Олег Рогозин - Первая кровь осени

В комнате пахло пылью и влагой, может, даже плесенью. Он брезгливо повел носом. Развести бы печь пожарче, и протопить весь дом, чтобы выгнать сырость.

Мутное зеркало в углу, казалось, уже разучилось отражать окружающую действительность. Большая старинная кровать еще хранила остатки кружевного полога. Когда-то, вероятно, эта комната была обставлена со вкусом и со знанием дела. Что за человек жил здесь? Мэтт покопался в памяти и был вынужден признать, что о родителях Дэвида он не знает практически ничего.

Он поискал взглядом фотографии на стенах или полках, но там обнаружилась только пара пейзажей в рамках.

На полу беспорядочными стопками были свалены старые вещи, в углу возвышалась пирамида из перевернутых стульев – похоже, Дэйв убрал из прихожей всю лишнюю мебель. Слой пыли подсказывал, что произошло это давно. Кочерга действительно обнаружилась здесь – лежала себе на прикроватной тумбочке, покрытая вездесущей пылью.

«Как он здесь жил два года, интересно? Как зимовал, не растапливая печь? И еды нормальной в доме не водится… и…»

Мэтт замер. Остановился посреди комнаты, врос в ковровое покрытие нелепым соляным столпом из библейской притчи.

А потом сполз на пол, судорожно хватая ртом воздух. Он вспомнил.

В сознание вихрем ворвались воспоминания, точно осколки разбитого зеркала взлетели с пола, собираясь в причудливую мозаику.

«Ты же умер, сволочь такая. Тебя же убили на задании».

Он тогда сбежал из больницы, чтобы попасть на похороны. Это его ранили в руку, а Дэйву повезло меньше, пуля пробила легкое. Он не дотянул до приезда «скорой»…

Перед глазами мелькали картинки. Мэл держит его под руку, заботливо прикрывает от дождя огромным черным зонтом, они все под зонтами, словно стая неторопливых летучих мышей, на мгновение сложивших крылья… он почему-то смотрит на кладбище сверху, поднимаясь все выше, и вся картинка будто выцвела, ни единого цвета, только оттенки серого…

Почему все черно-белое, почему почемупочему

И тут же, будто издеваясь над ним, память подбрасывает совсем иное. Разговоры, смешки, ненавистные рожи старых-новых сотрудников. Некто Фиббс, рыжеватый тип с длинным носом, он держит в руках ярко-красную кружку и говорит: «Ты читал книгу Дэвида?»

Ярко-красную, рыжий, синяя форма, сизые прожилки на носу под кожей, все цветное

Почему они так говорят, ты же умер, ты умер, я вспомнил, ты умер и бросил меня

Мэтт провел по лицу ладонью, оставляя, наверное, такие же черные следы на лице, как Дэвид парой минут назад.

«Я же подсел на наркоту, чтобы сбежать от боли, я не смог спасти тебя, не успел…»

Влажный сумрак комнаты навалился на него, обнимая липким ватным пологом. Тишина была оглушительной. Тишина пустого заброшенного дома.

Мать Дэвида умерла и оставила ему в наследство этот дом, вроде так говорили. И дом стоял заброшенный, пока один псих не приперся туда в поисках потерянных воспоминаний, так, что ли?

«А потом в салон зашла женщина и села на то же место. Села прямо сквозь него, понимаете?»

Только вот если верить этой невесть откуда возникшей книге, мертвецы бесплотны. А Дэйв подхватил его на пороге. И…

И девчонка из магазина, она же не предлагала Мэтту посетить могилу писателя, в самом деле. Господи, да что за бред. У него просто шестеренки в мозгах заело, и все. Или…

Или ты тоже умер, приятель. И пришел в страну мертвых, автостопом приехал, можно сказать. А местные духи были столь любезны, что указали дорогу. Начиная с той старухи.

Руна Вирд, пустая руна. Нет у тебя судьбы, имя стерли из книги жизни, а глаза уплыли в океан и превратились в морских ежей.

Ты сдох на ступеньках очередного инспектируемого притона, где задержался на несколько дней для «проверки». А психушка была вратами чистилища, где томятся такие же потерянные души. Или…

Ты умер во сне, придавленный транквилизаторами, привязанный к койке, залитый собственной блевотиной. Скачок давления в истерзанной наркотиками башке, кровоизлияние в мозг, коллапс. И тогда они обмыли и отпели тебя, дали в руки несуществующую книгу и вывели на порог. Или…

Тот дальнобойщик приложил тебя башкой о камень, и ты остался валяться там, лицом к океану. Или…

Волны унесли твое тело, а растерянная душа осталась на месте, и мерзкая старуха пришла засвидетельствовать появление еще одного пленника в своих владениях.

Или тебя пристрелили еще там, в доках, и ваши с Дэвидом тела спихнули в океан, бок о бок, и все это – предсмертные фантазии агонизирующего мозга…

Дэйв послал его за кочергой, потому что сам не может ее взять. Мертвецы и духи не выносят холодного железа, каждый это знает. Они не разводят огня, ведь огонь разрушает магию фейри. Окружи колыбель тлеющими угольками, чтобы они не подменили ребенка, подвесь над дверью подкову. Не ходи танцевать на холме, чудная девушка Ли, этот холм слишком любит маленький народец, что если они захотят увести тебя в чертоги своего короля?

Одним рывком добравшись до тумбочки, Мэтт потянулся к кочерге. На какое-то невообразимо страшное мгновение ему показалось, что пальцы сейчас пройдут насквозь, но потом ледяной металл коснулся кожи, почти обжигая ладонь, и он облегченно выдохнул. Перехватив кочергу поудобнее, на манер более привычной руке полицейской дубинки, он выскользнул из комнаты.

Книга все еще валялась на постели, небрежно заложенная уголком одеяла. Мэтт схватил ее, лихорадочно пролистал с конца. Реклама издательства, данные о тираже… а вот и последняя глава. Кажется, она должна заканчиваться словами «я умер». Или «мы оба умерли». Это будет… разумно, да. Самый честный финал любой истории.

Однако слова на последней странице были иными. «…Будьте осторожны», – прочитал он и поднял глаза.

Дэвид стоял в дверях, глядя на него с совершенно нечитаемым выражением лица.

– Все в порядке? – спросил он. Мэтт невольно попятился к окну.

– Я помню твои похороны, – пробормотал он. – Господи боже мой, я их помню. Как будто это было со мной и одновременно не со мной. Я стоял там и одновременно летел, и поднимался все выше, и не было ни единого цвета. Сукин ты сын, скажи мне, что ты не помер. Тебя же убили в доках, в тебя всадили пулю, я прибежал, а ты хрипел, истекая кровью.

– Я не хрипел, я орал, мне было больно, мне же попали в руку, – очень осторожно, не спуская с него глаз, произнес Дэвид. – Ты перепугался, как девчонка, и выл надо мной «не умирай, не бросай меня!» Тут они и тебя подстрелили. Мы оба провалялись в больнице больше, чем положено по стандартной страховке. Потом я уехал. Мэтт, положи кочергу, мне очень не хочется получить ею по башке из-за твоих галлюцинаций.

– Ты прожил тут два года и ни разу не затопил камин. Дом совершенно заброшен, в холодильнике не было еды, когда я приехал. Ты питался одним молоком, да? Фейри воруют молоко у людей, каждый ребенок знает…