Елена Волохова - Сказки для живых и мертвых

– Да идите уже, – махнула на них Ула. – Не то неровен час спалите мне избу.

***

Кеган следил, как двое вышли из избы, держась за руки, как скрылись в лесной чаще и как предались любви среди душистых трав под покровом дубов. Черная ревность разлилась по его сердцу, как кровь жертвенных животных разливается по алтарю.

Глава 3

Рычание Кегана несется над священной рощей:

– О, Мананнан, прими мою жертву и сделай так, чтобы этот мужчина и эта женщина ненавидели друг друга! Взмахни своим плащом между ними, чтобы они отвернулись друг от друга и больше не встретились взглядом.

Элейн курлычет голубкой у окна избы:

– Я зажигаю свечу ради любви и призываю Звезду всегда хранить этот свет. Пусть мой возлюбленный видит его перед собой, пусть никогда во тьме ночи не собьется с пути, пусть всегда найдет дорогу обратно ко мне.

Глас Кегана раздается между стволами дубов:

– О, рогатая Домну, сведущая в темном колдовстве, порази моего противника в живот, порази его в печень, порази его в глаза. Пусть кровь его истечет тебе под ноги и станет твоим ковром. Пусть плоть его станет тебе трапезой.

Элейн шепчет над прялкой:

– Ты, отважный Нуада, встань между возлюбленным моим и злом. Ты, прекрасная Бригитта, очерти вокруг него огненный круг. Ты, Луг, огради его своим щитом. А ты, Дану, подними над ним могучую десницу.

Голос Кегана полон отравы:

– О, Дагда, эта женщина предназначена мне. Я накладываю заклятие на след ноги ее, на макушку головы ее, на каждую сторону груди ее, на глаза ее. Пусть следует она за мной, думает обо мне, дышит мной, смотрит на меня. Пусть будет только для меня и не для кого другого, пусть голова ее будет отвращена от других! Да будет так, как я сказал!

⠀

Элейн напевает на пороге дома:

– Ночь покрыла землю плащом, и я жду рассвета, чтобы увидеть, как вновь Дану родит божественное дитя-Солнце. Я славлю тебя, Богиня, рождающая Свет из Тьмы, и прошу твоего благословения. Дай отведать из Котла Возрождения. Пусть мой возлюбленный придет ко мне и наполнит мое лоно огнем новой жизни. Да будет так, как я сказала.

Старая Ула бормочет над котлом:

– О, Великая Дева-Матерь-Старуха. Благослови девчонку неразумную. Пусть будет свободна от печали, слез, нужды. Пусть будет одарена тобой женской мудростью и материнским счастьем. Да будет так, как я сказала.

Атаме выскальзывает из ослабевших пальцев Немхета. Трехголовый змей рвется с его груди, жалит своими языками. Кровь жертвенного барана ему больше не по вкусу. Он требует большего. Немхед падает на землю.

Глава 4

Бесплотный голос коснулся слуха Немхета, вырвал его из забытья:

«Встань с холодной земли, сын мой. Насыть змея кровью жертвенного барана. Почему ты не привел с собой ведьму? Ее могущество тебе необходимо».

– Я не причиню ей зла. Пусть лучше сила моя истечет в землю, и жизнь покинет меня.

«О, не говори так! Я не смогла отмолить тебя при жизни, но направлю тебе после смерти. Крови животных теперь недостаточно. Тебе нужна…»

– Нет! Пока я не убил человека, у меня есть шанс.

«Ты умираешь. Змей пожирает тебя. Только ведьма, что отдала тебе девственность, сможет спасти тебя. Только ее кровь…»

– Я больше не желаю слушать твой голос! Кровь барана насытила змея. Я не подниму руку на человека. А на нее тем более.

Немхед из последних сил поднялся на ноги. Вытатуированный змей рвался с его груди. Шипение из трех змеиных глоток оскверняло тишину священной рощи. Колдун раскинул в стороны руки, крикнул в полнолунное небо заклинание. Черным облаком трехголовый змей сорвался с груди мужчины, ринулся к обескровленному телу жертвенного животного.

– Жри, тварь!

Пошатываясь, Немхед шел в сторону возвышающегося над лугом холма, священного сидха – пристанища богов. Первые лучи солнца подгоняли его в спину. Главное не упасть среди трав и полевых цветов. Главное успеть. Он уже видел вход в пещеру. Осталось дойти до нее, тогда он спасен.

***

Зря Элейн заплетала золотую косу на рассвете, стоя на пороге избы. Зря расплетала ее на закате, роняя тяжелые слезы на крыльцо. Так и не пришел ее Немхед, как клялся. И на следующий день не пришел. И через неделю.

Зря Элейн бегала к его дому. Дверь была заперта, окна смотрели черными слепыми глазницами, как у злобного карлика. Зря сидела она на крыльце, обняв колени. Где бы не был Немхед, не торопился он возвращаться домой. Зря ходила Элейн и к кромлеху, ища среди камней следы своего возлюбленного. Только черная кровь недавней жертвы на алтаре и земле.

– Бабушка, опять на небе полная луна. Уж месяц, как пропал мой Немхед. Огам не хочет говорить со мной, скрывает тайны. Бабушка, прошу, сделай расклад, загляни в сокрытое. Видишь ли там Немхеда?

Старая Ула вздохнула и достала черный мешочек с костяным огамом.

Глава 5

Отсветы очага ложились на стены избы, отпугивали крадущуюся в окна ночь. Старая ведьма перекатывала костяшки огама в мешочке, бубнила над ними заклинание. Потом высыпала их на шкуру медведя и устремила мудрый взгляд на сложившийся узор. Внутри у нее похолодело, сердце екнуло в груди. Ей показалось, что белые косточки огама окрасились кровью.

– Что там, бабушка? – спросила Элейн.

«Ничего, внучка. Мой огам тоже молчит», – хотела соврать Ула. Но когда подняла голову, на Элейн уже смотрели подернутые туманом глаза пророчицы, не контролирующей то, что говорит.

⠀

– Ночью колдовской Самайна по-над миром духи рыщут.

Ищут темные фоморы, кто украл у них святое —

Посох с черным оголовком: три змеи сплелись в едино.

Этот посох ведьма прячет – на сносях, а все туда же.

Подавай ей силу черну, чтоб умами людей править.

Отняли фоморы посох, только ведьму наказали.

Раз дерзнула на чужое – сыном нам своим заплатишь.

Черны змеи душу будут из него сосать с рожденья,

Только кровью святой жертвы утолить их жажду можно.

В муках умирает ведьма, породив на свет ребенка.

Матерь стала первой жертвой для трех змей, всегда голодных.

Побледнела Элейн, вспомнив татуировку Немхеда. Слышит слова из Потустороннего мира, а сама лишь об одном думает:

– Жив мой Немхед?

– Средь живых его не вижу. Среди мертвых не замечен.

– Значит – жив?

– Тебе виднее.

Последние угли догорели в очаге. Элейн укрыла бабку покрывалом. Та уснула, так и не выйдя из транса. Теперь проспит дня два кряду, как обычно с ней после такого бывало.

Элейн думала, что не уснет после бабкиной ворожбы, но лишь голова ее коснулась подушки, как пришел к ней сон, на сон не похожий.

Видит она холм, в холме пещеру. На земле без дыхания лежит ее Немхед, вперив застывший взгляд в потолок. Видит себя над ним с атаме в руке. Слышит голос, могильным холодом дышащий: