Валентина Хайруддинова - Башни витаров

Вот так они встретились впервые лицом к лицу. Неизвестно, чем бы эта встреча закончилась, если бы не случилось нечто совершенно неожиданное: сразу после представления зверолова в маленьких окнах харчевни вдруг блеснул яркий свет молнии, воздух разрубил удар грома, за ним второй, третий. Завсегдатаи «Колючей елки» оторопели: они боялись грозы, очень редкой гостьи в этих местах, поэтому присмирели, притихли, забыв на время и о Тимше, и о Синигире.

Синигир решил: недостойно великого охотника связываться с глупым мальчишкой. Он завернулся в широкий, красиво расшитый узорами плащ и отправился восвояси, показав: стихия ему нипочем. Но перед уходом охотник поделился своими мыслями о Тимше с товарищами. Те, когда удары грома прекратились, пришли в себя и охотно передали слова охотника юному зверолову. Тимша, после того, как закрылась дверь за охотником, уже считал себя победителем в едва начавшемся словесном поединке, а, по словам острых на язык охотников, выходило: Синигир посчитал юношу выскочкой и задирой. Тимша выслушал и лишь гордо вздернул подбородок, что означало: «Посмотрим!»

Вот с той встречи и началось соперничество охотника и зверолова, тайное, но захватившее обоих. Хотя положение оказалось неравным: трофеями Синигира стали двадцать медведей за два года, а Тимша… Но юный зверолов не унывал, слушая про медведей, и рассуждал так:

– Что охотник? Он убивает зверя почти всегда на расстоянии. А зверолов выследит зверя, поймает, а потом еще из ловушки возьмет живым и здоровым. Да обучит для радости и пользы людям!

Тимша прекрасно знал все звериные тропы, время проводил, изучая повадки животных, совершенствуя ловушки, отчего очень скоро стал лучшим звероловом в Синем лесу.

Однажды у него получилось приманить в свою ловушку свирепого барса. Но мало того: Тимше удалось вытащить его из западни живым. Он привез хищника в клетке в деревню, где изумил народ, в особенности детей, которые такого зверя никогда не видели. Все восхищались Тимшей, прекрасно понимая: даже для охотника убить барса – удача, а уж для такого юного зверолова поймать свирепого зверя живым и невредимым – подвиг! Так юный зверолов стал героем наравне с Синигиром – о его славном приключении с барсом говорили повсюду в окрестностях Синего леса. Сам он о схватке с хищником не слишком распространялся, и оттого народу пришлось додумывать, как же все случилось. В конце концов, рассказы эти обросли такими невероятными героическими подробностями, о которых сам зверолов и не подозревал.

Спустя какое-то время Синигир подстрелил матерого волка – грозу пастухов с южного склона Второго холма. Волк, огромный, даже мертвый внушавший страх, был доставлен на всеобщее обозрение в деревню. Тимша сильно подозревал, что охотник намеренно не оставил волка у пастухов, хотя те и просили, даже предлагали щедрое вознаграждение: хотели увековечить это событие, сделав чучело. Но Синигир сам сделал заказ чучельнику – зверь стал украшением «Колючий елки».

Таким образом, противостояние продолжалось. Не видясь месяцами, а при редких случайных встречах едва кивая друг другу, охотник и зверолов, благодаря словоохотливости жителей Синего леса, знали все о своем сопернике. Ну, или почти все.

Чего не ведал Тимша о Синигире, так это о пристрастии охотника к красивой, но хрупкой домашней утвари! Потому, сидя ранним, так необычно начавшимся утром на изящном стульчике и разглядывая маленькие приборы для еды, стоящие на столике, зверолов едва сдерживал смех.

Синигир же продолжал пребывать в некоторой растерянности, наблюдая за гостем. Ох, и ругал себя смелый охотник! Он-то хотел окончательно подавить соперника великолепием своего дома и представить не мог: зверолова, живущего в лесной глухомани, не приведут в восторг, а рассмешат прекрасные и, силы небесные, дорогие вещи, привезенные из далекого Дювона.

– Что же ты? – попытался охотник направить зверолова в правильное русло, – съешь что-нибудь.

Он сделал жест рукой, указывая на угощения в маленьких вазочках и тарелочках.

Тут зверолов не выдержал. Он рассмеялся, да так звонко, что птицы, вернувшиеся на соседствующие с домом деревья, вынуждены были вновь вспорхнуть и улететь с беспокойного места куда подальше.

Синигир нахмурился, но юноша хохотал так заразительно и добродушно, что охотник, не заметив, как это получилось, против воли тоже начал улыбаться.

– Ох, Синигир, охотник из Синего леса, ты полон загадок, – проговорил, наконец, Тимша, немного успокоившись и утирая слезы.

– Ничего загадочного, – проворчал охотник, – позволь спросить: что тебя так развеселило?

– Все, – показал глазами на столик зверолов, хихикнул и икнул.

– Ничего смешного я тут не замечаю, – стараясь сохранить важность и спокойствие, заявил Синигир, – некоторые из этих вещей достались мне в наследство, а кое-что я купил. Почему бы нет? Это красиво.

– Пожалуй, – согласился, продолжая икать вследствие недавнего приступа смеха, юный зверолов, – только твоя огромная рука того и глядишь раздавит эту миленькую, ой, то есть маленькую, кру-же-чку!

Тут Тимша вновь расхохотался, но сумел проговорить сквозь смех:

– И… смотри, не проглоти ненароком ложечку, она такая крохотная!

– Ничего ты не понимаешь. В Дювоне все так живут, – не найдя, что еще сказать развеселившемуся мальчишке, заявил Синигир, который почему-то никак не мог рассердиться на потерявшего всякую совесть зверолова.

– Так это в Девоне. А у нас – лес, – резонно заметил Тимша.

– Ладно, прекратим спор. Хоть тебе и смешно, однако попробуй это печенье.

Синигир хотел заставить зверолова восхититься хоть чем-то на этом злосчастном завтраке! Но сегодня день у охотника не заладился: не получалось с этим заносчивым мальчишкой вести себя гордо, как подобает знаменитому охотнику.

Зверолов, взяв двумя пальцами печенье, спросил:

– О! Еще теплое. Кто пек столь изысканное лакомство?

Ну, надо же! Кто бы мог подумать, что зверолову придет в голову такой вопрос? Охотнику пришлось закашляться и сделать вид, будто он не услышал незваного гостя, за своим безудержным весельем совершенно забывшего о том, зачем он пришел этим ранним утром в дом соперника.

Синигир налил чай из фарфорового чайничка и спросил:

– Так ты говоришь: видел меня еще затемно на лесной тропе?

Охотник с удовольствием отметил, что Тимше сразу расхотелось издеваться над ним. Синигир, уверенный, что сейчас узнает, что же все-таки хочет от него не умеющий скрывать свои чувства зверолов, даже позволил себе непринужденно хлебнуть чаю из миленькой маленькой кружечки.

– Да уж, говорю. Вернее, требую ответа. Что ты делал на моей тропе? – опомнившись, спросил юноша, хотя уже не сердито.