенно серьезно ответил Дэвид. – Конечно, нет.

– Тогда ладно, – Мэтт усмехнулся. Кривоватая вышла усмешка, но что поделать, других в запасе не нашлось. – Тогда я могу с этим жить. Пока ты не разговариваешь при мне с пустыми углами, все нормально.

– Здесь их вообще гораздо меньше, и они другие, – Дэвид с заметным облегчением пустился в рассуждения. – Более древние, и ведут себя… с достоинством, что ли.

– О господи, – Мэтт беззвучно рассмеялся. – Нет, не настолько нормально. Давай пока не будем, а?

– Понял, – Дэйв жестом показал, что закрывает рот на замок.

– Знаешь, проще всего ни о чем таком вообще не думать, – через некоторое время продолжил Мэтт, склонившись над тарелкой. – Не верить ни в какую мистику. Не верить и не видеть ничего. Либо видеть и… принимать как должное, что ли. А вот поверить, но по-прежнему не видеть… это же страшнее всего.

– Я понял. Слушай, ты потом когда-нибудь все-таки дочитай книгу. Серьезно, тогда будет понятно гораздо больше…

– Кто о чем, а ты о своей книге… Ладно, обещаю. Если раньше не свихнусь.

В доме по-прежнему был зверский холод – непонятно, как Дэйв тут жил все это время. После ужина они наконец вплотную занялись камином и вытряхнули из трубы чертову тучу свалявшихся дубовых листьев.

– Где-то в доме были щипцы и кочерга, точно их видел, – сообщил Дэвид, вытирая пот со лба.

Руки у него, конечно, были в золе, и на физиономии остались черные полосы. Мэтт усмехнулся.

– Помню твою квартирку времен стажировки, да… Так и не научился наводить порядок?

– Что есть порядок? – выпрямившись, Дэйв принял горделивую позу, достойную греческого философа. – Существует ли идеальное, единожды установленное и незыблемое расположение вещей и явлений на оси мироздания, или же мир есть бесконечно текучее, динамичное множество форм единой энергии, перетекающих друг в друга?

– Да ну тебя нахрен, – все еще смеясь, Мэтт направился к лестнице. – Откуда хотя бы начинать поиски?

– Рядом с моей спальней комната мамы. Я не разбирал ее с момента переезда… Если честно, я вообще только в гостиной и спальне прибрался. Посмотри там… Если найдешь еще что-нибудь, свистни. Какую-нибудь давно потерянную историками средневековую рукопись, Святой Грааль или кости динозавров…

Вот так вот просто взял и впустил его в комнату не так давно умершей матери. Мэтт чувствовал себя почти расхитителем гробниц, осторожно поворачивая ручку старой, рассохшейся двери.