Валентина Хайруддинова - Башни витаров

Между тем Синигир спустился с лестницы, вышел навстречу гостю и довольно приветливо спросил:

– Что ты хочешь от меня, зверолов?

Тимша метнул на хозяина огненный взгляд, вскинул голову и резко ответил:

– Чтобы ты объяснил: зачем на рассвете ходил по моим тропам?

Синигир немного подумал, и, вздохнув, заметил:

– Я так понимаю: отрицать это бесполезно?

– Я верю своим ушам, своему носу, а еще больше верю своим глазам!

– Не сомневаюсь, – кротко заверил охотник.

– И правильно делаешь! Скажи: хотел воспользоваться моей добычей? – сердито спросил зверолов.

В это прекрасное утро охотнику вовсе не хотелось ссориться со строптивым гостем, и так как Тимша по понятным причинам вызывал в нем интерес, Синигир решил продолжить беседу мирно. Он рассмеялся, хотя смех прозвучал немного неестественно.

– Ты еще и смеешься надо мной?! – возмутился Тимша.

Улыбка растаяла на устах охотника, но он сказал по-прежнему спокойно и вежливо:

– Не горячись, прошу. Мне, конечно, не нужны твои трофеи.

Тимша грозно нахмурился:

– Хочешь сказать: моя добыча недостойная?

Синигир растерялся, что случалось с ним крайне редко. Не зная, что ответить, чтобы окончательно не обидеть гостя, охотник предложил:

– Давай поднимемся на балкон: там ждет завтрак, и поговорим серьезно.

Тимша еще сердился, но, когда охотник, слегка поклонившись, повторил приглашение, гнев зверолова понемногу начал остывать, уступив место любопытству, а на балконе исчез вовсе.

Завтрак охотника, как и все, увиденное в доме, поразило зверолова, привыкшего к суровой пище и грубому убранству помещений жителей леса. На балконе, на хрупком столике, застеленном белоснежной скатертью, в серебряных тарелочках лежало печенье, в стеклянных вазочках что-то розовело, наверное, варенье, а от какой-то размазни на синем блюдечке шел пар.

– Присаживайся, – поспешно предложил охотник, заметив недоуменный взгляд зверолова.

Тот неуверенно уселся на стульчик из лозы и спросил:

– Не сломается?

– Он крепкий, только кажется маленьким, – охотник постучал кулаком по сиденью второго стульчика и тоже сел.

Если грандиозная нижняя комната сказала о подвигах славного охотника, то увиденное на балконе говорило о чем-то другом, чему Тимша пока не придумал названия. Это «другое» изумило зверолова, погасило его гнев и на некоторое время даже затмило цель прихода.

Он оглядывал убранство столика, едва сдерживая улыбку. Особенно развеселили Тимшу маленькие салфетки тончайшей ткани, расшитые голубыми незабудками.

Синигир уже сто раз пожалел о своем приглашении. Но сделанного не воротишь, а ему хотелось выяснить, зачем соперник придумал историю о его, Синигира, прогулках по лесным тропам – мирная беседа за завтраком, по мнению охотника, помогла бы горячему зверолову успокоиться. «Интересно, за игру ведет строптивый мальчишка?» – наблюдая за Тимшей, размышлял охотник.

Впрочем, знание людей и жизненный опыт подсказывали Синигиру: юноша на нечестный поступок не способен в силу своего правдолюбия и прямоты. А уж в этих качествах Тимши охотник имел возможность убедиться давно.

Да, все звероловы и охотники недолюбливали друг друга, а Синигир и Тимша уже в течение двух лет вели тайное состязание, хотя сами в этом никогда не признались бы.

Тимшу знали в Синем лесу как самого лучшего зверолова, ловкого и умелого, несмотря на очень юный возраст. Обитатели Синего леса все как один твердили: ежи, пойманные Тимшей, прекрасно ловят мышей, крошечные бобошки, наученные звероловом различным фокусам, такие ласковые и послушные, что их заводят десятками, да и все другие зверьки, которых продавал людям Тимша, отличались большой сообразительностью, разве что не говорили. А Синигир, самый сильный и храбрый из охотников, славился своей удачливостью и смелостью, что позволили ему стать самым богатым и известным, пожалуй, не только среди охотников. То и дело жители Синего леса обсуждали, какого хищника подстрелил смелый Синигир, сколько золотых монет стоил ему лук, заказанный у лучшего мастера-оружейника из Бурой пустоши, какой богатый ужин заказал он в «Колючей елке» для приятелей-охотников.

Незримое противостояние началось осенним теплым вечером, когда проглядывают сквозь шпили елей белые и желтые звездочки, и в лесу нечего делать ни охотникам, ни звероловам, ни собирателям, ни дровосекам. Синие ели, послушные ветру, пели нежную песню осени, а в харчевне «Колючая елка», что стоит на северном перекрестке дорог, сидели за одним из столов охотники.

Конечно, все внимание приковал к себе Синигир, который рассказывал о последнем своем приключении – встрече с медведем:

– Долго в тот день преследовал я огромного оленя-рогача. Вот, наконец, настиг его и стрелой поразил огромного зверя, погрузил на волокушу и хотел уже отправиться в путь, но вдруг вижу: из-за дерева высунулась огромная голова – медведь! Он смотрит на меня в упор, в глазах – злоба, втягивает ноздрями воздух!

Слушатели, каковыми стали к этому моменту все присутствующие, ибо говорил охотник громко и выразительно, замерли.

– Медведь встал на дыбы и пошел на меня! Мы стояли вплотную друг к другу – до меня донеслось его дыхание. Свирепый зверь готовился обхватить меня мохнатыми лапищами! Что было делать?

Охотник обвел взглядом собравшихся – все молчали, застыв в благоговейном ужасе.

– Тогда я сунул руку в его разинутую пасть!

Синигир поднял вверх руку – рукав рубашки скатился к локтю, и потрясенные посетители увидели едва зажившие шрамы.

Все дружно охнули.

– Левую руку! – продолжал охотник, – а правой – выхватил нож и – раз! Нанес медведю удар прямо в сердце!

Тимша сидел неподалеку спиной к столу охотников. Во время повествования Синигира он лишь качал головой. Нет, Тимша не сомневался в правдивости истории, но ему казалось: говорить о своей храбрости значило хвастаться, а это, по меньшей мере, недостойно настоящего мужчины. Тимшу в силу молодости волновал вопрос о том, каким должен быть настоящий мужчина: себя-то он очень хотел считать таковым.

После рассказанной Синигиром истории зверолова просто распирало от желания высказать охотнику свое мнение. Потому, едва дождавшись, когда под шум одобрительных мужских возгласов и восхищенный женских вздохов торжествующий Синигир уселся на место, Тимша повернулся к столу охотников и произнес:

– Убить свирепого зверя в схватке непросто, а еще труднее не хвалиться этим.

В харчевне повисла нехорошая тишина.

– Ты кто, юноша? Меня ты, как я понял, знаешь, но я тебя – нет, – скорее удивленно, чем сердито спросил Синигир.

– Я зверолов из Синего леса, Тимша! – гордо вскинув голову, звонко объявил юноша.