Елена Волохова - Сказки для живых и мертвых

– Если любишь его, отдай ему свою кровь. Только так ты спасешь его, златокудрая ведьма.

Взмах атаме. Кровь льется из рассеченного горла на змей. Немхед открывает глаза.

Элейн встрепенулась. Поцеловала бабку в лоб. Накинула на плечи плащ и вышла за порог в ночь. Она знала, где эта пещера.

– Я иду к тебе, Немхед.

Глава 6

Она заметила его присутствие почти сразу, как вошла в лес. Он и не думал скрываться. Его тяжелые шаги и хриплое дыхание раздавались за спиной девушки.

– Чего тебе, Кеган? – спросила Элейн, отступая от него, в то время как он все приближался к ней.

– За тобой пришел, – прохрипел он. – Не могу я больше. Или ты будешь моей, или пожалеешь, что отвергла.

– Не буду я твоей. Ступай домой.

Он набросился на нее, как голодный зверь, накрыл ее лицо широкой ладонью. Она успела только пискнуть, прежде чем оказалась на земле под тяжестью его тела.

Неведомая сила отбросила его от девушки на пару саженей, Кеган ударился спиной о ствол дерева. Во мраке ночного леса показалось страшное лицо Немхета. Кеган выхватил из-за пазухи кинжал, но что-то в облике колдуна помешало ему пустить его в ход. Он бросился бежать, и темная фигура рванула за ним.

Цепляясь за ближайший ствол, Элейн поднялась на ноги. Куда бы она не направляла встревоженный взгляд, вокруг была лишь темнота. Вдруг рядом с ней появился Немхед.

– Убежал гад.

– Немхед, Немхед, мой Немхед!

Она кинулась в его объятья, принялась осыпать поцелуями осунувшееся, заросшее щетиной лицо. Он крепко обнимал ее, отвечая тем же. Взяв ее личико в крепкие ладони, он долго всматривался в родные черты.

– Живой! – выдохнула Элейн.

Поленья потрескивали в очаге дома колдуна. Они предавались любви на покрытой шкурами кровати, восполняя все те дни, пока не были вместе.

– О, Немхед, Немхед, мой Немхед. Хочу всегда быть твоей. Хочу наполняться тобой, как луна каждый месяц наполняется силой. Хочу, чтобы ты насыщал меня собой, как вешние ручьи насыщают бурлящую реку. Хочу рожать тебе детей. Хочу вместе с тобой приносить жертвы каждый праздник года.

– Моя Элейн, пусть твои слова обретут силу пророчества и дойдут до ушей богов. Пусть твои слова звучат, как истина. Ведь я хочу того же.

Когда обессилевшая от страсти Элейн уснула, Немхед тихо выскользнул за дверь.

Омела оплела щиколотки и запястья Кегана, заползла листьями в рот, не давая произнести ни звука. Он висел голый вниз головой на ветке векового дуба, а под ним темнел запекшимися пятнами крови плоский камень.

– Зря ты не оставил ее в покое.

Полная луна выхватила из темноты фигуру колдуна. Три черные змеи, сплетенные в одну, извивались на его груди, открывали в шипении пасти. Немхед раскинул руки в стороны, слова заклинания резанули уши пленника. Змеи бросились на Кегана, острые зубы впивались в тело, отрывая куски от его плоти. Из заткнутой омелой глотки рвались крики боли.

Немхед упал на колени, слезы разбивались об окровавленный камень. Пути к спасению для него больше не было.

Глава 7

Трещат поленья в очаге. Бурлит похлебка в котелке. Взвивается дым в отдушину на потолке. Старая Ула бросает в котел разные травы. Знатный будет ужин.

– Бабушка, я сердцем чую – в беде мой Немхед, – говорит Элейн. – Молчит он о том, где пропадал. А я вижу, как сводит иногда его тело от боли. И лицо у него бледное, как после долгой лихорадки. Не зовет он меня больше для своего странного ритуала. Он говорил, что ритуал нужен для прославления его родовых духов. Каждое полнолуние проводил его. Теперь каждую седмицу жертву приносит. А потом возвращается еще более изможденный.

Жужжит прялка, вторит ей треск поленьев. Бежит сквозь девичьи пальцы легкая льняная нить. Будет Элейн новое платье, будет Уле новая шаль, а Немхеду новая рубаха.

– А еще эти жуткие змеи. Раньше я думала, это просто татуировка. А теперь я вижу их движение даже под одеждой и слышу их шипение, когда обнимаю его. И Кеган пропал… Может, испугался, что ославлю его перед деревней, раз напал на меня. А может…

Слушает старуха внучку, не знает, чем помочь.

– Бабушка, дед же змей заклинать умел. Как он это делал?

– А пел он им, внученька.

– Что именно?

Поет старая Ула песню древнюю, почти позабытую. Слушает Элейн, запоминает. Спела бабка, достала из сундука белый сверток, протягивает внучке.

– Это веретено твой отец для матери выковал.

– Оно же железное, как прясть-то на нем?

– Так оно ведь не для простой пряжи-то.

***

Не желали больше змеи питаться кровью и плотью животных. Слизывали жертвенную кровь с тела Немхета, рвали мясо барана, а сами давились, кусали колдуна, требовали большего. Испробовав человеческого мяса, желали его все больше и больше.

Ритуал больше не помогал Немхеду. После каждого жертвоприношения змеи бесновались на его груди, запускали клыки в его плоть и душу. Еле хватало сил усмирить их. Находиться рядом с Элейн стало настоящей пыткой. Чувствовали змеи ведьмину кровь и силу и требовали ее на жертвенный алтарь.

«В ночь Самайна ты начал с ней ритуал, сын мой, да не закончил, – говорил голос матери. – Змеи знают, что она им предназначена. Если не закончишь ритуал и не принесешь в жертву ведьму, змеи тебя съедят».

– Значит, пусть едят.

Ведет Немхед барана в пещеру. Если змеи не примут жертву, готов он к смерти. Ослаб он, не чувствует, что за ним по пятам следует его Элейн.

Глава 8

Тьма пещеры непроглядна, как самая темная ночь года. Выставив ладони вперед, Элейн шла наощупь туда, где еле трепыхался неясный свет.

Древний сидх, место священного поклонения, давно был заброшен. Элейн не чувствовала магии этого места, не знала даже, какому богу принадлежит холм. Тишина поглощала шорох ее шагов, словно сам звук являлся грехом для этого покинутого места.

Три оплывших огарка свечей встретили ее своим скудным светом. Из полумрака пещеры голова Кегана смотрела на нее закатившимися глазами. Сквозь разлагающиеся губы пробивались свежие побеги омелы. Элейн вскрикнула.

Сильные руки легли ей на плечи, заставив повернуться. Перед ней стоял Немхед. Кровь покрывала его лицо и торс. А на груди в неистовой пляске извивался трехголовый змей.

– Зачем ты пришла сюда, Элейн? Я готов был просто умереть. Но теперь ты здесь, и змей требует твоей крови. А у меня нет больше сил бороться с ним. Его голод слишком силен. Его воля захватывает мой разум.

– Я помогу тебе, любимый!

– Я проклят, Элейн. Мне уже не поможешь. Змей отказывается принимать другую жертву, кроме тебя. Он не позволит мне выпустить тебя из пещеры, пока я не закончу ритуал.

Было совершенно невозможно смотреть в ее чистые преданные глаза. Змей рвался наружу, шипел на три горла, овладевал сознанием Немхеда. Таяла воля колдуна, оставались только голод змея и древнее желание жить.